Мне шел седьмой год, и мы тогда обретались у бабушек в Вологде. Старый дом на Соборной Горке был продан, бабушка и прабабушка перебрались в трехкомнатную на Льнокомбинате. На Льнокомбинате мне тоже нравилось. Там было раздолье: рядом железнодорожные депо, гаражи и стройки – все, что я люблю. А еще там было огромное болото

Нас, тех, которые постарше, вот прямо натаскивали на всякую безопасность на всех уроках. Например, с тем же углекислым газом, (а именно он в твердом виде называется «сухим льдом»). Прямо со школы помню, что он тяжелый и поэтому он всегда внизу. И он сам не ядовитый, просто вытесняет своим весом весь кислород 

Вообще удивительно, насколько в головах…или даже не в головах, а ниже и глубже, в самом позвоночнике у нас прошита эта древняя паранойя. Все-таки советская детская литература и кино хорошо нас перекроили.  В десятках текстов и комментариев вполне разумных и не злых людей за эти дни я прочитала что-то в таком роде: «Ну да, мать, семь детей. Грудной младенец. Но ведь на самом же деле она – предательница! Она позвонила в иностранное посольство и рассказала наши военные секреты! За это в любой стране…» 

Спор «этично ли расстреливать художников за карикатуру?», на мой взгляд, столь же осмыслен, как спор «хорошо ли убивать грудных детей лопатой?» То есть – ну никакого простора для маневра. Единственно правильный ответ тут «неа» - и идти дальше.

Дядя – токарь вологодский. На заводе заказов нет, зарплаты нет, есть несколько десятков судебных процессов с чиновниками и пара уголовных дел на каждого руководителя. Подруга – владелица маленького магазинчика авторских поделок. Разговор со мной месяца два назад она начала так «Ну, как ты знаешь, я, к сожалению, к суициду генетически не предрасположена…» И самое печальное, что все прекрасно знают, почему это происходит, и знали, что все к этому и идет

Тут многие говорят, что боятся (предвкушают, вяло прогнозируют) Третью Мировую Войну. Так вот, я вам абсолютно гарантирую: Третьей Мировой Войны не будет. Потому что для мировой войны – нужна МИРОВАЯ война, а нам ее устраивать нечем, потому что у нас нет ни одного союзника. Вообще ни одного. 

Хорошо тем, кто верит телевизору, кому чувство локтя заменяет все остальные, кто умеет закрывать глаза, кто умеет пожимать плечами и думать, как нынче принято. Остальным – плохо. Мы знаем, что творится в телестудиях и редакциях – там работают наши падшие друзья, которые пьяно выплакивают в наши жилеты свою боль по пятницам.

Получив ребенка, наконец, в полное распоряжение, бабушка взялась за дело рьяно. Я была записана в Школу номер один. Или номер два, не помню. Но это была, по общему мнению, лучшая школа в городе. Боюсь представить, как выглядела худшая…