Мы пытались праздновать день рожденья Л. На столе лежал самолет.
Мы честно старались говорить на другие темы. 
- Как на даче?
- На даче хорошо. 
- Мда… А как сами вообще?
- Замечательно.
- Ну и хорошо
- Да, хорошо… 
Потом все-таки наступал самолет – и языки все равно оставались сухими и негибкими, а руки рвали бумажные салфетки. Чувство вины – не самое тяжкое испытание, но радость жизни оно уничтожает на раз. Без утомительного застирывания. 

Хорошо быть маленьким человеком. А если ты понимаешь, что ты – ни фига не маленький, и спросится с тебя, как со слона, потому как ты с детства был тем самым кораблем, которому пророчили большое плавание… Ну и вот, ты и плывешь. По рецепту великой Раневской- « в унитазе стилем баттерфляй».

Ну и что ты мог сделать? Соглашаться, когда звали в комитеты и в партии? Когда предлагали какие-то посты? Когда звали работать в газеты либеральной направленности? 
Это разрушило бы твою жизнь и ни черта бы не изменило. 
Какие еще варианты? Обучаться снайперскому искусству – стрелять белку в глаз? Нехорошую такую белку в ее спятивший глазик? 
Так в той тайге этими белками каждая елка увешана. 
Это разрушило бы твою жизнь и ни черта бы не изменило – дубль два. 
Все происходящее сейчас мы знали еще 15 лет назад и лишь бездеятельно смотрели, как паззл складывается: кусочек за кусочком. 

- Записи переговоров все слышали.?
- Конечно.
- Есть хоть какой-то шанс, что фейк?
- Тогда это – «Оскар». 
Ты и сам прекрасно знаешь, что «Оскар». Слова заученные и слова, генерируемые работой мысли, - их не спутаешь при наличии ушей и знании законов сценической речи. Разве что «Беса» играл Хью Лори, а «Хмурого» – Джек Николсон, как-то так. Ну, и звукорежиссура на грани идеала. 
Хорошо тем, кто не слышит работы голосовых связок, интервалов, тональности. Не видит последствий работы зоны Вернике. У них еще остается простор для сомнений. У тебя такого простора нет, факт нагло прет тебе в лицо. 

Хорошо тем, кто верит телевизору, кому чувство локтя заменяет все остальные, кто умеет закрывать глаза, кто умеет пожимать плечами и думать, как нынче принято. 
Остальным – плохо.
Плохо тем, кто знает, что С. сидит без заказов, потому что его основные заказчики с марта – на западной границе, и мы хорошо представляем, чем занимаются там эти заказчики. Мы знаем, что творится в телестудиях и редакциях – там работают наши падшие друзья, которые пьяно выплакивают в наши жилеты свою боль по пятницам. Мы хорошо знаем, что говорят в Думе, в Газпроме, в министерствах – всюду связи, всюду – ошметки правды выползают в непригляднейшем своем виде на свет божий или кто уж сейчас там разберет, что это за свет. 
У нас нет ни единого шанса на иллюзию. 

В общем, не самый веселый у Л. получился день рождения.