Елена

43 года, хозяйка магазина детских игрушек, Краснодар 

В 2012-м закончилась моя карьера пиарщицы на крупном предприятии из отрасли сельскохозяйственного машиностроения. У меня был солидный опыт за плечами, причем не только в PR: я заказывала сувенирку, спецодежду, делала рекламу и боролась с белорусскими комбайнами, аргументированно доказывая, что наши лучше, что, кстати, правда. Потом я еще немного поработала по найму, но все мне казалось скучным и пресным. И я решила создать собственное ИП. Своих денег не было. Поэтому пошла в Сбербанк. Малому бизнесу там давали кредиты только под определенные проекты — выбрала магазин детских игрушек по франшизе. По программе Сбербанка «Бизнес-старт» взяла кредит на три года, договорилась о франшизе, необходимый заявленный объем инвестиций — 1,1 миллиона. В итоге затраты на квадратный метр получились где-то 40 тысяч рублей, включая товар, рекламу, аренду, оборудование и прочее.

Разумеется, я проводила собственные маркетинговые исследования, мониторила рынок. По всему выходило, что демографическая ситуация в стране идет вверх, а большинство родителей в нашем городе — такие же, как я: себе откажут, но ребенку дадут лучшее, поэтому мне как пиарщице показалось, что тема малопроигрышная.

В принципе, я была права — до октября 2014 года. После этого началась жопа. Я начинала с одного магазина в 100 квадратных метров. К октябрю 2014-го у меня было уже два — совокупной площадью 450 метров. И персонал — 16 человек Ежегодный оборот составлял 22 миллиона рублей в год. Абсолютно спокойно называю эти цифры, потому что я решила работать вбелую. Платить налоги, зарплаты. Чтоб все по-честному. Вариантов обдурить государство вообще не было, Я же, с..., честная.

В октябре 2014 года грянул кризис. Долбануло сильно, но приспособились. Игрушечный бизнес — сейчас могу точно сказать — бизнес пяти дней. С 26 по 31 декабря. Весь остальной год — это заигрывание с покупателем. 

Но все это лирика. А теперь — сухо — о том, что со мной случилось дальше.

Дальше государство объявило о субсидиях для предпринимателей, работающих менее года. Я не мониторю государственные структуры, и узнала об этом на одиннадцатом месяце работы. Собрать весь пакет документов было нереально, субсидия была 300 тысяч рублей; бухгалтер сказала: «Задолбаемся отчитываться». Это было до кризиса, и я посчитала стыдным добиваться денег от государства, которые мне были фактически не нужны. А зря: когда долбанул кризис, было очень плохо. Очень-очень плохо. Но, как сказал еще в 2014-м мой президент, то, что вам казалось черной полосой, на самом деле — белая.

Владимир Путин рассказывает анекдот про черные и белые полосы

Но президенту не до тонкостей. А в моем деле тонкости оказались очень важны: я — микробизнес. У меня годовой оборот — 24 миллиона рублей. Это херня. Я даю работу людям, но сама зарплату не получаю. И выходит, что мой бизнес — это три года работы ради работы. Вот именно так мне объяснили в Сбербанке, когда я пришла за овердрафтом, надеясь получить кредит в процентах от оборота — вся финансовая деятельность моего бизнеса осуществлялась именно в Сбербанке. Мне отказали. Сказав, что я микробизнес, и у них запрет на работу с ИП.

Я слышу, что часто говорят о субсидиях. Не могу сказать, что это вранье, я не знаю. Но знаю, что мне никакие субсидии не светят. Потому что у меня голимый традиционный ритейл. Мое место, как мне сказали, возле параши. Если бы у меня был детский сад, хоспис, инновационное предприятие или импортозамещающее, тогда — да. А вот эти магазины игрушек — они никому не нужны. И значит, шанса на выживание у меня нет. Сегодня я закрыла один из своих магазинов. 240 метров площади. Я не могу наполнять его товаром, на это у меня нет денег. Я растаскиваю товар, как сопли, по полкам и не приношу этим никому удовольствия. Ни себе, ни покупателям. Я ужала свои два больших магазина до одного в 70 метров. Вот теперь у меня изобилие! Потому что три года я не вытаскивала деньги из бизнеса. И теперь они у меня в игрушках. 

