Однако несмотря на трудности с реализацией, Н. А. Сайкин не останавливает свое производство. И сейчас, в жаркую летнюю пору, катавальня работает.

Вот в один из дней я туда и выбралась, чтобы посмотреть, как и кем создается исконно русская зимняя обувь, которую в старину носили и стар, и млад, а сегодня валенки ручной работы приобретают, чаще всего, для самых любимых, нуждающихся в особой заботе близких: для стареньких пап и мам, бабушек и дедушек и, конечно, для малышей. Иногда и для себя — по мере необходимости, потому как из ряда массовой повседневной обуви валенки сегодня, конечно, вышли. Но для отдыха на природе в зимнюю пору, для охоты и рыбалки — это вещь, по-­прежнему незаменимая.

И хотя редакционный водитель, в отличие от меня, уже бывал в катавальне, мы все равно не сразу нашли ее. Покрутившись по проселочным дорогам, спросили о катавальне местного жителя, и он показал нам дорожку... прямо в лес. Там, на опушке леса, мы и увидели маленькую фабрику, где производятся известные валенки. Мне повезло: в тот же день в гости к Н. А. Сайкину приехали музейщики из музея деревянного зодчества Витославицы, что под Новгородом Великим. Экскурсоводом был хозяин — Николай Алфеевич, а когда было необходимо уточнить ту или иную деталь, он то и дело призывал в качестве экспертов опытных работников катавальни.

Катавальня в Вотче, оказывается, предприятие традиционное (почитайте, что рассказывает об этом местный библиотекарь — увлеченный краевед Н. Л. Ячменнова). Н. А. Сайкин купил его в апреле 2003 го­да у Л. П. Изюмовой, заведующей комплексом бытового обслуживания района. «И начал развивать: и в творчестве, и географически», — говорил хозяин катавальни гостям. Тогда, в начале его деятельности, на катавальне работало 4 человека, сейчас в его предприятии — 11.

Наша экскурсия проходила в том порядке, как идет технологический процесс производства валенок. А начинается производство — с шерстобитной. Это здесь единственный механизированный процесс.

Лидия Павловна Иванова, работающая в катавальне второй год, запускает машину, берет в руки шерсть, и маленькими клочками кладет ее на трансформаторную ленту. Механизм равномерно постукивает. Миллионы иголок расчесывают шерсть между барабанами внутри машины. На крутящемся приемном барабане ровным пушистым серым слоем «крутится» очищенная, взбитая шерсть. В помещении сухо и очень тепло.

— Так должно быть по технологии, — поясняет хозяин и продолжает рассказ. — В Бурсукове на катавальне использовалась старая машина на ручном приводе. Сейчас работа вручную устраивать не может: пробить вручную шерсть для 200–600 пар валенок в месяц просто нереально, очень тяжело. На носки начесать шерсти — и то проблема.

Шерстобиты работают по 12 часов через день. Первое же время очисткой и сбивкой шерсти занимались сами мужчины — катали. Ведь когда­то катанием валенок вообще занимался один человек — на селе немало было (да и сейчас еще есть) таких универсалов.

Лидия Павловна приехала в Вотчу в 1983 году после Куркинского профучилища, где училась на ветеринара. Работы по специальности не было, работала дояркой. Уезжала из Вотчи, но снова вернулась в 1989 году. Замуж вышла, детей нарожала — трех девочек. Работать пришлось в разных местах: и коров доила, и за телятами ухаживала, и в магазине — кочегаром, и в доме культуры — художественным руководителем, в какое­то время и на катавальне. Теперь вот сюда вернулась. Научиться новой работе было не сложно. Самое тяжелое в ней — пыль да грязь: и сама работница шерсть разбирает, очищает, и машина выколачивает грязь да сор из шерсти. «Но до пенсии теперь уж, наверно, надо работать». — говорит женщина, встав с рабочего места, показывая свое запыленное лицо, шею. — Рабочих мест в Вотче нет, любому рады. Тем более в моем положении — с мужем в разводе, а трех дочерей надо в люди выпустить. Две уже подросли. Старшая, Александра, закончила культпросветучилище, работает в Великом Устюге, мечтает о продолжении учебы в Санкт-­Петербурге. Средняя — Ирина — нынче окончила 9 классов Вотчинской школы, тоже отдала документы
в культпросвет­училище — на новую специальность, связанную с туризмом. Ну, а младшая дочь, Светлана, только перешла во 2­-й класс, ее еще долго растить.

