«Противно просто тупо ржать»

[Обзор прессы]

Настал период, когда стало противно просто тупо ржать. Поэтому я сейчас себя не представляю ведущей юмористической программы, где ржака ради ржаки. Что происходит сейчас на телевидении, меня мало волнует, но то, что оно делает с массовым зрителем, — это катастрофа. Как, например, была «убита» детская аудитория, как перестали показывать передачи о нормальных человеческих ценностях — семье, отношениях детей и родителей. Телевидение совершенно забыло о своей воспитывающей роли, забыло, что должно воспитывать никому сейчас не нужный народ — учить и показывать, к чему стремиться. Поэтому то, что сейчас делает телевидение, — это страшный грех.

К сожалению, нынешние юмористические передачи никакой смысловой нагрузки не несут. Если ты смотришь кино, после просмотра можешь с автором согласиться или нет. Если это «Самое смешное кино», то ты просто весело проводишь время и выходишь ни с чем. Естественно, юмористические программы сейчас нужны для того, чтобы не просто снять напряжение, но вообще заставить человека совсем ни о чем не думать. Забыть обо всем и тупо жрать и ржать. Вот это та самая, как мне кажется, не очень правильная цель, которую сейчас преследует телевидение.

Умный смех — это уже сатира, а сатиры нет на нашем телевидении и не может быть. Запрещено.

В какой-то момент комику хочется сказать больше и шутить острее. Но вот этого не получается. Четко видна планка, о которую ударяется периодически тот же Иван Ургант, и я это ощущаю. Иван может говорить то, что он может, но не то, что он хочет, наверное. И мне кажется, что видно, откуда торчат уши, руки и ноги, почему ты не говорил до конца. Поэтому низкий поклон Ивану Урганту за то, что он хотя бы иронизирует над тем, что говорит, и над самим собой.

Конечно, шутка на большую аудиторию и на маленькую — разная. Есть масса шуток, которыми мы обмениваемся в узком кругу, вплоть до черного юмора. Все вокруг ржут, но потом говорят: нет, со сцены нельзя. Прежде чем вынести шутку в большой зал — думаешь. Этот уровень самоцензуры тоже очень у всех скачет. Но планка сейчас очень высокая, потому что никто не хочет никаких проблем. Так внутренняя самоцензура превращается в цензуру внешнюю.

Сейчас мало или совсем нет политических анекдотов — еще и потому, что нам особо не дают поводов: все настолько серое. Анекдот — это вспышка, это яркий цвет, пародия на жизнь, а серость, которая ничем себя не проявляет, очень сложно спародировать. Нервный смех — это не очень позитивная реакция. Это такой легкий ужас, он не имеет общего со смехом реальным, когда тебе действительно смешно. У него какая-то другая природа. Нервный смех — это как нервный тик примерно или заикание.

Сейчас не смешно, потому что царит пафос. Пафос — это сокрытие пустоты, это пыль в глаза. В общественной жизни, неотделимой сейчас от политической, это стало нормой — прикрывание пустоты придуманными новыми формами, которых не существует. Классический «голый король». Понятно, что смех разрушает эти мыльные пузыри. Другое дело, что мы все сейчас переходим на эзопов язык и чтение между строк, потому что реакция настолько сильна, что все всего боятся. Фон сейчас такой же, как в старые добрые советские времена: лучше не высовываться, а если ты высунешься, то точно получишь по шапке. А если все же высовываться, то как-то с пониманием. Как, например, появилось «Телевидение на коленке» — и заглохло, потому что это большая ответственность сейчас — так оголтело и откровенно шутить. К тому же все, что связано с массовостью, попадает под такие прицелы со всех сторон, что нужно отвечать за качество. А качество упирается, даже в юморе, в деньги, потому что качественный продукт делают профессиональные люди.

© Юлия Рыженко / Colta.ru

Пытаясь дойти до сути, ты иногда начинаешь ржать над чем-то, потом нервно ржать и понимаешь, что здесь все-таки что-то не то и не так пошло и пора не смеяться, а разбираться. В России много было замечательных сатириков, но если даже Жванецкого сейчас почитать, ему уже не смешно, он грустит. Может быть, снова из-за того, что мы все не чувствуем почву под ногами, не знаем, что будет завтра, у нас не работают законы, нет правосудия и ты не отвечаешь за свою жизнь. Этой неуверенности в завтрашнем дне абсолютно не было в советское время. Было все понятно и все работало, завтрашний день и вся жизнь вперед были просчитаны. Это было все дико противно, но это давало повод нам всем поржать, понимая: ну ладно, в тюрьму тебя за это не посадят.

Сейчас иногда приходится заставлять себя шутить и веселиться. Я очень понимаю Михаила Михайловича (Жванецкого. — Ред.), который тоже уже пишет о том, что все печально и беспросветно. Шутишь, чтобы поддерживать некий имидж, поэтому все уверены, что я абсолютно беззаботный человек. С другой стороны, когда остаешься один на один со всем этим и приходишь в ужас от происходящего, то говоришь себе: «Стоп, надо над этим как-то внутренне посмеяться». И становится легче. Любую сложную ситуацию, как только ты отходишь от своих эмоций и поднимаешься чуть выше, ты уже можешь оценивать и над ней шутить. Когда ты можешь шутить над проблемой, это означает, что ты свободен от этой проблемы. Также помогает самоирония. Самоирония — это все, что у нас есть.

По факту иронию и сарказм у нас заменил животный смех, но сейчас невозможно найти в этом виноватого. Путин или Песков не пишут приказы «запретить такую-то шутку, про этого не шутить». Нет. Просто у людей потеряно ощущение границы — того, что хорошо, а что плохо; что можно, а что нельзя. Считают, что лучше не делать ничего или все запрещать. И это люди, принимающие решения, — начальство, которое стоит на каналах, на телевидении, на газетах и журналах. Они меньше всего хотят ухудшить свою ситуацию, но и не улучшают ее.

Не только люди режима, но и все люди этой короткой яркой эпохи на глазах лишаются самоиронии и иронии по отношению к жизни. Ироничное отношение позволяет немного приподняться над ситуацией или самим собой, посмотреть сверху и сказать: «Э-э, как все запущено». Многие потеряли способность к самоиронии, и я начинаю это ощущать по тому, как и что пишут в блогах. У людей выбили из-под ног твердую почву, и они колеблются во всем, занимают очень пристрастную позицию: я против Pussy Riot или, наоборот, я за них. А это вообще неоднозначная история, но так им проще думать. Все резко озлобились, разделились на черное и белое. Иронический взгляд — более взвешенный: ты можешь свою идеологию и утверждения подвергнуть критике, и это говорит только о более высокой ступени развития, на которой стоит человек. Но сейчас такое редко встречается — подвергать себя критике никто не хочет.

Автор:
Татьяна Лазарева
Источник:
colta.ru
Теги:
ТВ СМИ