Странные ощущения меня одолевают по поводу этой даты. С одной стороны, это точка отсчёта нашей современной истории. Как-никак РФ хоть и возникла преступным путём, но считает себя правопреемницей Советского Союза. Впрочем, советское государство также возникло через идиотское действие одним не менее идиотское бездействие других.



Есть один момент, краеугольный камень левой идеи начала XX века, который обычно вообще как-то странно понимается. Речь о диктатуре пролетариата. Этот термин придумал Маркс, затем подхватил Ленин и устроил в России чёрт-те что.





Во-первых, само по себе понятие диктатуры пролетариата является противоположностью марксовского же определения диктатуры буржуазии. Если переводить на современный язык, то диктатура буржуазии — это власть олигархов во главе с Путиным, которые засели в Кремле и никак не хотят его освободить. То же самое про Лукашенко, засевшего в Минске на перекрёстке улиц, носящих, по иронии судьбы, фамилии основоположников марксизма. И далее — вплоть до Барака Обамы, олицетворящего не только American Dream, но и источник трёхголового мирового экономического кризиса, который, к тому же, не всеми и признаётся, хотя мировой ВВП мягко говоря плохо себя чувствует.



То есть, в каждой стране есть своя достаточно узкая группировка промышленников, банкиров, чиновников и т.п., которые там засели и никуда не деваются. Лица меняются, система остаётся. Ельцинская «семья» плавно сошла с арены, но она же вполне добровольно передала власть «питерским». По крайней мере, внешне добровольно.



Что такое диктатура пролетариата? Это когда встают разного рода «несогласные» (промышленные рабочие, солдаты, матросы, и иже с ними — 100 лет назад) и говорят власти: «Какого чёрта? Мы вас увольняем». И действительно её увольняют. Но самое главное, кто стоит во главе «несогласных». Одно дело, если это известные пакостники Касьянов и Немцов, давно известные тёмными делами в духе мишиных двух процентов и бориных махинаций с недвижимостью ещё в бытность нижегородским губером. Другое дело, если это люди которым терять нечего и которые рвут и мечут из-за того лишь, что их достали. Когда дело не в акциях Навального, а в том, что художнику Лоскутову мешают делать то, что ему кажется нормальным делать в повседневной жизни.



В этом смысле Немцов, Касьянов и Навальный — мелкобуржуазные элементы. Они забавны, фееричны, но они отстаивают интересы своего бабла и своего бизнеса, а не народную свободу. Удальцов, Развозжаев и Кагарлицкий здесь борцы за идею. Лоскутов — и не борец вовсе, а творец, который хочет творить так, как ему вздумается.



Когда человеку всю жизнь бьют по башке за то, что он делает неугодное кому-то дело, он в один прекрасный момент встаёт и даёт сдачи. Чем сильнее били, тем сильнее прилетит обидчику. И насколько сто лет назад достала определённые слои населения диктатура буржуазии, настолько ей и прилетело в ответ. Особенно если учесть, что процессом давания сдачи руководил Ленин, у которого были личные обиды на царский режим.



Во-вторых, диктатура пролетариата вовсе не обязательно подразумевает тиранию и террор. Речь идёт о той же демократии, но во главу угла ставится не экономическая элита, а простые люди. Большевики поняли диктатуру пролетариата как тиранию и террор. Как следствие — военный коммунизм, сталинские репрессии и кукурузина с кузькиной матерью во главе государства.



Диктатура пролетариата — это некое временное состояние, что-то вроде военного положения. Вовсе не значит, что в этот период всех подряд без разбору должны крошить в застенках без суда и следствия. Это период формирования базиса государства. Большевики с этим затянули. Да и вообще, поле битвы мародёрам достаётся. Больше того, уже на основе демократического соревнования с меньшевиками и эсерами большевики могли построить демократическое государство, но испугались потерять власть.



P.S. Обратимся к первоисточнику. К Марксу.



«В демократии ни один из её моментов не приобретает иного значения, чем то, которое ему принадлежит. Каждый момент есть действительный момент демоса в целом. В монархии же часть определяет характер целого. Весь строй государства вынужден здесь приспособиться к одной неподвижной точке. Демократия есть государственный строй как родовое понятие. Монархия же — только один из видов государственного строя, и притом плохой вид. Демократия есть содержание и форма. Монархия будто бы является только формой, в действительности же она фальсифицирует содержание».



«В монархии целое, народ, подводится под один из способов его существования, под его политический строй. В демократии же сам государственный строй выступает как одно из определений, а именно — как самоопределение народа. В монархии мы имеем народ государственного строя, в демократии — государственный строй народа».



Но это — ранний Маркс, это его «К критике гегелевской философии права». Маркс это написал в 25 лет, в год своей женитьбы. А вот что он пишет за восемь лет до своей смерти, в 1875 году, в «Критике готской программы»:



«Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный; да и в наше время большая или меньшая свобода государственных форм определяется тем, в какой мере они ограничивают „свободу государства“».



«„Современное общество“ есть капиталистическое общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или менее свободное от примеси средневековья, более или менее видоизмененное особенностями исторического развития каждой страны, более или менее развитое. Напротив того, „современное государство“ меняется с каждой государственной границей. В прусско-германской империи оно совершенно иное, чем в Швейцарии, в Англии совершенно иное, чем в Соединенных Штатах. „Современное государство“ есть, следовательно, фикция».



«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».