...Переходим в цех закладки, где две женщины — Надежда Валентиновна Садкова и Марина Николаевна Люханова — делают закладки будущих валенок. Они берут мягкие, пушистые полосы взбитого полотна, которое «порциями» отрывает шерстобит, «колдуют» над ним. Именно «колдуют», потому что, как сказал Н. А. Сайкин, качество будущего изделия, в первую очередь, зависит от двух вещей: качества шерсти (работники катавальни никак не могут повлиять на него) и мастерства закладчиц. Все движения закладчиц четко отработаны, все уже почти на автоматизме.

Валенок должен быть ровным по всему периметру, вот закладчицы и стараются уложить шерсть ровно, плотно, заложив особенно крепкую, плотную, толстую подошву, чтоб валенки долго не изнашивались. Выложив из ленты полки, закладчицы прокладывают тряпочки между полотнами, промачивают, укладывают всю заготовку в полотно и долго окатывают полотно и деревянной палочкой, и руками, чтобы шерстинки сцепились друг с другом, в результате чего получаются так называемые колпаки — заготовки будущих валенок.

— Каталю ничего не остается делать, кроме как скатать валенки, — смеется Николай Алфеевич. — Ведь закладчицы тоже как бы катают их, полностью подготовив колпаки.

— Сколько времени уходит у закладчиц на эту операцию? — поинтересовались гости.

— Это зависит от размера валенка и качества шерсти, — поясняет хозяин. — Если шерсть хорошего качества, хорошо пробита, то на пару валенок в среднем надо около получаса, детских — 15­- 20 минут. Но сейчас мы вынуждены покупать всю шерсть, тогда как раньше хватало осенней, более качественной. Дело в том, что на всю область у нас, согласно официальной статистике, насчитывается около 900 голов овец. А в 18 веке их было 800­900 тыс. штук. Возим шерсть из Башкирии, Татарстана.

Закладчицы оказались чрезвычайно скромными женщинами. Надежда Валентиновна Садкова, как оказалось, из семьи, хорошо знакомой с каткой валенок, а Марина Николаевна Люханова до катавальни работала в животноводстве, живет в Севастьянове в благоустроенной квартире. Дети у нее уже выросли: дочь в Вологде, а сын с нею. А дальше мы могли только любоваться их ловкими отработанными действиями, их умелыми руками, говорить же о себе они не захотели, согласившись только, что работа у них нелегкая, за день очень устают ноги, ведь всю смену приходится быть на ногах, делая закладки на высоком столе.

...Заготовки валенок женщины переносят в мужскую половину катавальни — каталям.

— Сегодня у нас три каталя: В. В. Садков, В. Ю. Полетаев и Д. В. Галов, — знакомит Н. А. Сайкин и дополняет: — Я очень люблю этих мужчин. Они настоящие мастера — золотые руки. А еще сын у меня — Егор — катает валенки, научился. А учил нас катать валенки Александр Павлович Рехов, которого, в свою очередь, этому ремеслу обучила бабушка. Сейчас самый опытный каталь у нас — Владимир Валентинович Садков. Они вместе с сестрой, которую мы только что видели, — Надеждой Валентиновной — вместе здесь трудятся, а когда­то, после развала совхоза, до пенсии здесь работала их мама — Галина Алексеевна. В общем, целая династия мастеров.

Катали (а сами себя они называют стираками) несколько раз в процессе катания окунают колпаки­-заготовки в чан с горячей водой (чем горячее, чем лучше садится шерсть), тем самым обеспечивая и стирку шерсти, и улучшение сцепления шерстяного волокна. Затем заготовки для валенок катают — сначала «обходят» с рук, потом — самодельной машинкой, затем «прутуют» прутком, чтоб ворсинки шерсти поскорее сцеплялись между собой. Есть еще трудоемкий процесс — отир — «баян», когда надо разглад 21d0 ить, растянуть «раковинки», морщины и «ротики» на заготовке. Хотя они влияют только на внешний вид, не меняя качества, мастера стараются поправить их. Далее заготовки насаживаются на колодки разных размеров, и опять же каталь очень тщательно разглаживает их, стараясь сделать максимально ровными.

