Этот текст я пишу в Вологде, моем родном городе, где бываю несколько раз в году и обязательно провожу вторую половину лета. Карантин, к счастью, не нарушил этой традиции. 

По приезде всегда возникает участие в каких-то делах и проектах по части культуры. В этом году их не меньше, чем обычно, может быть, даже больше — насидевшись по домам, люди хотят общения, в котором культура востребована. Вот и я подключился. 

Поговорил на местном телеканале с поэтессой и ведущей литературной программы «К слову» Марией Суворовой — о Батюшкове и о делах современных. Впрочем, Батюшков также оказался информационным поводом: местные энтузиасты установили, что надгробный памятник в Прилуцком монастыре стоит не на том месте, где захоронен поэт. Монастырь был десятилетиями закрыт, как военный объект, памятник падал, его поднимали, ставили «на глазок»… Теперь утверждают, что могила поэта — в нескольких метрах от памятника и над ней — огромный вяз, о чем тотчас же и последовало стихотворение Наты Сучковой «Батюшков лежит под вязом…» с заключительным приглашением в Вологду, открытый город:

Приезжайте, бога ради,
вот своим ключом открыта
Вологда, в ее оградке,
с Батюшковым на открытке.

«Оградка» – то ли вокруг вновь обретенной могилы, то ли отсылка к песенному «резному палисаду»? В Вологду приезжают много и многие. Сама ли она себя считает культурной столицей северо-запада, или так установилось (если Питер выступает в старшей роли — культурной столицы России)?

Но и помимо громких номинаций здесь немало чего происходит. Хотя бы уже ставшая традиционной «Плюсовая поэзия», ежегодно собираемая Натой Сучковой. На вопрос ко мне, кто сейчас наиболее интересен из вологодских писателей, я называю именно Нату. Почему? Об этом меня спросила во время беседы Мария Суворова, на что я ответил (процитирую близко к устному тексту): «Начинать хорошо слева, в авангардной, резкой манере отталкивания, но приходит момент, когда нужно прожить заново и оценить самого себя. Сегодня это очень мало кто хочет сделать — задуматься о себе и о том, «как быть писателем», по выражению Б. Эйхенбаума». Сегодня это — большая литературная проблема. И мне кажется, что в своих последних книгах Ната Сучкова (начинавшая в ранней юности как главный вологодский то ли авангардист, то ли постмодернист) ее рефлектирует.

С Батюшковым в качестве того, кто мог бы пригласить в Вологду, все сложнее. Он все время кому-то уступает дорогу. Это видно на присвоении имени областной библиотеке. В 1960-е Батюшков рассматривался, но уступил революционеру Бабушкину, чья огромная статуя больше не украшает библиотечный холл. А в нашем веке он снова рассматривался и опять проиграл — Василию Белову. Бог с ним, с присвоением имени, но почему музей Батюшкова закрыт? Почему «культурная столица» не ценит возможности сделать именно его своим культурным брендом, событийно привлекательным, по примеру пушкинского, блоковского, тютчевского и других поэтических праздников? Всегда напоминаю авторитетное мнение — Осипа Мандельштама: 

Наше мученье и наше богатство,  
Косноязычный, с собой он принес — 
Шум стихотворства и колокол братства 
И гармонический проливень слез.

Стихи Батюшкова — уникальное свидетельство о рождении стиля русской поэтической классики. Кто как не он позволил бы локальное сделать всеобщим, обжить «культурное гнездо» и открыть его для всеобщего интереса! 

Когда в «Вопросах литературы» мы начинали рубрику «Литературная карта», то мыслили ее в первую очередь как рассказ о литературе в «культурных гнездах». Термин принадлежит Н. Пиксанову, именно он сто лет назад в послереволюционной России заговорил о необходимости сохранять «культурные гнезда» и разрабатывал необходимую для этого методику. 

О сохранении культурной среды речь широко зашла и после наших революционных событий — в 1990-е. Однако рассказ о литературе в большинстве российских регионов, как мы поняли, идет по одному сценарию. Были Союзы писателей, которые потом раскололись где на два, где на три… Младшие ощутили себя невостребованными. Старшие охраняли свое исключительное право на получение прав и субсидий. Старшие не понимали и не ценили младших, младшие не ценили и не уважали старших. Так было вначале. Теперь пришло время младших (не всегда по возрасту, а тех, кто состоит в «альтернативных» СП) — тех, кто не бросил это дело или не уехал в столицы. В одном из ближайших номеров у нас будет статья о Смоленске.

Вологодская ситуация тем более похожа на смоленскую, что младшим противостояли не просто старшие, а «школа», представленная именами классиков советского времени: в Смоленске — Твардовским и Рыленковым, в Вологде — Беловым, Астафьевым и Рубцовым. Увы, те, кто выбрал продолжение, оказались эпигонами. В Вологде о старшей писательской организации вспоминают лишь по поводу очередного скандала, который они с озлоблением устраивают на оберегаемых ими границах. 

Впрочем, отношение к ним не распространяется на тех, кто основал «школу». Усилиями энтузиастов открыт мемориальный музей-квартира Василия Белова при Кирилло-Белозерском федеральном музее. Помимо музейных мероприятий проводится Беловская конференция — в этом октябре она пройдет в седьмой раз. Есть желание и предпринимаются усилия, чтобы расширить географию участников. Свидетельствую об этом, поскольку в этот приезд я сам принял участие в заседании оргкомитета, выразил готовность оказать поддержку «Вопросов литературы», но и не мог не сказать о том, что нужно рассчитывать на откровенный разговор, который будет трудным. Знаю это и по опыту журнала. Попытка заказать откровенную статью о Белове, даже тем, кто ценит его как писателя, не увенчивается успехом. Причина? Приведу пример. В 2003 году (№ 5) мы опубликовали статью Константина Азадовского «Переписка из двух углов». Ее главный герой — Виктор Астафьев, ценимый автором как писатель, резко опровергаемый в его идеологической позиции. Мы рассчитывали на отклик и на полемику. В кулуарах говорилось немало и разноречиво, но полемики не последовало. А без нее сейчас не обойтись, говоря о литературном прошлом и думая о том, как сегодня быть писателем.

При нынешнем состоянии культуры, не без остроумия определяемом словом «глокализация», невозможно писать ни современность, ни историю «культурных гнезд» как замкнутых анклавов — ни в пространстве, ни во времени. Беловские чтения в полной мере состоятся, если будут не только о прошлом, обсуждаемом в понятиях прошлого. Здесь есть повод поговорить о сегодняшнем и увидеть сегодняшними глазами. И одновременно с этим оценить, что происходит сейчас, кто они — новые писатели, разного возраста, приходящие к читателю разными путями и в совершенно разных жанрах. 

Прекрасно, что в Вологде пишется история ее современной литературы — и не где-нибудь, а в «Вестнике Вологодского государственного университета», где традиционными стали подборки материалов, статей, интервью о земляках-современниках. Их готовит профессор университета (знаток литературы английского Возрождения и постоянный автор нашего журнала) Людмила Егорова: о поэтессах, уже мной названных, о Татьяне Андреевой, пишущей для детей и собирающей приблизительно то, что у Белова названо «бухтинами», о поэте Андрее Таюшеве… В плане — собрать эти материалы в отдельную книгу. 

Не история, конечно, но обзор, очерк, эссе о современности литературы «культурных гнезд» — это то, что интересует и «Вопросы литературы».