Настоятель московского Храма Троицы в Хохлах — о том, почему ему неинтересно смотреть фильм «Матильда» и почему только патриарх Кирилл может остановить истерию вокруг проката фильма Алексея Учителя.

— Отец Алексей, как вы относитесь к скандальной истории вокруг фильма «Матильда», к появлению так называемых православных радикалов, организации «Христианское государство-Святая Русь», которая позволяет себе делать заявления от имени православных христиан России?

— Как я могу к этому относиться? Только с ужасом. Как к катастрофе, которая сейчас происходит в обществе людей, называющих себя православными, и которые заявляют, что живут по христианским заповедям и церковным канонам. То, что происходит, — это симптом очень серьезной болезни, которой мы заражены сегодня. Эта болезнь появилась после «дела Pussy Riot», когда церковное сообщество захлестнула волна злобы, ненависти, желания растоптать и уничтожить людей, которые ему были не близки и которые совершили действительно поступок недостойный. Эта волна ненависти, которая тогда промчалась по Церкви, была поддержана и воспринята, как единственно правильное действие, исключающее молитву за врагов, милость к падшим, но только призывы к покаянию, осуждение и кару. И после «дела Pussy Riot» это стало только увеличиваться. Погромы выставок, судебные процессы по оскорблению чувств верующих по выдуманным поводам и это докатилось до того, что мы имеем сегодня. Кажется, наступил тот критический момент, когда мы должны с хирургической строгостью подойти к самим себе, чтобы не дать этой болезни изъедать Церковь изнутри, заражать всех остальных ненавистью, не позволить изгонять Христа из наших сердец, из нашего ума.

Я, например, совершенно равнодушен к фильму «Матильда». Меня вообще не увлекают мелодрамы из жизни царственных особ. Мне все равно, что фильм про Людовика XIY, что фильм про государя императора. Для людей, которые эти фильмы ставят и на них ходят, и та и другая фигуры вполне мифологичны. Они не имеют отношения к реальности. Поэтому рассматривать этот фильм в качестве истории или чего- то реального- это то же самое, как рассматривать фильм «Иван Васильевич меняет профессию», как оскорбление Ивана Грозного. Также можно обвинить Александра Дюма в том, что он позорит королеву Анну Австрийскую и выставляет короля Людовика в совершенно идиотском свете, а также кардинала Ришелье — его высоко преосвященство.

— Но ведь РПЦ считает императора Николая II святым. С этим-то как быть?

— Мне кажется, что здесь произошла большая, большая ошибка. Вместе с канонизацией императора произошла некая подспудная общественная канонизация всего русского самодержавия, всей дореволюционной истории России. Всего того, что описано у Ивана Шмелева такими прекрасными сентиментальными историями: вот она Святая Русь, так было хорошо до революции, при царе. Все были верующие, все в церковь ходили. Все молились Богу, ездили к старцам в Оптину пустынь. Были хорошие, благородные. И не было никакого зла. И поэтому, когда канонизировали государя императора, то канонизировали фактически не столько его, а канонизировали вот эту идею под его именем. Во всяком случае, именно так это было воспринято народным сознанием. А он умер, как страстотерпец в жутком, страшном подвале, уже лишенный всего, отказавшийся от престола, уже живя целый год под неминуемой расправой, как христианин, молящийся за врагов. Больше там нет никакого государя императора. Там только есть раб Божий Николай со своей несчастной семьей, которая принимает смерть вот так вот кротко, подобно святым Борису и Глебу. Когда совершилась эта канонизация (чин канонизации был совершен 20 августа 2000 года. — Открытая Россия), она совершилась вот таким образом: канонизировали именно императорскую семью. Но вместе с императорский семьей были замучены и другие люди — их слуги. И, в отличие от Русской Зарубежной Церкви, которая канонизировала всех, наша Церковь их тогда не канонизировала. Только в прошлом году был канонизирован доктор Боткин.

А ведь были убиты их слуги, врач, которые верность свою проявили к царской семье. Они такие же святые. Они не в меньшей степени должны быть канонизированы, как и весь русский народ, пострадавший вместе с ними от рук большевиков и безбожной власти. Но эта идея, что вот мы канонизируем государя императора и вместе с ним канонизируем всех пострадавших, всех невинно убиенных, всех страстотерпцев, которые по христиански восприняли свою кончину и молились за своих врагов, вот это совершенно не было артикулировано. Важнее была идея о том, что это — семья государя, а у государя все должно быть святое. «Святая кошка» должна быть у государя. «Святая Жучка», внучка. Все то, чего коснется государь, тут же должно становится святым. Поэтому эта истерия по поводу фильма происходит исключительно из ложного понимания, из-за духовной прелести («духовная прелесть», в соответствии с православным вероучением, — обманчивая святость. — Открытая Россия), из непонимания того, что такое святость, что такое канонизация. Мифологическая вещь. Это то, что называется духовной болезнью, когда люди не понимают, в кого они верят, зачем они верят, почему они христиане.

— А вообще в этом конфликте удивительным образом столкнулись два мифа миф художественный и псевдосвятой миф. Столкнулись две нереальности, которые вдруг стали действовать на нас — живых, реальных и настоящих. Этот морок необходимо развеять.

— То есть, вас как христианина, не смущает, что фильм показывает интимную жизнь императора, причисленного к лику святых?

— Давайте вспомним жития многих наших святых до того, как они стали святыми. Равноапостольная царица Елена была девушкой из таверны и прислуживала римским солдатам и оттуда ее увез римский полковник, который потом почему-то стал римским императором Констанцием. У императора Юстиниана была царица Феодора, она была вообще циркачка. Мы говорим о судьбе людей, которые вышли из самых низов, из самых непотребных слоев общества, но становились великими святыми. У нас есть святой мученик Бонифаций, история которого — просто история раба и хозяйки. Он был любовником и рабом некоей хозяйки Аглаиды, с которой он увеселялся и гулял. Она отправила его в Антиохию, потому что тогда уже христиане ценили мощи наравне с другими ценностями. Она его отправила туда, чтобы он привез ей каких-то мощей. И в Антиохии, где были гонения на христиан, он стал святым мучеником. А еще за несколько дней до этого он еще спал со своей хозяйкой, как просто раб и блудник. Много подобных примеров в житиях святых. Про святого князя Владимира недавно был снят фильм под названием «Викинг». Я читал о том, что в этом фильме есть очень откровенная сцена изнасилования князем Владимиром Рагнеды, которую он потом сделал своей наложницей. И этот эпизод является публичным фактом.

— Пока мы не слышали голоса Церкви, не слышали заявлений, осуждающих угрозы поджигать кинотеатры, где будут показывать «Матильду». Почему Церковь не остановит этих людей?

Непонятно. Я считаю, что настал тот момент, когда эти вещи должны быть громогласно осуждены.

— Церковь может осудить православных радикалов, которые называют себя членами РПЦ?

— Да, если эти люди, считают себя верными Церкви, они должны услышать Церковь, которая обязана громко и четко сказать, что люди, которые призывают к насилию, к убийству, поджогам, рискуют жизнью ни в чем неповинных людей, когда поджигают машины, они не могут называть себя православными христианами, пока от этих идей не откажутся.

— Кто должен им это сказать?

— Я считаю, что такие вещи сегодня в нашем обществе должны быть услышаны не от Владимира Романовича Легойды (председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского Патриархата. — Открытая Россия), а от того, кто действительно, по-настоящему отвечает за то, что происходит в Церкви. От Патриарха Кирилла.