— Вы знаете, какие руки у каталей — гладкие, отполированные, — говорит Николай Алфеевич. — Это от постоянного контакта с шерстью, от разглаживания ее, обминания. Дело в том, что мы сейчас не обрабатываем заготовки химикатами, и в шерсти сохраняется овечий жиропот, который содержит полезное вещество — ланолин, широко использующийся, как известно, в косметической промышленности. Так что наши катали все время поневоле обеспечивают своим рукам косметические процедуры.

Шутливо сказано, но правда. Чего не скажешь о ногах работников, вынужденных трудиться в резиновых сапогах, ведь они все время замачивают заготовки в воде, и пол в цехе залит водой.

Мы обратили внимание на обилие различных заготовок на полках в цехе. Это все заготовки для колодок, в основном, деревянные, только головка пластмассовая. Они, кстати, довольно быстро изнашиваются — хватает на 20­30 пар валенок. Так что и запас имеется, да и размеры разные. Ведь именно благодаря колодке, состоящей из нескольких частей: головки, передника, задника, центрального клина — изготовляются валенки нужного размера стопы и нужной ширины голенищ. Вотчинские катали способны изготовить валенки на любую нестандартную ногу. Да и кому они уже их только не делали — по заказу для разных ВИП-­персон. Кстати сказать, для ярмарок делают они и различную сувенирную продукцию, в том числе маленькие валеночки.

Давайте все же доведем процесс изготовления валенок до конца.

Посаженные на колодку заготовки ставятся для просушивания (чтоб стекла вода) в общем помещении, а затем помещаются в сушилку — сауну. Там они будут сохнуть более суток, после чего обрабатываются на наждачном круге, чтобы убрать пушистость. (Пушистые валенки скорее промокают, на них дольше держится снег). Раньше вместо этого валенки коптили над углями, чтобы сжечь лишний ворс. Где-­то их чистили пемзой. А теперь изделия осталось снять с колодок, обрезать голенища — и валенки готовы.

Теплая вода, теплая сушилка, сухость в шерстобитной обеспечиваются в катавальне одним котлом, который топится и зимой, и летом. Недаром мы увидели возле катавальни огромное количество дров и поначалу очень удивились. Котел рабочие топят сами. Котел на дровах, хоть и был несколько лет назад вынужденной мерой, теперь позволяет здорово экономить на электроэнергии. А это очень существенно для любого предпринимателя.

— Наши валенки здорово отличаются от фабричных, — говорит Н. А. Сайкин. — Достаточно тыльной стороной ладони провести по ним, и вы поймете это. Фабричные валенки колкие, они обожжены кислотой. Мы кислотой давно не пользуемся. Понюхайте наши валенки — они пахнут овечкой. Они натуральные. Поэтому я всегда говорю покупателям, что у наших валенок два недостатка: они очень дорогие, и их очень любит моль. Для кого дороговизна не помеха — те покупают, не задумываются, и очень довольны. В дар тоже получают с благодарностью, даже высокопоставленные персоны.

Николай Алфеевич весело рассказал, как они за три дня (а это очень сложно) выполнили заказ местных ЛДПРовцев скатать валенки для В. В. Жириновского к его юбилею. Постарались — сделали. И его поразило и порадовало, что на одном из телевизионных каналов, делясь впечатлениями о своем юбилее, Жириновский сказал именно о необычном подарке — валенках из Вологды. Они ему очень понравились.

Очень любит вологодские валенки и Дед Мороз из Великого Устюга, и Снегурочки, и бывший губернатор области их носил.

Побывали валенки из Вотчи на многих выставках в России (в Сочи, в Москве) и за рубежом, имеют две серебряные и золотую медали от известного модельера Вячеслава Зайцева.

— Все ВИПовские заказы выполняют у нас Владимир и Надежда Садковы. Очень качественно, очень хорошо работают, вот уж руки золотые, — говорит Н. А. Сайкин. — Жена моя, когда обшивает валенки, даже чувствует, кто закладывал их. У Нади закладка особая, своя, валенки, заложенные ею, идеально ровные, тщательно заложенные, качественно очень.

