Строитель монастыря под Тотьмой, которого уважительно именовали старцем Ферапонтом, прославился не столько своим детищем, сколько последовавшим вскорости уголовным делом 1671 года, в котором фигурировал в качестве организатора разбойничьей шайки. Дальнейшая его судьба до сих пор неизвестна...

В каждом уголке Вологодчины есть свои легенды о лютовавших там разбойниках. Как правило, эти байки основаны на вполне правдивых историях. Рисунок: avatars.mds.yandex.net

В этом детективе XVII века, подробности которого историки начали изучать только сейчас, много тёмных мест и странностей, тем не менее позволяющих по-новому взглянуть на жизнь Вологодчины той далёкой поры.

Недостаток правдивой информации и живые фольклорные традиции стали причиной особой популярности у волог­жан досужих рассуждений о разбойниках и грабителях. Так, выпускник вологодской гимназии Л. Ф. Пантелеев вспоминал, что в 1855 году вся Вологда была взволнована слухами о некоем разбойнике Рамзае: якобы у «Рамзая двести человек — сорвиголовы, все с ружьями, хорошо ещё, что, говорят, пушек нет... а в Вологде и солдат нет».

Да что там говорить — практически в каждом уезде Вологодской губернии существовали истории о собственных, «родных» разбойниках, промышлявших в дремучих лесах. Но редко когда эти байки имели документальное подтверждение.

Однако у известного русского историка Сергея Соловьёва в «Истории России с древнейших времен» со ссылкой на приказные дела Московского архива Министерства иностранных дел 1671 года читаем: «Из Тотемского уезда дали знать, что там появились разбойники; в разбоях участвовал и грабежную рухлядь укрывал строитель Тафтенской пустыни старец Ферапонт».

ЗАБЫТАЯ ПУСТЫНЬ

Вологодская земля издревле славилась своими монастырями и церквями. Многие из них были выстроены в отдалённых от цивилизации местах — так называемых пустынях. В «Дозорной книге города Тотьмы с посадом и уездом 1619 г.», а также в «Писцовой и межевой книге Тотемского уезда 1622-1625 гг.» содержатся сведения о шести таких пустынях, которые в большинстве своём ко второй половине XVIII столетия были упразднены, а их храмы превращены в приходские церкви.

Однако, как выяснилось, в Тафтенском улусце (термин «улус», «улусец» пришёл в русский язык после монголо-татарского нашествия, по-татарски это значит «селение», «становище»; на Руси так стали называть часть крупной волости) Царёвской волости Тотемского уезда в XVII столетии существовала ещё одна пустынь — Тафтенская. У посёлка Красный Бор речка Тафта сливается с Вожбалом и даёт начало крупной реке Царёве, по имени которой в старину и называлась Царёвская волость (в годы советской власти — Калининский сельсовет, а ныне сельское поселение Калининское). Но где конкретно находилась Казанская Тафтенская пустынь, когда и кем она основана и когда исчезла — все эти вопросы долго оставались без ответа.

Лишь в 2019 году москвич Василий Копытков и тотемский исследователь Александр Кузнецов сумели приподнять завесу тайны, опубликовав большую работу по этой теме в сборнике «Русский Север-2019: проблемы изучения и сохранения историко-культурного наследия».

Изображений Тафтенской пустыни не сохранилось, но она вполне могла выглядеть, как Дедова Троицкая мужская пустынь на снимке начала XX века из фондов Тотемского музейного объединения. Фото: booksite.ru

«БАНДА ЗАНИМАЛАСЬ ТЁМНЫМИ ДЕЛАМИ...»

В ходе изысканий в Российском государственном архиве древних актов упомянутые авторы обнаружили в фонде «Приказных дел старых лет» «Дело по отписке тотемского воеводы Андрея Яковлевича Непейцына об открытии в Тотемском уезде многих разбойнических шаек в разных волостях и о всяких грабежах оными причиняемых», датированное концом мая — 30 июня 1671 г.