Если бы у меня одной было так, я бы признала себя не бизнесменом и пошла бы дальше. Но у меня, оказывается, все еще прекрасно. У других хуже. В одежде, обуви, овощах, продуктах, машинах, ювелирке, мехах, бытовухе… То есть я мониторю все области капиталистического хозяйства. У всех! Но меня это не радует.

Государству мы не особо нужны. И как бы не специально, но оно помогает сдохнуть в кризис, если ты не в субсидируемой отрасли. Я — не в субсидируемой. 

Что в сухом остатке? Мне так надоело ныть. И надоело просить денег у вселенной, потому что других источников финансирования нет. Я решила сколотить банду. В хорошем смысле этого слова. У меня много подруг, успешных предпринимательниц, которые, к сожалению, никуда не уехали. «Девки, говорю, тема: импортозамещение. Мы в конъюнктуре. Государство помогает. Льготы заявлены. Побежали». Мы полгода рассчитываем бизнес-планы, копаем варианты. Проблема одна — нет денег. Под ноль денег не дают. А под квартиры и машины брать в нашем возрасте странно. Мы же взрослые тетки, с государством в азартные игры не играем. А свободного бабла ни у кого нет — кризис. Вот и получается замкнутый круг.

Честно говоря, я думаю, что это нищебродство — исключительно региональная проблема. Мы боимся наших властей. Однозначно. А власти сейчас входят во вкус. Мы должны убирать территории перед магазинами до дорог, мы должны украшать улицы, мы должны ремонтировать фасады за свой счет… Я даже устала считать, кому я должна и сколько. Я работаю в игрушечном магазине, у меня царят радость, уют, волшебство, детская аура радости и счастья… Я берегу эту атмосферу, но когда ко мне приходит чиновник администрации со словами «вы должны», я начинаю срываться. Потому что восемь человек, которым я должна выплатить заработную плату, рискуют остаться без нее. Потому что я обязана выполнять любую прихоть каждого нового сити-менеджера только ради того, чтобы остаться на плаву. Хотя, по большому счету, уже ясно, что мы все утонули.

Сергей Кесельман 

29 лет, ресторатор, Ростов-на-Дону

Многое из того, что говорят о кризисе — это белый шум, фигня. Для начала, санкции — это вообще фигня. Всегда есть каналы, как их обойти. К тому же с наступлением санкций страшно активизировались местные фермеры. У нас теперь каждый второй — сыродел. Да еще и оказывается, что в Крыму и на Сахалине устрицы не хуже чем в Довилле и Онфлере. Есть еще местное мясо. Оно, надо сказать, хуже импортного. Но оно хотя бы есть.

Ресторанный бизнес — это не то, что умирает в кризис. Хотя правда в том, что люди начинают экономить. Но как выглядит экономия на еде?

На общество и структуру потребления действуют два разнонаправленных вектора: товар дорожает, народ беднеет. Соответственно, условный стейк становится от народа все дальше и дальше. Не до гурманства. Люди выбирают более дешевое и сытное. Но в ресторан все равно идут. Боюсь, что в 2016-м нас ждет более суровая реальность, но пока было так. А в январе половина поставщиков прислала новые прайсы — плюс 15%. Значит, все будет жестче, хуже, тяжелее.

Новости в этом, впрочем, никакой нет. Выжить малому бизнесу сейчас так же тяжело, как и всегда. Ни о каких льготах для нас я не слышал. Может, для новых предпринимателей и есть что-то такое, но мне это неведомо. И выход один: пахать. Много и упорно. В целом, глобально нас не накрывает: налоги вроде пока не растут, аренда в целом снизилась, тарифы ЖКХ слегка подросли.

В основном, в эти два кризисных года пострадал тот малый бизнес, который не имел подкожного жира. А все ведь как привыкли? Что прибыль — это константа.

