В номере от 6 марта в нашей газете было опубликовано мое интервью с Вячеславом Позгалевым. Оно вызвало неоднозначную реакцию и активное обсуждение. И это обсуждение лично мне показалось едва ли не интереснее самого интервью.

Во-первых, не готов разделить восхищения собственными талантами. Те вопросы, которые прозвучали в ходе интервью, — нормальные, обычные, те, которые в сложившейся ситуации только и должен задать журналист.

Во-вторых, не согласен с тем, что я Позгалева как-то обидел. Так случилось, что мы знаем друг друга более 15 лет, и нас связывают довольно дружелюбные отношения. Согласен, что это не очень правильно для моей профессии, и честно признаюсь в этом, чтобы было понятно: если б Вячеславу Евгеньевичу что-то показалось обидным или недопустимым, он бы мне об этом сказал. К тому же у него была возможность вычитать материал до публикации.

А все возмущения по поводу — это всего-навсего истеричные всхлипы обслуживающего персонала, который неизбежно возникает вокруг любой крупной фигуры и присваивает себе право решать, что нравится или не нравится хозяину.

В-третьих, не разделяю распространенного мнения, что недостаточно энергично плевал в спину уходящего политика. Позгалев, со всеми его достоинствами и недостатками, для нашей области фигура историческая, и его адекватная оценка придет лишь тогда, когда появится историческая же дистанция. Скажу одно: пытаясь поставить ему оценку, соизмеряйте его не со светлым идеалом в своей голове, а с реальностью современной России. Например, сравните с другими губернаторами в других областях.

В-четвертых, могу объяснить, почему мы «осмелели» только после отставки. На самом деле смелыми мы были всегда, и запрос на интервью примерно с этим же кругом вопросов мы несколько раз отправляли через пресс-службу еще до отставки. Но не сложилось.

Вопрос в другом: что же должно было случиться с вологодской журналистикой и общественной жизнью, чтобы интервью на действительно интересующие людей вопросы одними воспринимается как безумный героизм, а другими — как беспримерное хамство?

Этот вопрос я вполне отношу и к себе самому.

А вот лично мне наиболее интересным в нашем разговоре показалось то, на что никто особого внимания не обратил. Как большой политик и сильный человек переживает крутой перелом в своей жизни. Какую психологическую защиту выстраивает, как пытается объяснить резкую переоценку своей работы другим, но в первую очередь самому себе.