Сюда идут те, кто достиг дна… Больше идти им некуда.

Вологодский ночлежный дом расположен на берегу реки на набережной VI Армии. Для многих за 20 лет своего существования он стал единственным причалом надежды.

«БОМЖ — сегодня это не аббревиатура, а ругательное слово. У нас оказываются разные люди. Конечно, в том, что человек оказался на улице, виноват чаще всего алкоголь, но бывают и такие случаи, когда людей выкидывают за порог родные люди, бывает, что приходят пожилые погорельцы, у которых, кроме дома, никого и ничего не было», — говорит директор Вологодского ночлежного дома Андрей Волков.

Открытые двери

В 1890 году Почетный гражданин Вологды, купец Тимофей Колесников купил на свои деньги бывшую графскую усадьбу и организовал в ней приют для бездомных. Все свое имущество он завещал этому дому. В 1917 году ночлежку разогнали, в ней долгое время располагался военторг. А в 1992 году двери бывшей усадьбы открылись для бездомных снова.

«Тогда из Уголовного кодекса России убрали статью о бродяжничестве и попрошайничестве, ликвидировали ЛТП, масса людей вылилась на улицу. Что с ними делать, никто не знал. В Вологде было отделение «Ассоциации исследователей бездомных и безработицы», которое возглавлял журналист и писатель Анатолий Ехалов. Он и возродил ночлежный дом», — продолжает Волков.

В те годы сюда в основном попадали люди, вышедшие из мест лишения свободы. Им помогали реабилитироваться. «Раньше для меня было шоком, когда люди приходили после 15 лет тюрьмы. Сейчас уже ко всему привык. Сегодня в ночлежный дом чаще приходят те, у кого просто нет дома — люди без определенного места жительства», — констатирует Андрей Волков.

Главное — не пить

Для того чтобы остаться в ночлежном доме, надо соблюдать главное правило — «не пить». «Черные» риэлторы, бездушные родственники, махинации — все это и многое другое любого может привести в «дом на набережной». Были случаи, когда людям кидали в почтовый ящик листовки, где говорилось, что они получили крупный выигрыш, и те переводили свои пенсии, чтобы его «получить», а затем продавали квартиры, не имея других вариантов для выхода из сложной ситуации. Таких, наяву бредящих крупными заоблачными суммами, здесь часто спасали от суицида. Как и тех, что «влетали» из-за микрокредитов: возьмут 36 тысяч, а с процентами уходит вся квартира…

Два часа в день — обязательные работы. Люди, попавшие в ночлежный дом, сами за собой убирают, выращивают овощи. Не хотят работать, значит, и еды получат меньше. А работать на самом деле мало кто из них хочет. Особенно бывшие детдомовские, привыкшие к тому, что все необходимое они получают от государства. Поэтому и на улице оказываются чаще других.

«Был у нас один такой молодой человек. Дружило их пятеро детдомовских. В 18 лет получили квартиры. Одну продали, чтобы деньги были, жить стали в другой, потом другую продали, в итоге остались впятером в одной квартире. Девочка, которой квартира принадлежала, встретила молодого человека, забеременела и всех выгнала. Он пришел и спрашивает, как ему снова получить квартиру, хотел, чтобы мы ему помогли. Работать они не хотят», — приводит один из примеров Андрей Волков.

В «копилке» директора море аналогичных историй. Тем более что в Вологодский ночлежный дом приезжают со всей России. Этим он отличается от подобных заведений в других регионах. В первую очередь здесь помогают восстановить документы и найти родственников. Но и это получается далеко не всегда. «Долгое время прожил возле меня с Ташкента мужичок. Сам он родом был из Вологодской области, но во времена СССР жил в Ташкенте. В итоге его и выдворили туда. Как-то звонил мне — бомжует на лавочке, рядом никого нет. За 10 лет так ничего и не смогли сделать», — говорит Волков.

