Череповчанин Вячеслав Самолюк работал в строительном магазине и играл в компьютерные игры, когда понял, что пора развиваться, иначе труба. Отдушину нашел в любимом деле: стал кожевником, открыл мастерскую, где теперь работает с женой и учит всех желающих своему ремеслу.

О видах кожи и ее дубления, цене рыбинского и итальянского сырья, кожзаме, инструментах, точности технических заданий, борьбе с «Алиэкспресс» и страхе перед женскими сумками Вячеслав рассказал cherinfo.

— Вячеслав, как ты пришел в эту профессию?

— Кожевником я работаю с 2015 года. Работа с кожей затянула меня, когда я сделал себе первый нож. Сделал я его из старого напильника при помощи наждака. Восемь часов я потратил, чтобы его обточить, а когда закончил, нужно было его «одеть». Стал искать информацию, как сделать чехол или ножны. Тогда мне порекомендовали одно место, своего рода артель, где затачивают инструмент, ремонтируют обувь. Затем и я влился в процесс: начал покупать кожаный лоскут, вошел в процесс с головой. Первые ножны были невозможно отвратительного качества.

— Что делаешь сейчас?

— Всё — от ремешков для часов и брелоков до байкерских жилетов, кофров и сумок. Интересные заказы поступали от БДСМ-сообщества. Большинство предметов я делаю из кожи растительного дубления. Дубление — это сложный процесс выделки коровьих шкур. Однако материал, который получается в процессе, очень податливый. Он хорошо прошивается, бьется. Сама кожа приятнее на ощупь, чем та же кожа хромового дубления. Она как полуфабрикат, который можно покрасить, придать тон, которому можно придать форму, сделать тиснение прессом или вручную.

— Есть и другие способы дубления?

— Да. Дубление — это процесс, который избавляет кожу от органики. Если кожаное полотно не продублено, рано или поздно оно затвердеет или начнет впитывать влагу, преть и гнить. Дубильные соли препятствуют этому процессу. Кроме солей растительного происхождения есть соли, в составе которых содержится хром. После такого дубления кожаное полотно ведет себя совершенно по-другому. Оно обладает другими свойствами. К примеру, если кожу растительного дубления намочить и обернуть вокруг чего-либо, она примет форму этого предмета и будет держать ее достаточно долго. Кожа хромового дубления так не ляжет. Она даже делается по-другому. Ее на заводе расслаивают вдоль, готовят, обрабатывают и наносят покрытие. Такое покрытие не боится царапин и воды, однако оно дешевле, потому что срок дубления намного меньше.

— Насколько меньше?

— Производственный цикл для кожи растительного дубления варьируется от полугода до года, для хромового — шесть часов. Работать удобнее с кожами растительного дубления. Они податливее, приятнее по тактильным ощущениям, легче в обработке. Даже предпродажный вид у них другой. Я считаю, что изделие выглядит эффектнее спустя год или полтора носки. Новое — не очень. Для этого есть искусственное старение и патинирование. Но когда появляются потертости, царапки — предмет приобретает историю. Так что в последнее время мы покупаем состаренную кожу, которая имеет общее название Crazy Horse. Особенность этого материала — на сгибах он светлеет, и все царапки на нем видны сразу.

— Зачем тогда здесь хромовая кожа?

— Это часть процесса обучения. С такой кожи мы начинаем, чтобы почувствовать разницу. Человек чувствует, как она тянется, он чувствует дискомфорт в обработке. Затем берет в руки кожу растительного дубления, и приходит понимание, что хорошо, а что — не очень. Хотя в каждом случае это индивидуальный процесс. При этом ценовая политика одна и та же. Я часто замечаю потолочный ценник на коже нерастительного дубления.

— Сколько стоит кусок кожи? Он измеряется в квадратных метрах?

— В квадратных дециметрах. Стоимость варьируется: самая дешевая кожа, рыбинская, стоит от 29 до 32 рублей, итальянская Shell Cordovan с крупа лошади — до тысячи рублей за дециметр. Сейчас мы заказываем кожу по всему миру. При этом и наша «рыбинка» — изумительный материал! Не сухой, мягкий, приятный на ощупь.

