Имя Виталия Пономарева с недавних пор известно не только в Великом Устюге, но и далеко за пределами Вологодской области. Однако это та известность, которую не желают ни близким, ни чужим. Фотография устюжанина все чаще мелькает на страницах газет и социальных сетей в соседстве с шокирующими цифрами – 2 500 000 рублей. Именно столько необходимо собрать на лечение Виталию. Диагноз «острый миелобластный лейкоз» ставит высокие ценники, которые не одолеть в одиночку.
Само уже не пройдет
– Я здоровый деревенский парень, – говорит о себе Виталий, – и никогда не думал даже, что такое вообще может со мной произойти. Окончил школу, потом автотехникум, сходил в армию, проходил кучу всяких комиссий – и никогда не было малейшего намека на то, что со здоровьем не все ладно.
Болезнь дала о себе знать неожиданно и в совершенно банальной форме. По осени у Виталия поднялась температура. Столбик термометра показывал то 39, то 40, но он списал эти симптомы на обычный сезонный вирус. Тем более совсем недавно он сидел с племянниками, которые тоже температурили. Река уже вставала, дороги из Ильинского, где Виталий жил у родителей, не было. День за днем парню становилось все хуже, симптомы, которые обычно отступали за пару суток, в этот раз держались уже неделю.
В больницу все же пришлось выбираться. В объезд реки, в полубессознательном состоянии Виталий поехал на прием в поликлинику.
– Пока в машине сидел, вроде еще были какие-то силы, – вспоминает он тот первый визит к врачу, – а когда вышел, понял, что просто дойти до приема уже будет для меня подвигом.
И подвиг тот, как оказалось, был напрасным. Терапевт не нашел каких-либо аномалий в состоянии больного и порекомендовал обратиться к кардиологу.
На приеме у кардиолога ситуация повторилась. Проблем по своему профилю доктор у Виталия не обнаружил. Зато здраво рассудил, что анализы помогут прояснить ситуацию.
– Я сдал кровь, поехал домой, а к вечеру того же дня меня уже искали по всем каналам, дозвонились и сообщили, что срочно надо собираться на химиотерапию, – рассказывает Виталий. – Но тогда я еще ничего не понял. Думаю, затянул, наверно, с болезнью, осложнения начались. Поехал в Вологду. Там взяли образец костного мозга, отправили в Санкт-Петербург для подтверждения диагноза. Назначили мне курс «химии». Я, конечно, расстроился, но думал, что на этом лечение закончится, что после «химии» все пройдет. Потом врачи рассказали мне, что лейкоз – это онкология, что по плану – три курса химиотерапии, потом два года поддерживающего лечения, а дальше – пока неизвестно. Короче, само уже не пройдет.
Жить или болеть? Вот в чем вопрос
За два года жизни с диагнозом Виталий узнал о своей болезни столько, сколько знает не каждый врач. Он с легкостью описывает различные формы лейкоза, оперируя показателями уровня лейкоцитов и эритроцитов, приводит примеры удачных и неудачных исходов лечения, говорит про ремиссии, катеторы, трансплантации, как очевидную повседневность. Видно, что теория дается ему легко, а вот с практикой дела обстоят сложнее. Практика – это жизнь, это люди, с которыми болезнь столкнула его в стационаре и за его пределами. Многие из них, как и он, продолжают бороться, но многих уже не стало: ушли без ремиссии, отчаялись и сдались, не выстояли под напором сжигающей «химии».
– Думаешь иногда, – признается Виталий, – что может, не стоит оно того. Такие заоблачные суммы, а шансы какие – никто ведь не скажет точно. Кому-то находят донора, и совместимость бывает почти до 100 процентов. А для меня донора нет. В российском регистре не нашлось, в международном – тоже. Обе сестры сдавали анализы на совместимость, и ни одна не подошла. Между собой они совместимы, а со мной – никак. На эту попытку ушло почти восемьдесят тысяч: дороги до Питера, анализ платный. Сколько их надо сделать, чтобы результат был? И будет ли? Сейчас у меня пенсия 7 тысяч в месяц. После той поездки материальную помощь десять тысяч дала соцзащита, еще десять перевел благотворительный фонд. Все остальное – деньги родственников, друзей, соседей, которые не остались в стороне. Я не привык жить за чужой счет, мне тяжело это. Когда в деревне узнали о моей болезни, многие звонили, писали, приносили или пересылали деньги. Все, что скопилось, сейчас лежит на счету моей тети. Раз в три месяца я оформляю на эти деньги сертификат. Если случится так, что я уже не смогу прийти за ними, пусть они достанутся тому, кому смогут еще помочь. Отправлю этот сертификат какому-нибудь ребенку, может, он с их помощью поправится.
Рассуждения Виталия вызваны отнюдь не унынием, как может показаться. Он по-мужски принял свой диагноз и по-мужски старается его нести. Самое сложное, по его словам, – это найти баланс между стремлением вылечиться и желанием просто жить.
– С моей болезнью надо все время быть осторожным: нельзя находиться в общественных местах, нельзя контактировать с больными людьми, нельзя подхватить даже обычную простуду, после химии этих «нельзя» вообще не сосчитать. Конечно, я не враг своему здоровью, но прожить остаток дней в четырех стенах палаты я тоже не хочу. После первой «химии», вернувшись домой, я первым делом пошел в лес на лыжах. Там возвращается это желание – жить. Долгое время я отказывался от предложений друзей куда-то выбраться, а потом понял, что сидение дома друзей не заменит. Съездили в Котлас в кино. Потом еще раз. А потом оказалось, что по справке об инвалидности любой сеанс стоит всего сто рублей. Теперь в кино я бываю регулярно. Вообще, честно говоря, мне некогда сидеть дома, и я рад этому. На своей машине вожу односельчан в город . Автобусы к нам не ходят, а так – и мне возможность заработать, и им помощь. Можно, конечно, все силы бросить только на лечение, но лучше жить так, чтобы не стыдно потом было, независимо от того, поправишься или нет.
Дорогу осилит идущий
С Виталием мы встретились в поликлинике перед кабинетом врачебной комиссии, где он проходил очередное переосвидетельствование. Решением комиссии Виталию продлена вторая группа инвалидности.
В конце марта он должен был ехать в Санкт-Петербург для операции по аутотрансплантации. Однако анализы показали, что организм не готов к предстоящей процедуре, по договоренности с врачом операция отложена до мая.
После неудавшихся поисков донора Виталию будут пересаживать его собственный костный мозг, предварительно «очищенный» от раковых клеток. Операция аутотрансплантации довольна распространенная, но не дает гарантии исцеления. Все медицинские манипуляции оплачивает государство по выделенной квоте, но последующий длительный процесс восстановления с проживанием в Санкт-Петербурге вблизи больницы и дорогостоящим лечением – это траты самого пациента и неравнодушных к нему людей.
…Каждый раз, сталкиваясь с подобной историей, силишься найти слова, новые, незатасканные, неистертые, которые донесут твое свидетельство, что этот человек достоин помощи и участия.
Передо мной сидит прямой и честный деревенский парень, который хочет жить и трудиться на родной земле, создать семью, растить детей и не бояться строить планы – это ведь так естественно в его двадцать восемь лет! И пусть старыми словами, не мной придуманными, но я прошу откликнуться всех неравнодушных. Виталию предстоит долгий и трудный путь, который каждый из нас может сделать для него пусть чуточку, но легче.
Благотворительныq фонд «Хорошие люди» продолжает сбор средств на реабилитацию Виталия. Информация о ходе лечения и отчет о собранных средствах есть на сайте фонда.