Некоторые вообще оставили свой преуспевающий бизнес на управляющих и поехали широко жить в Европу. И что? Вот они уезжали, когда евро был 40 рублей, баррель — 100 долларов. Вернулись, а тут все наоборот. Да еще и бизнес их разворовали. И о той прибыли, к которой они привыкли, вообще не идет речи. Рентабельность любого бизнеса за эти пару лет упала, и рестораны — не исключение. Раньше меньше 25–30% годовых не было, сейчас 18–20% — это хорошо. Но сказать, что малому бизнесу особо тяжело, я не могу. Но я говорю о себе: у меня никогда не было шикарных корпоративов, водителей и прочих атрибутов шикарной жизни. Наверное, тем кто жил на широкую ногу, теперь тяжелее.

Катастрофы нет: народ в рестораны, конечно, ходить не перестанет. Это почти невозможно, в конце концов, мы пока не в пражском гетто. Но народ стал экономнее, придирчивее, внимательнее.

Летом даже был небольшой прирост посещаемости. Это связано с тем, что никто никуда не поехал [в отпуск], все остались в городе, а отдыхать все равно надо, поэтому и сидели на террасах и летних площадках ресторанов. Парадоксально, но факт: у нас по бизнесу лето 2015-го было лучше и лета 2014-го, и лета 2013-го.

В общем, среди очевидных минусов нынешней ситуации можно выделить кое-какие плюсы.

Первое: много хороших работников приехало из Украины. В основном это милые и трудолюбивые люди. Они тратят огромные — зачастую последние — деньги на получение рабочих документов, всевозможных патентов, но все равно идут работу. Грех не взять на работу такого целеустремленного человека.

Второе: фермеры и производители не дремлют, они в России есть! Да, им пока далеко до импорта, но это намного лучше чем два-три года назад.

Третье: русское вино тоже можно пить, а через пять-семь лет мы только его пить и будем, так как европейские вина стоят уже космических денег.

Четвертое: слабые игроки выбывают, открываются новые ниши, освобождаются новые помещения.

Пятое: в описанных выше условиях придумываются интересные и прикольные форматы

Но все равно удивляет, общее неверие в то, что вот ****** [конец], как говорится, на пороге. Я людей понимаю: тяжело ходить на работу как на заклание. Но такое ощущение, что все думают: пронесет. И не хотят бороться.

Удивляет инертность людей, безволие, нежелание сопротивляться, что-то делать. Бесхребетность, одним словом. Это касается всех — и бизнесменов, и простых сотрудников. Закрываются фирмы, люди оказываются на улице, не идут искать новую работу, не бегут с вытаращенными глазами на поиски нового места. Сидят и плачут: пожалейте нас, мы несчастные, брошенные. Этого я никак не мог представить. Наоборот, я думал, что русский народ неуступчивый такой. Ан нет. Видимо, жирные двухтысячные… 

Но больше всего меня, конечно, удивляют вот эти наши фермеры доморощенные. Где они все были раньше?! Почему делать сыр, хамон и прочее надо только после того, как мир рухнул? Ведь начать в 2012–2013-м было бы проще: были дешевые кредиты, дешевое и качественное иностранное оборудование, технологи с высокой квалификацией из-за границы, которые хотели получать зарплату в рублях. Сейчас всего этого нет и близко, но именно сейчас все начали срочно что-то производить. А по мне — так хуже времени не придумаешь: растущий спрос на импортозамещение нивелировался сокращением покупательской способности. И моцарелла у нас теперь — деликатес! А «цена» входа на рынок, не только ресторанный, для новых игроков выросла. Попробовать себя в бизнесе все дороже и дороже. И это плохо, потому что нет свежей крови, новых идей, молодых дерзких игроков. В других видах бизнеса ситуация аналогичная.

Но делать нечего. Как-то будем выкручиваться. Надеяться можно только на себя. Про кредиты скажу коротко: это просто нереально. Я не знаю ни одного бизнеса с оборотом до 500 миллионов рублей в год, который бы брал кредит в банке в течение последнего года. 20-25% — это не та ставка, с которой можно что-то делать. Кредиты для малого бизнеса — это почти миф. Оборотов не хватает, для их обеспечения банк требует баснословные залоги. А зачастую все, что есть в активе у малого бизнеса — это интеллектуальный капитал и кое-какое личное имущество предпринимателя. Получается, чтобы взять кредит, надо дать в залог что-то свое собственное — квартиру, машину. А это уже не про бизнес история, а просто про выживание. В итоге рынок стагнирует, фактически кроме ипотеки уже давно ничего не выдается.

