— Ситуация перед летом 1812 года чем-то схожа с ситуацией лета 1941-го. К тому времени русские воины уже не раз сталкивались с французскими войсками на европейском театре военных действий. К началу войны Бонапарт подмял под себя всю Европу и уперся на востоке в Российскую империю. Однако к моменту Отечественной войны Наполеон был нашим союзником. Хотя из-за его морской блокады Англии в той же Вологодской губернии цены на чай, другие колониальные товары и хлеб взлетели почти в три раза.

Фактор внезапного нападения, без сомнения, присутствовал. Конечно, Императорский двор имел полную информацию о возможной агрессии, однако в это наверху мало кто верил. Мы тогда буквально благоговели перед Францией. А вот в народных массах, в том числе и в Вологодской губернии, судя по архивным документам, было немало предсказателей о готовящемся вторжении.

Например, в церковноприходской летописи Троицкого собора города Вельска, который тогда входил в нашу губернию (сейчас он в Архангельской области — ред.) описывается факт наблюдения в июне 1811 года кометы, которая рассматривалась на Вологодчине как предвестник большой войны. Кстати, «комета 1812 года» упоминается в романе «Война и мир» Льва Толстого и «Евгении Онегине» Александра Пушкина.

А в августе 1810 года монах Соловецкого монастыря вологжанин Авель точно назвал дату вторжения Наполеона и оккупацию в течение полутора месяцев Москвы. В историческом архиве Санкт-Петербурга, в фонде митрополита Филарета (Дроздова), друга святителя Игнатия Брянчанинова, хранятся сведения о мироточении Казанской иконы Божией Матери из церкви Николы на Глинках в Вологде и о том, что горожане связывают это явление исключительно с предстоящей войной.

О возможности скорой вой­­ны говорят и разоблачения в 1810 году в России французских шпионов.

— Как свидетельствуют документы, в 1810 году в области Войска Донского казаками были пойманы три человека, которые под видом актера, учителя и гувернера собирали стратегические сведения о дорогах, переправах, продовольственных запасах, настроениях населения. Они проводили топографическую съемку местности на пути из Архангельска через Вологду и Москву до юга России.

— При открытии в Вологодском музее-заповеднике выставки о войне 1812 года было отмечено, что в музейных фондах Вологодчины хранится совсем немного предметов наполеоновской эпохи. Причина — отсутствие в губернии военных действий.

— Действительно, жизнь на Русском Севере тогда почти ничем не отличалась от мирного времени. Известия с театра военных действий приходили два раза в месяц. Так называемые «Летучие листки», напечатанные в типографии русской армии, читались во всех храмах губернии.

Чем ближе подходил к Москве Наполеон, тем больше прибывало в наш город эвакуи­рованных москвичей. Будущий декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин вспоминал о жизни в вологодской эвакуации: «Вологду мы нашли набитую выехавшими из Москвы людьми. Она была сильно оживлена и многолюдна». В 1812 году в нашем городе жили в эвакуации поэты Петр Андреевич Вяземский и Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий.

В 1813 году жители Вологодской губернии собрали для жителей губерний, пострадавших от Наполеона, 700 рублей. Производился сбор средств и на восстановление сгоревшей Москвы. В том же 1813-м на восстановление первопрестольной были отправлены лучшие вологодские плотники и каменщики.

Большой вклад внесла Вологодчина в формирование воинских подразделений, которые своими ратными подвигами заслужили почет и уважение в Европе. В самом начале войны увидел свет манифест о созыве в Новгородское ополчение государственных крестьян Белозерского, Кирилловского, Череповецкого и Устюженского уездов тогдашней Новгородской губернии. Наши земляки несли военную службу по охране Петербурга, затем участвовали в освобождении Польши и Пруссии.

В середине июля 1812 года главнокомандующий в Петербурге (военный губернатор) предписывал вологодскому губернатору Николаю Ивановичу Баршу «собрать людей, в стрелянии зверей упражняющихся», в количестве 600 человек. Вологодское ополчение в основном составили государственные крестьяне Никольского, Великоустюжского, Соль-Вычегодского и Усть-Сысольского уезда.

Однако, помимо ополчения, Вологодчина в период с 1811 по первую половину 1815 года направила в действующую армию большое количество рекрутов. Призывных кампаний было пять. Каждый раз под ружье ставили по 5 человек с сотни мужского пола.

— Думаю, порядка 5000 человек, из них 4500 — рядовые солдаты. Среди офицеров отмечу фамилии самых известных участников войны. Поэт Константин Николаевич Батюшков был адъютантом генерала Александра Бахметева. Всю войну прошел владелец усадьбы Брянчаниновых Александр Семенович Брянчанинов. Вологодский дворянин Александр Иванович Дружинин оставил письменное воспоминание о гибели при местечке Клястицы генерала Я. П. Кульнева. Кстати, после сражения при Клястицах Наполеон окончательно отказался от ведения военных действий на Санкт-Петербургском направлении.

— Конечно! Особо отмечу купца Ивана Холодилова из Тотьмы, который выделил 800 рублей — огромные деньги для того времени — на содержание ратников — уроженцев Тотемского уезда. На эти средства рекруты были одеты, вооружены, обеспечены провизией на весь путь следования из Вологды в Санкт-Петербург. Купец также компенсировал государству расходы по обучению земляков ратному делу.

— Из вологжан была сформирована 18-я дружина Петербургского ополчения. До декабря 1812 года наши ополченцы охраняли подступы к Петербургу. В 1813 году их официально ввели в состав действующей армии. Вологодский стрелковый батальон участвовал во всех крупных сражениях заграничного похода.

Отмечу, что вологодские воины считались элитой. После взятия Парижа именно из наших земляков была сформирована, говоря современным языком, военная полиция оккупированной столицы поверженной Франции.

— Пленный адъютант из свиты Наполеона — поэт Филипп де Поль Сегюр писал родным, что к пленным французам в Вологде относятся спокойно, дружелюбно. К слову, губернатор Николай Барш и вице-губернатор Николай Остолопов неоднократно приглашали этого офицера к себе домой на чаепитие.

С 1812 по 1815 год в Вологде и губернии временно находилось до 1000 пленных солдат и офицеров наполеоновской армии 12 национальностей. Раз в неделю они собирались на Сенной площади (ныне площадь Революции), чтобы получить письма с родины и новости. Многие пленные работали, хотя особой нужды в этом не было — согласно своему социальному статусу они получали через Казенную палату ежесуточное денежное пособие. Рядовым платили в день по 5-12 копеек, офицерам 1-2 рубля, полковникам и генералам — 3 и 3,5 рубля. Кроме того, пленным два раза в год выделяли средства на обмундирование.

Автор нашумевшей в XIX веке книги «История хирургии в Европе» доктор Мари де Сент Урсен, будучи пленным, купил в Вологде дом на улице Козленской. Здесь он давал консультации своим русским коллегам. В 1813 году, уезжая на родину, он подарил дом своей русской прислуге.

— Да, такое тоже случалось. Около 30 пленных, живших в Вологоде (портные, художники, металлурги, свечных дел мастера), присягнули на верность русскому царю. Кстати, все они получили налоговые послабления на несколько десятилетий вперед. Отмечу, что никто не обязывал их принимать православную веру.