— И большая в них разница в плане работы?

— Это больше психологический фактор. Когда работаешь с «рыбинкой», ошибся — ничего страшного. Цена ошибки — условные 30 рублей. А цена ошибки в пару десятков тысяч уже ощутима. Кроме того, для каждого материала и изделия я подбираю инструмент. Я не делаю ремешок от часов, ремень и дорожную сумку одним пробойником. Под каждый свой пробойник, шаг и нить.

— Какие инструменты используете?

— Начинал с китайских пробойников с «Алиэкспресс». Тогда я не знал, какие мне нужны, поэтому заказал вилочные с шагом в три миллиметра (шаг — расстояние между центрами зубцов пробойника. — cherinfo). Когда сломал первый, подумал: как же я буду шить большие изделия? Заказал еще один комплект там же с шагом в четыре миллиметра, а затем в пять миллиметров. Тогда мне стало интересно, в чем разница, почему я пользуюсь только ромбовидными пробойниками. Я изучил вопрос, накопил денег и купил пробойники французского типа с шагом 3,85 миллиметра. Эти полюбились мне сильно. Шов стал в разы симпатичнее, нитка ложилась очень ровно. С дорогим материалом я работаю только такими. Первые пробойники стоили 400—500 рублей за комплект, а последние — восемь тысяч за пару. Но на этом интерес не угас: я купил пробойники типа «гвозди», которые оставляют круглые отверстия, и пробойники с высечкой, которые прорубают отверстие, забирая часть материала из центра. Но такие на деликатных изделиях типа ремешков для часов использовать не получится — слишком крупное отверстие. Однако совершенству нет предела, так что я хочу приобрести еще пару пробойников, но там цена космическая — больше 300 долларов за комплект.

    Когда работаешь с «рыбинкой», ошибся — ничего страшного. Цена ошибки — условные 30 рублей. А цена ошибки в пару десятков тысяч уже ощутима.

— Что самое сложное в работе кожевника?

— Самое сложное — начать. Тут все упирается в опыт. Иной раз заказчик пытается объяснить, что ему нужно, но это трудно визуализировать. Бывает, что приносят картинку, но копию изображенного сделать очень сложно. Сложно делать что-то многосоставное. Таких примеров за мою практику было, наверное, три. Мы не взяли заказы из-за того, что не сошлись в исполнении или в цене. Однажды это была фирменная сумка, которую нам предложили перешить задешево, другой раз — сумка, которая вроде была понятна в плоскости, но не собиралась в объеме.

— Это и есть страх женских сумок?

— Возможно (смеется). Самый главный страх в работе — что изделие не получится. Потому что в итоге мы его не переделываем. Не разбираем и не пытаемся исправить, а берем новый кусок кожи и пытаемся сделать снова.

— Часто так бывает?

— Нет.

— Сколько таких ошибок в процентном соотношении? Пять?

— Меньше.

— Один процент?

— Примерно так. И то этот один предмет из ста не получается не по нашей вине: заказчик увидел красивую картинку, сказал «хочу!». Мы же, зная технические нюансы создания, понимаем, что такая работа будет делаться долго, а значит и дорого. Тогда мы предпочитаем сказать гостю, что ему лучше поискать то, что ему нужно, или заказать что-то подобное, но дешевле.

— Вижу в мастерской много вещей в стиле стимпанк. Это хобби?

— Иногда наступает кризис. Устаешь от вырезания прямоугольных частей, похожих деталей, поэтому хочется чего-то для себя, в меру сложного и интересного. Для меня стал отдушиной стимпанк и дизельпанк, которые предполагают необычные формы, объемные изделия.

— Сейчас на чем делаешь акцент?

— На обучении. В процессе я попробовал многое, но мне не хватает смелости и наглости двигаться дальше. Я начал преподавать, потому что у учеников свежий взгляд на мою работу. Вместе с ними расту и я. У нас в мастерской есть рубрика, которую мы называем «Эксперименты». Под этим лозунгом мы можем делать всё: смешивать краски, отделочные материалы, воск и пигменты, акрил и латекс. Можем прошить, а затем пробить. Покрасить, а затем пустить под нож.