Я и раньше никогда особо не пользовался кредитами, мне хватало оборотных средств. Теперь тем более и не посмотрю в ту сторону.

Это такая, конечно, особенность русского бизнеса. В мировой практике малый бизнесе берет беспроцентные кредиты вначале, потом перекредитовывается, растет… Там есть и свои нюансы: профсоюзы, права, которые работники качают, но есть и правила, которые не меняются по ходу игры. У нас не так.

Кто бы что бы ни говорил и как бы мы ни закрывали глаза, я думаю, что ****** [конец] уже на пороге. Хотя не могу сказать, что я удивлен: почему-то давно чувствовал, что рано или поздно все рухнет. Я не верю ни в какой «новый старт», «начало новой российской экономики» и прочую чушь. То, что сейчас, это всего лишь начало конца. Другое дело, что это может затянуться, и мы сами не заметим, как это станет нашей новой реальностью. Мы слишком резко и высоко взлетели, теперь вынуждены больно падать. Хотелось бы выжить.

Наталия

35 лет, владелец сети небольших продуктовых магазинов

Мы, как и все, вытаращив глаза, смотрели по ТВ сюжеты про импортозамещение. Надо же, как, оказывается, у нас развилось фермерство. И все-то они умеют без импортных кормов, добавок, технологий и спецификаций. Ну, смотрели, молчали. Боялись, что к нам тоже придут «что-нибудь не то» импортное уничтожать. И тут вдруг меня вызывает к себе один наш высокопоставленный чиновник, связанный с сельским хозяйством. У него на диске записан сюжет какого-то центрального канала про примеры импортозамещения в нашем регионе. 

И вот он не просит, а даже велит связаться с этими «передовиками» и «авангардом малого предпринимательства», чтобы закупать у них часть продукции и радостно продавать их нашим гражданам. И знаете что? Из десяти реально найденных «импортозаместителей» ни с одним договора о поставках так и не заключили. Поставлять оказалось нечего! Это все… Ну, как бы вам сказать? Фильм «Кубанские казаки» — и то реалистичнее.

Аскер Аскеров 

34 года, компания по оказанию консалтинговых услуг, Москва

По идее, как и принято во всем прогрессивном мире, обычная ежедневная жизнь страны должна держаться на малом бизнесе. Это логично и правильно. Но не в России. В России малый бизнес — по сути изгой. В России все преимущества — у бюджетников.

Малый бизнес излишне обложен налогами и сборами. В этом отношении все обстоит именно так, как сказал от имени всех нас на известном совещании предприниматель Дмитрий Потапенко. Но имеет смысл определять сферу и вид бизнеса, когда говоришь об общем упадке или чьем-то конкретном взлете.

Если говорить обо мне, то нашего дела — консалтинг и профессиональные услуги — ужесточения пока коснулись мало. Увеличился размер МРОТ. Дешевле платить в «серую». Экономия выходит в 40 с лишним процентов. Некоторые коллеги, как я слышал, договариваются с клиентами об оплате услуг без договора. Экономия на НДС. Как-то так.

Но если серьезно, то в сфере услуг с точки зрения налоговой нагрузки все нормально. Тут жалуются только лентяи. Да, я согласен, сократилось количество заказов, снизился их средний чек. Но это только к лучшему. Слабенькие и нытики исчезают, остаются стойкие, готовые ножками и ручками работать. Так что и в этом смысле я согласен с Потапенко. Удивительно точно и правильно смог он выразить интересы всех из нас. Точно и без фальши. Разумеется, никому до нас нет дела, и никакой поддержки малого бизнеса со стороны государства — нет. Не смотрю телевизор, не знаю, обещали ее или нет.

