Перед концертом Алексей прошел по всему залу, чтобы проверить, как будет слышно его балалайку практически на каждом месте.

Лидер легендарной рок-группы «Uriah Heep» гитарист Мик Бокс выразил свое восхищение игрой Алексея Архиповского кратко, но емко: «Wonderful!», что по-русски означает «Превосходно!». Вот и в Вологде Алексей, который, как выяснилось, имеет вологодские корни, во время сольного концерта держал переполненный зал в тихом изумлении.

Первое впечатление от игры Архиповского - так не бывает! И он, я почти уверен, знает это. И дает возможность убедиться в обратном, чередуя виртуозное исполнительское и актерское мастерство с легкими кунштюками, заставляя воспринимать балалайку как инструмент вполне «симфонический» и самодостаточный.

Мы пьем чай с чабрецом. Алексей внимательно рассматривает подаренную ему фотографию со Спаса-Каменного, благодарит за интерес к его концерту и вносит уточнения в перечисляемые мною «исключительные» случаи из его творческой биографии, нашедшие отражение в прессе.

- А что это был за конкурс такой, на который тебя сперва не хотели пускать, а потом, после твоего выступления, призывали закрыть конкурс?

- Это было немножко не так: на концерт, посвященный юбилею известной во всем мире фирмы, производящей музыкальные инструменты, собрались признанные в мире гитаристы. И меня тоже пригласили. Хотя моя балалайка - русская, своим рождением этой фирме не обязана. Видимо, поэтому у какой-то части зрителей мое участие в концерте и вызвало недоумение.

- А после выступления в газетах написали, что своей игрой ты концерт «закрыл», затмив уже выступивших гитаристов и не давая шанса тем, кто готовился к выходу на сцену.

- Написали, да. Но это ведь не я придумал. Почему-то балалайку воспринимают примитивным инструментом с маленькими возможностями. Обидно!

- Балалайка - это любовь с раннего детства?

- С раннего детства был аккордеон. Мой отец здорово играл на аккордеоне, ну и меня приобщил. Я держать его не мог - тяжело. Поэтому играл, стоя около дивана, на который опирался инструмент. Помню, диванчик я истерзал мехами основательно. По этой же причине в музыкальной школе в Туапсе, где мы тогда жили, мне посоветовали заниматься на балалайке - там был недобор. А когда подрастешь, сказали: перейдешь на аккордеон, если балалайка не понравится к тому времени.

- Быстро понравилась?

- Балалайка нравилась все больше и больше. Мне расхоте­лось менять инструмент, а музыкальную школу я закончил, имея в активе сольный концерт из двух отделений. Играл с ансамблями, оркестрами. Музыкальное училище в Москве, оркестр народных инструментов в Смоленске, которым руководил гениальный дирижер Дубровский. Меня позвали на открытие сезона этого смоленского оркестра после выигранного конкурса. И я просто обалдел от уровня этого провинциального оркестра. И понял, что другого выбора у меня просто нет. Там я много экспериментировал, пробовал играть со зрителем, что ему, зрителю, нравилось. На концерты стали ходить с вопросами: «А что сегодня придумает этот балалаечник?» Прослужил в этом оркестре лет семь. А потом не стало Дубровского, у которого я много учился…

- Быстро исчерпал себя в провинции и затосковал?

- Не успел. Конечно, в провинции, какой бы уютной и обворожительной она ни была, свой ритм и уклад, свои возможности и границы. Когда осознание этого только начинало оформляться в душе, меня пригласили в ансамбль Людмилы Зыкиной. А это - совсем другие возможности! Гастроли, концерты по всему миру. И здесь все складывалось по-доброму. Это же был аккомпанирующий коллектив для советской звезды Людмилы Зыкиной! И быть только частью этого прославленного ансамбля «Россия» мне было скучновато. Хотелось делать свои вещи. И Людмила Георгиевна этому не препятствовала.

- Но «все имеет свой конец и свое начало»…

- Понимаешь, если бы мне показались исчерпанными возможности балалайки, я бы оставил все и занялся чем-нибудь другим. Мне интересно играть, сочинять, придумывать новые номера.

- И не было ни разу усталости и нежелания выходить на сцену?

- Иногда пропадает желание вообще прикасаться к инструменту. В такие моменты я к нему и не прикасаюсь.

- Работа над техникой, которой восторгаются не только журналисты-дилетанты, но и профессиональные музыканты, - это какая часть суток?

- Это часть моего интереса к тому, что я делаю. Профессия. Больше, меньше - не считаю.

Чай остыл, надо торопиться на репетицию и установку аппаратуры в драмтеатр, где через пару часов состоится единственный в Вологде сольный концерт Алексея Архиповского. Он снова берет в руки фотографию Спаса-Каменного:

- Мои дед и отец из Вологодской губернии родом.

- ???

- Отец много рассказывал в детстве, как они с дедом глухарей добывали. Дед был гармошечником. И отец. Во время вой­ны они какой-то конкурс гармонистов выиграли и получили в награду мешок пшеницы. Жили в деревне Заречье, а вот район я не помню.

Рассказывать, как прошел концерт, у меня не хватит ни наглости, ни смелости. Скандировали зрители после каждой композиции. И кричали: «Браво!»

Вечером мне позвонил мой друг, который слушал Алексея Архиповского первый раз:

- Что я думаю? Так не бывает. Он - инопланетянин.

Нет, Ваня, не инопланетянин он. Леша Архиповский - вполне нормальный вологжанин, который родился в Туапсе. Он любит балалайку, знает, один из немногих, ее потрясающие возможности, пишет музыку для балалайки и считает, что народная музыка - это не только та музыка, которую любили слушать сто лет назад.