Воевода Андрей Непейцын приводил конкретные примеры разбойных нападений на местных крестьян: в Заозерской волости — на Ивашку Дмитриева, Федьку Елисеева и Мелешку Демидова, которых «воровские люди разбоем били и мучили, и сожгли до смерти»; в соседней Вожбальской волости — на Ивашку Машарина с невесткой. А 19 мая 1671 года в другой тотемской волости, на реке Цареве, пришлые тати напали на крестьянина Ваську Тарасова и «сына ево Андрюшку убили до смерти». Не пощадили разбойники даже православную оби­тель — Леонидову пустынь в Режской волости. Там они напали на строителя старца Корнилия, мучили его и огнём жгли, а затем «монастырскую всякую денежную и платежную казну и монастырских крестьян всякую рухлядь, что поставлено было в том монастыре на збереженье, всё пограбили».

Все разбойные нападения были совершены в течение короткого промежутка времени и в пределах округи, не превышающей 50 вёрст в поперечнике. Можно сделать вывод, что тати для передвижения использовали лесные дороги между соседними Режской, Заозерской, Вожбальской и Царёвской волостями. В деле даже специально отмечается, что от Царёвы до Тотьмы всего 20 вёрст. Иными словами, разбойники нагло орудовали прямо «под носом» у действующей власти.

КОНЕЦ АТАМАНА

При нападении на Ваську Тарасова и его сына Андрюшку последний, обороняясь, ранил двух грабителей, после чего воры пустились в бегство. За ними была организована погоня. По дороге, пролегавшей по левобережью рек Царёвы и Тафты, посланный отряд дошёл до верховья последней и поймал там некоторых разбойников, коих и доставили пред очи воеводы Непейцына.

Среди пойманных татей оказался и строитель Тафтенской пустыни старец Ферапонт. Очевидно, он был местным жителем, так как в деле упоминаются его родные братья — Онтропка и Тараско Шумиловы. На разбой братья ходили вместе, привлекая для этого дела ещё некого Еську — крестьянина той же Рубежской волости, а также, возможно, и других местных мужиков.

В Тотьму вместе с задержанными доставили и улики, обнаруженные приставами в деревне Нишме, в избе, принадлежавшей Тараске Шумилову, — вещи, похищенные из дома царёвского крестьянина Васьки Тарасова: «полукафтанье кумачное, шапка мужская суконная красная, женский сарафан крашенинный, да белья рубах и иные разные рухледишки».

В самой Тафтенской пустыни тоже нашлась «разбойничья рухлядь»: рубашонка и платок в крови. Среди найденных там улик упоминается даже «ряженая волосяная борода», которую тати применяли для того, чтобы скрыть свои лица. Часть этих вещей была изъята из дома крестьянина Тараски Шумилова, а другая часть — непосредственно из кельи строителя Ферапонта.

Православные пустыни просуществовали недолго, а их храмы превращены в приходские церкви. На снимке — Николаевская церковь на Тафте, современный вид.  Фото: НИЦ «Древности Севера» с сайта booksite.ru

ДЕЛО ЗАКРЫТО?

На допросе старец Ферапонт, несмотря на применённые к нему пытки «с пристрастием», говорил, что окровавленный платок и «рубашонка» из его кельи остались там от крестьянина Сергушки из Мольской волости, который жил у него в пустыни... В общем, старец «пошёл в отказ» (и это неудивительно, ведь признание вины в таком тяжком преступлении, как разбой, отягощённый убийством, означало лишь одно — гарантированную Соборным уложением 1649 года смертную казнь). Однако брат его Онтропка Шумилов, не выдержав истязания на дыбе, показал, что в грабежах участвовал и строи­тель пустыни.

Однако истязать старца далее власти не посмели: тот находился под ведомством епархиального архиерея.

Ответ вологодского архиепископа  последовал лишь после повторного к нему обращения: «И тебе, господине, указ тому чернцу Ферапонту учинить по указу великого государя и по градским законам чево доведется, потому что причетников в воровских винах ятых воров царю и боляром судить повелено».

Таким образом, воевода получил карт-бланш и мог действовать дальше по своему усмотрению. Однако на этом документальные свидетельства по «разбойному делу» старца Ферапонта заканчиваются. Чем всё завершилось, доподлинно неизвестно. Но факт остаётся фактом — после этого разбирательства Казанская пустынь на Тафте прекратила своё существование. И это косвенно свидетельствует не в пользу оправдания её строителя...