Но мы же живем не в отрыве от реальности, мы работаем на промышленных рынках. Наши клиенты производят продукцию для предприятий и физических лиц. А там сильное падение покупательской способности. И это на фоне резкого повышения цен и понижения доходов. Люди меньше зарабатывают и, соответственно, меньше тратят. Количество компаний-провайдеров аналогичных услуг на один заказ существенно увеличивается, и демпингуют даже «крупняки». Наш рынок сжимается. Те, кто поактивней, собирают остатки и выбираются за пределы страны. Другие, можно сказать, стоят на одной ноге, поджав другую. Как результат, серьезно сокращается налогооблагаемая база. И что делает государство? Повышает налоговые ставки, нормативы налоговых баз, вводит новые налоги и сборы. Такая ситуация для малого бизнеса как выстрел в голову.

Падает покупательская способность — значит, падают доходы. Падают доходы — значит не с чего платить «постоянные» налоги и сборы. Увеличивается нагрузка за счет новых налогов. Торговые сборы — это удар под дых микробизнесу: для них аренда сама по себе тяжелое бремя, а тут еще и сбор.

Все это делает невозможным ведение бизнеса малыми предприятиями, и они закрываются. А это значит, что снижаются налоговые поступления. Банковскую и кредитную систему я и не трогаю, для нас ее по факту и нет. Мы приходим к тому, что система пожирает саму себя, рано или поздно она схлопнется.

Марк Котляр

39 лет, девелопер, Ростов-на-Дону

За 15 лет, которые я занимаюсь посредническими услугами на рынке недвижимости, о помощи малому бизнесу я только слышал… Но не видел этой помощи ни разу. Ни одного семинара с разъяснениями линии партии и правительства! Никто нас, малых предпринимателей, не собирал и не рассказывал о наших возможностях и правах, ни одного прямо направленного действия власти на облегчение бремени или поддержку.

Хотя нет, вру. Однажды глава одного из районов нашего города собрал предпринимателей своего района для знакомства. В актовом зале администрации на сцене поставил несколько столов — для нескольких замов и начальников отделов. Сам глава встал в центре зала и двинул речь о том, что вот мол, товарищи малые предприниматели, чтоб вы теперь знали в лицо тех, от кого зависят решения и не грузили меня по пустякам, а ходили непосредственно к ответственным. И уже собрался уходить, оставив своих подчиненных с глазами, полными недоумения и страха, на растерзание малых предпринимателей, находящихся в таком же оцепенении, как вдруг… Вдруг из зала раздался женский голос:

— А можно вопрос?

Глава вернулся на свое место в центре и с удивлением спросил:

— Мне или кому-то из руководителей отделов?

— Вам!

— Вот, типичная ошибка! — сказал глава и тут же обратился к своим замам: — Слушайте внимательно, я уверен, что отвечать придется кому-то из вас! Прошу вас.

— Скажите, а почему с нас постоянно взимают плату за вывоз мусора и уборку прилегающей территории, а вывозим мы мусор и убираем сами? Можно в таком случае, раз уж мы все делаем за вас, платеж этот отменить?

Глава замер на мгновение, а потом расплывшись в довольной и снисходительной улыбке, сказал:

— Нет, отменить этот платеж невозможно. И для вас это лучший вариант развития событий! Дело в том, что если мы будем вывозить и убирать сами, то мы повысим эти платежи настолько, что вам не хватит всей вашей прибыли расплатиться с нами, а придется еще взять в кредит на это дело!

После этого ответа лично у меня к главе вопросов не осталось.

Пользуясь случаем, хочу намекнуть дорогому правительству, что в моем сегменте можно было бы обойтись вообще только одним законодательным актом, регламентирующим деятельность агентств недвижимости: ввести лицензирование агентств, затем узаконить 2% риелторских комиссионных со сделок и обязать граждан оформлять сделки с недвижимостью только через лицензированные агентства. Это сильно бы упорядочило рынок и дало бы заработок огромному количеству людей.

Рынок недвижимости сейчас лежит на уровне плинтуса! Народ замер в ожидании и с ужасом ждет, как отреагирует цена на квартиры на очередной скачок или падение рубля. Сделок очень мало. Очень! Так мало, что жить на доход от моего бизнеса стало невозможно, и я пошел на еще одну работу: стал певцом, пою в клубе. В ситуации, в которой мы все оказались, мое «песенное» хобби рассматривается уже как средство заработка! Никогда бы не подумал.

(продолжение следует)