А Владимир сегодняшних каталей учит, и Егора моего научил.

В. В. Садков на катавальне работает с 1994 года, работал еще в ту пору, когда катавальня была в системе бытового обслуживания. После школы он поступил в институт — политехнический, да не стал учиться.

— Город я не люблю, больно шумно там, — объясняет. — Да и с деньгами в семье трудно было. Вот и вернулся домой. В совхоз — еще жив был — не устраивался даже, там работа только на ферме была. Но работа была нужна, вот и пришел сюда. Меня учил работать Александр Малышев, запамятовал отчество его, он уж перед пенсией был.

Так и работаю. Другой работы у нас нет, некуда деваться. Да я уж теперь и не пошел бы никуда, привык здесь.

— Сколько валенок за рабочий день Вы можете сделать?

— Когда как. Все зависит от шерсти. Если шерсть хорошая — до 12 пар коротких валенок-­чуней. Сейчас мы их делаем. Если шерсть плохая — 5­-6 пар. А зарплату получаем с выработки.

Владимир Юрьевич Полетаев на работу ездит из Антонова — на велосипеде. Сам он родом из Березника, учился в Кубенском ПУ, но не закончил, приехал в совхоз имени Клубова, где и работал до его развала подменным дояром. А потом пришел на катавальню.

Дмитрий Владимирович Галов после Вотчинской школы окончил в 1996 году Кубенское училище. Механизатор­водитель. Отслужил в армии в Питере механиком­водителем БМП. В 1998 году вернулся из армии домой и тоже в поисках работы пришел на катавальню.

Очень специфичный нелегкий труд у этих мужчин, и заработать не так легко. Но рабочих мест в Вотче нет, держатся здесь, да, похоже, уж и душа­-то поприкипела к уникальному делу, ремеслу, пришедшему к нам из прошлого, переданному практически из рук в руки вотчинскими мастерами прошлых лет молодому поколению.

Главная задача рабочих — произвести качественную продукцию. У предпринимателя забот несравнимо больше. Произвести ведь мало — надо обеспечить ее сбыт, реализацию. Иначе в чем смысл производства? Вот и мотаются Сайкины и их продавцы с ярмарки на ярмарку по области и даже по стране. Но, как мы уже говорили в начале, трудно идет реализация. Даже у Н. А. Сайкина, у которого есть и связи, и рынок сбыта. Собираются в Подмосковье, куда их приглашает партнер по бизнесу, хозяйка ООО «Бараньего царства», говоря, что «в Москве все деньги», тут должен быть спрос на такую хорошую продукцию. Конечно, попробуют и это.

Кроме проблем с реализацией, очень серьезно стоит и вопрос обеспечения овечьей шерстью. Овцеводство почти отсутствует в России. Сейчас покупают шерсть в Башкирии, Татарстане, покупают практически все, что есть, невзирая на качество.

Наконец, третья из наиболее глобальных проблем предпринимательства — очень высокое налоговое бремя. Раньше Н. А. Сайкин, как и другие предприниматели, платил 14 процентов в различные фонды за каждый выданный рубль зарплаты, теперь — с января 2012 года — 24 процента (так и такой процент у него еще недавно, «слабинку» сделали тем, кто занимается народными промыслами, а в 2011 году было 36 процентов). Это помимо «предпринимательского» налога по упрощенной системе налогообложения.

Жить, сохранять производство очень сложно. Весной, чтобы выдать зарплату, брал даже кредит в банке. Кстати, банковские проценты чрезвычайно высоки. Рассчитывал на летние ярмарки, но, похоже, зря. Теперь Н. А. Сайкин на Москву рассчитывать будет. Сдаваться пока не собирается. Потому что уверен в полезности своего дела. И в качестве своих валенок тоже. Хочет, чтобы люди носили их, заботясь о своем здоровье. Да и промысел древний очень хочется сохранить. Наверно, поэтому и подарил (несмотря на имеющиеся
проблемы) Николай Алфеевич гостям из Новгорода, готовым купить необходимые для музея экспонаты, и образцы деревянных колодок, и мешок шерсти, знает: на нужное это дело, чтобы люди знали древние промыслы предков, не забывали историю крестьянской России.