Вологжанка Ирина Дубровская приняла своего «особого ребёнка» — дочь с синдромом Дауна.

Она не только помогла получить образование своей любимой девочке, но и стала педагогом в развивающей группе для «особых» или, как их еще иногда называют, «солнечных детей» в благотворительном фонде «Во имя добра».

Материнский выбор

22 года назад Ирина родила Женю — девочку с синдромом Дауна. Сначала семья отказалась от ребёнка, несмотря на то, что ее появления ждали десять лет. «Но когда я оставила дочь в роддоме, я не смогла жить — нормально есть, пить, дышать», — вспоминает Ирина Донатовна. Она стала навещать малышку в доме ребёнка. А еще сходила в церковь. На исповедь. Батюшка не осудил женщину, и после разговора со священником она решила девочку крестить.

«Перед таинством Женю попросили забрать домой, мол, у девочки опрелости, нужно их обработать... Я развернула: какие там опрелости — мясо сплошное! Крестили. Батюшка меня спрашивает: «Ну что, обратно понесёшь?» Отвечаю: «Конечно! А как я её оставлю? Мне же не справиться». А через неделю мы вместе с Женей пришли из дома в церковь к тому самому батюшке. Он тогда сказал мне: «Я знал, что ты не сможешь дочь в дом ребенка вернуть». Тут надо добавить, что этот священник и его матушка — люди в возрасте, им обоим на тот момент было около 50 лет. И вот они тоже ждали рождения ребёнка. Женю крестили 1 мая, а 4 мая у них свой сын родился. Батюшка мне сказал: «Я думал, а как бы я поступил, родись у меня такой ребёнок? И не знал ответа на этот вопрос и потому не мог тебя осудить». Надо ли говорить, что с тех пор это наш батюшка», — рассказывает Ирина Дубровская.

Вне круга

Вскоре Ирина снова оказалась перед судьбоносным выбором: должна она ограничить жизнь Жени кругом семьи или научить ее общаться с большим миром?

«Жене я стала рассказывать о заболевании и инвалидности с пяти лет, стараясь крепко-накрепко внушить: чтобы достичь результатов, она должна много трудиться. И быть готовой к тому, что любую оплошность, которую обычно прощают другому человеку, ей окружающие могут не простить», — делится Ирина Донатовна.

К полутора годам Женя была полностью готова к садику. Она умела есть ложкой, пить из чашки, сидеть на стуле, пользоваться горшком. На дворе были 90-е годы, и семье в каком-то смысле повезло: спад рождаемости, детские сады пустовали, однако и тогда попасть в коррекционный сад было сложно. И Женя пошла в обычный. Но оказалось, что дети и воспитатели не были готовы к общению с «особой девочкой».

«Перед новогодним утренником, когда уже был сшит костюм, Женя пришла домой с синяком на руке. Я узнала от воспитателей, что так они пытались оттащить Женю за руку от ребенка, которого она обижала. Через несколько дней синяя пятерня появилась на маленькой попе», — рассказывает Ирина Дубровская.

И тогда Ирина перевела дочь в другой сад, где занимались с детьми по программе Монтессори. Там малышку очень хвалили за самостоятельность и активную работу на занятиях. «Это были счастливые годы. На занятиях в логопедической группе Женя поправила речь и подготовилась к школе», — вспоминает мама.

Школа жизни

В восемь лет Женя стала первым ребенком с синдромом Дауна в Вологде, которая училась вместе с обычными детьми. «Первая учительница дергала Женю за косы и тащила к моей сестре (она преподавала в параллельном классе) со словами: «Заберите свою дуру!» В результате «свою дуру» сестра забрала к себе в класс, а вместе с ней прихватила еще двух девочек», — вспоминает Ирина Донатовна. Тётя поблажек племяннице не давала, была требовательной и учила самому главному — учиться и общаться.

С пятого по восьмой класс Женя получала образование в классе коррекции. Одна девочка и 10 мальчишек. Говорила она неважно: заикалась, путала родовые окончания. Мальчишки не щадили: то портфель пнут, то куртку на пол кинут...

Но были у Жени и друзья. С детского сада и по сей день она дружит с ровесницей Настей. Вспоминая то время, Женя говорит: «Я понимала, что не могу ответить тем же, но и не всегда могла простить своих обидчиков. По-разному — иногда прощала, иногда — нет. А сейчас, когда встречаюсь с одноклассниками, то даже, бывает, общаемся».

После восьмого класса «коррекцию» расформировали, и Женя завершала обучение в обычном. На вопрос, как лучше учить «особых детей» — в обычном классе или коррекционном, — Ирина Донатовна, основываясь на своем опыте, не даёт однозначного ответа.

Да, сейчас есть популярная тенденция: отказываться от классов коррекции, но мама Жени считает, что каждый раз это индивидуальное решение. Вполне возможно, что какому-то ребенку в классе коррекции, наоборот, будет комфортнее.

Лучший друг

Ирина Дубровская хотела, чтобы дочь стала поваром. «Но я хочу быть художником. Мне всегда нравилось рисовать», — говорит Женя. После школы она поступила в Губернаторский колледж народных промыслов по специальности «мастер-художник росписи по дереву».

Однако путь к мечте оказался трудным. Периодически, один-два раза в год, Женя попадала в опалу группы. Какие-то ошибки в общении допускала сама, но чаще заводилой становилась одна симпатичная, но невоспитанная девушка. «Однокурсники не пускали Женю в столовую, обзывали и смеялись над ней, в соцсетях писали такое… Моя дочь сломалась. Она не хотела учиться. Я опасалась, что придется уходить из колледжа», — вспоминает Ирина Донатовна.

И тогда она решилась на отчаянный поступок. Она пришла в Женину группу и вызвала ребят на откровенный разговор, вначале зачитав вслух нелицеприятные сообщения из переписки «ВКонтакте». А затем поведала историю из своей жизни.

В детстве Ирина познакомилась с «Маринкой-дурочкой» — девочкой с синдромом Дауна. Обычно они мирно играли вместе. «Но однажды мы с одноклассниками шли мимо скамеечки, на которой сидела Маринка. Все стали кидать в неё камни, ну и я бросила один маленький… Сейчас я понимаю, что в тот момент скалу на себя опрокинула! — считает Ирина Донатовна. — Когда в феврале 22 года назад родилась Женя, то в том же феврале в доме инвалидов умерла «Маринка-дурочка». Рассказав Жениным обидчицам эту историю, я вышла из кабинета. Девочки проводили меня молчанием, хотя я видела, что некоторые из них плакали. Через три дня Женя пришла домой счастливая, с новой удивительной прической из сложных косичек, которую сделала главная Женина обидчица».

Сейчас Женя вновь поступила в тот же колледж по специальности «мастер-преподаватель росписи по дереву». «Насколько я могу судить, сегодня моя дочь чувствует себя вполне комфортно, несмотря на многолетние уверения некоторых членов комиссии МСЭ, считавших, что обучение Жени — это амбиции ненормальной мамочки», — делает вывод Ирина Донатовна.

Получив богатый опыт в воспитании собственной дочери с синдромом Дауна, Ирина Дубровская теперь помогает и другим «особым детям». По образованию она воспитатель, поэтому, получив специальную дополнительную подготовку, стала педагогом в досугово-развивающей группе в благотворительном фонде «Во имя добра».

А Женя рассказывает и о своей бурной жизни вне учёбы: она играет в театре «Сонет», занимается танцами, общается с друзьями. «С подружками ходим в кино, просто гуляем... Но лучшая моя подруга — это мама. Я ей часто говорю: «Я люблю тебя, мама!»