«Подснежники» и «рабы»

Если здоровым обитателям ночлежки можно только переночевать, то больным и инвалидам разрешается оставаться в помещении и днем. Есть такая категория людей, которых здесь называют «подснежниками». Они обычно попадают в ночлежку весной или после зимних праздников, которые заканчиваются сильным обморожением, гангреной, ампутацией. Их выпускают из больниц, а куда они пойдут — мало кого интересует. В ночлежке же помогают сделать документы, чтобы в дальнейшем попасть в дом-интернат для инвалидов.

Инвалиды, кстати, на улице запросто могут попасть в рабство к цыганам, которые заставляют несчастных побираться. Такие случаи сотрудникам ночлежного дома известны. Одного из мужчин, к примеру, в учреждение привезла молодая цыганская семья: несколько лет он стоял с протянутой рукой в районе «Золотого ключика». «Норма» для сбора подаяний нешуточная — 7 тысяч рублей в день.

За 20 лет существования ночлежки мало у кого получилось реабилитироваться и вернуться к нормальной жизни: через ночлежку за два десятилетия прошли тысячи, а выбрались из ямы максимум полтора десятка человек.

Хорошие новости изредка тоже встречаются. Иногда и семьи создаются. «Жили как-то здесь Лена и Ваня. Она до него двоих мужей убила. Но вроде нашли им дом в деревне, работу скотником и дояркой. Ну она работать не стала. Дома сидела. Как-то выхожу на крылечко, стоит снова у ночлежного дома сладкая парочка. Потом появилась молодая девушка. Светиком звали. Ленка своего Ваньку к Светику ревновала. Как-то звонят ночью, срочно вызывают. Приезжаю. Ванька сидит весь перевязанный, Светик лежит в луже крови белая как мел. Оба исколоты ножом. У Светика один из ударов чуть не пришелся на сонную артерию. Но выжила. Ленка в бега ударилась. Светик потом здесь другого мужчину встретила. Забеременела. Я ее на аборт послал, а она по дороге от страха портвейна купила. Так родился мальчик Андрюша. Не знаю, где они сейчас. Вообще за время существования было сделано 5-7 абортов по социальному направлению», — заключает Андрей Волков.

Бедному помогает бедный

Истории со счастливым финалом редко, да встречаются. Так, когда-то с вокзала в ночлежку забрали женщину с семью детьми. Ее потом взял замуж овдовевший фермер. Правда, одного ребенка «потеряли». Его усыновили из Дома малютки.

Пока шел разговор с корреспондентом «Премьера», к Андрею Волкову пришли посетители: родная сестра пыталась устроить в ночлежку своего брата, который ночует в подъездах. Он получает пенсию, но абсолютно спился, сестра не знает, что с ним делать. Директор ночлежки показывает ей настойку перца, и объясняет, что именно этим все и закончится после первого же получения пенсии. Пять таких флакончиков — неминуемая смерть. И все-таки директор дает и направление в тубдиспансер, и на прививку от дифтерии. Без этого в учреждение не принимают.

Есть в ночлежке и своя достопримечательность — мужчина, которого все называют капитаном. У него действительно имеется военное звание, но вот уже полгода сотрудники «дома на набережной» не могут доказать, что он — гражданин России, и оформить документы. «Меня хватил инсульт, попал в больницу, родственникам не нужен. Но, я думаю, что после получения документов все образуется», — надеется на лучшее капитан. Он владеет компьютером и заметно отличается от других подопечных военной выправкой.

Бездомным обитателям ночлежки помогают РПЦ, кришнаиты, пятидесятники… В основном это благотворительность на уровне «бедный помогает бедному». Бабушки приносят одежду и овощи. Хлебокомбинат каждый день выделяет по 10 килограммов хлеба. Но, чтобы накормить и обогреть всех, средств слишком мало. Даже одежду вынуждены просто сжигать и выдавать новую: дезинфекция — слишком дорогое удовольствие.

Здесь, на набережной, работают настоящие энтузиасты, которые за крошечные зарплаты помогают выживать другим и надеются, что кому-то их ночлежный дом поможет оттолкнуться от дна. Раз и навсегда.