— Есть предмет, который ты мечтаешь сделать, но пока не решился?

— До любого предмета нужно дорасти. Нужны знания и практика. Я бы хотел сделать женскую сумку, но пока, наверное, боюсь. Я позиционирую себя как большой и строгий мужчина консервативных взглядов, суровый дядька. Поэтому сделать что-то милое и пушистое для меня пока боязно.

— Не смущает, что это кожа с мертвых животных?

— Я рос в деревне. У нас было хозяйство со свиньями, курами, гусями, так что с умерщвлением домашнего скота я был знаком с самого детства. Мясо я ем, хотя каждый вправе выбирать сам. Что было бы с кожей, если бы она не попала в руки кожевнику? Закопали бы, сожгли или отправили в мясорубку на комбикорма. Возможно, это звучит грубо, но кожевник, он как волк — санитар леса. Мы работаем с продуктом, с которым не работает больше никто.

— Не пробовал работать с кожзамом?

— Нет. Не уважаю я такие материалы. Как-то меня спросили, работаю ли я с экокожей. Если вдуматься, что такое экокожа? На ее создание уходит нефтепродуктов больше, чем на бензин, ацетон или пластик. Основа — хлопчатобумажная или синтетическая сетка. Слой пластика сверху — продукты нефтепереработки, клей, который их соединяет — продукт нефтепереработки. В чем там «эко»? Что может быть натуральнее натуральной кожи?

— Ты говорил об учениках. Многие хотят заниматься кожевничеством?

— Сейчас мы расширяемся, потому что в мастерской становится тесно. Здесь собирается до восьми человек, поэтому хотим поставить еще один стол. Ученики воспитывают меня как учителя: при них мне косячить нельзя, нужно делать все правильно и аккуратно.

    Возможно, это звучит грубо, но кожевник, он как волк — санитар леса. Мы работаем с продуктом, с которым не работает больше никто.

— Кожевничество приносит деньги?

— Я считаю, что неправильно изначально относиться к творчеству как к заработку. Деньги, которые я получаю от заказов, считаю приятным дополнением к работе, которую люблю и ценю. Все уже случалось, поэтому практически по каждому поводу придуманы пословицы, поговорки и крылатые выражения. Есть такое выражение «Мал золотник, да дорог». Как понять его и почему я об этом заговорил? Наверное, надышался краски уже (смеется). Эта работа не приносит мне миллионы, но она мне нравится, поэтому и дорога. Есть люди, которые стремятся получить новые навыки, чтобы зарабатывать деньги, продавать как можно больше изделий. Но в таких случаях о качестве можно забыть, потому что нет внимания к каждому шву. Я сам не продал свои первые изделия. Продавать начал, когда вышел на достаточно хороший уровень, чтобы мне самому нравилось. А это случилось только спустя полгода усердной работы.

— Сколько времени уходит на одно изделие сейчас?

— От 15 минут до двух недель. В зависимости от техзадания, к которому я отношусь очень серьезно. Может, поэтому не было такого, что человек заказал, а затем не забрал, потому что не понравилось. Если заказчик говорит, что обложка на паспорт должна быть не стандартные 14 сантиметров, а 14,3, то так оно и будет. Цвет, детали — всё обговаривается скрупулезно. Если мы вынуждены внести какие-то коррективы в техническое задание, мы созваниваемся, договариваемся.

— Чего ты хочешь достичь? Какие планы на будущее?

— Когда я только занялся кожевничеством, я хотел победить «Алиэкспресс», чтобы люди перестали покупать псевдокожу по 100 рублей и поняли разницу. Сейчас такие мысли меня посещают, но думаю, что бороться бесполезно, потому что не нужно бороться с интернет-продавцом, нужно переучивать людей. В плане профессионального развития хочу доделать в мастерской ремонт, попробовать все виды кожи, с которыми еще не работал, открыть школу кожевенного ремесла. Пока не умею шить обувь, и с этим тоже хотел бы разобраться.