В Вологде прошел шестой фестиваль молодого европейского кино VOICES, где председателем жюри в этом году был известный французский режиссер, создатель франшизы «Такси» Жерар Кравчик. Нам удалось пообщаться с ним и распросить о тенденциях и темах современного европейского кино, его отношении к ремейкам и планах снять фильм в России.

 

 

Что такое европейское кино? Это культурологическое понятие, может быть, политическое, или даже географическое?

Целый фестиваль Voices уже 6 лет пытается ответить на этот вопрос, а вы хотите чтобы я так сходу? Я считаю, что такого понятия, как общеевропейская культура, сегодня не существует. Конечно, есть какие-то общие базовые вещи: Гёте, Моцарт, Рембрандт, Бах, Чосер, Сервантес, Рабле и так далее, есть некая общая гуманистическая установка, общая история и набор ценностей. Но если мы говорим о современной культуре европейских стран, то она ужасно локальна. Поэтому, как мне кажется, европейским кино можно называть то, которое на генетическом уровне связано с базовыми понятиями европейской культуры, и не важно, где оно было снято, хоть в Китае…

То есть, российское кино можно тоже причислять к европейскому?

В политическом смысле, конечно – нет, но в культурном – безусловно. В России и в царское время, и во времена Советского Союза культура имела колоссальное значение, и присутствовало очень большое взаимопроникновение и взаимное влияние европейской и русской культур, они существовали в едином пространстве. К сожалению, сегодня это не столь же очевидная вещь, но если современные российские режиссеры читали те же книги, смотрели на те же картины, слушали ту же музыку и разделяют те же идеалы, то их фильмы – безоговорочно европейские.

 

 

Вы разделяете политику и культуру? В России сегодня они идут рука об руку. Например, большие объемы финансирования получают только фильмы с очевидной политической окраской. Существует ли подобная проблема во Франции?

Мне никто никогда не говорил «снимай такое кино, а такое не снимай», по крайней мере в политическом смысле. Есть вопрос денег, и мне могут сказать: «Нет, Жерар, мы не будем снимать Брэда Питта на космической станции и со стадом динозавров на заднем плане». Зачем смешивать кино и политику? Это как-то вне моего понимания. Кино делается очень долго, несколько лет, и за это время политическая повестка может поменяться 10 раз. И вообще, кому нужна культура, которая не становится самостоятельной ценностью, а только лишь обслуживает чьи-то интересы? Придворные шуты никому не нужны, даже Людовик XIV это понимал, и благодаря этому у нас есть и «Тартюф», и «Мнимый больной»… Есть конечно, телевидение, где без политики никуда. Но сегодня кино всё ещё остаётся пространством свободы.

 

 

10-15 лет назад в европейском кино на передний план вышли этнические вопросы, темы сосуществования культур, разграничения свой-чужой, как в фильмах Фатиха Акина и Абделатифа Кешиша … Какой вопрос сегодня является центральным для европейского кино?

Прежде всего, вопрос религии – он интересует абсолютно всех. Сейчас ситуация очень сильно изменилась, и на поверхности общественной жизни оказались радикальные группы, чего ещё несколько лет назад даже невозможно было представить. Наша задача понять, как нам всем жить вместе. Как говорил Мартин Лютер Кинг, «или научимся вместе жить по уму, или скоро умрём, как идиоты». Надо искать точки соприкосновения, но при этом чётко определять границы – что можно, а что нельзя. Я надеюсь, все стороны смогут проявить некоторую гибкость и найти какое-то решение. В самом кино это, конечно, вопрос трансжанровости: режиссеры стараются стереть границу между игровым и документальным, искать новые территории, выводить кино в пространство видеоарта, в интернет, и наоборот. Кино вбирает в себя всё больше вещей, и разрушается иерархия. Сегодня авторское кино – это не значит хорошее или высокое, а развлекательное – не значит плохое или низкое, и мне кажется, так и должно быть.

Куда, по-вашему, движется кино, будут ли фильмы, которые мы будем смотреть через 10 лет, принципиально отличаться от тех, что выходят на экраны сегодня?

За последние годы в плане технологий случился колоссальный прорыв. Сейчас каждый – потенциальный режиссер. У тебя в кармане лежит целая лаборатория и съёмочная группа, сегодня тебе не нужна ни дорогая камера, ни микрофоны, ни даже монтажный стол… Хотя мне, конечно, всегда грустно, когда я вижу режиссера без стола (смеётся). Но при этом кино и язык кино принципиально не изменились. Это несколько странно, например, в музыке, когда появились первые сэмплеры – это стало началом революции, появились новые жанры – хаус, техно… То есть при помощи технологий люди взяли и заново придумали музыку. В кино же, кажется, со времён Льва Кулешова ничего не изменилось. Несмотря на все эти 3D, IMAX, K4, RED, мы точно так же рассказываем истории. Я верю, что через какое-то время новый киноязык должен появиться, и мне уже не терпится узнать, каким именно он будет. Но при этом я не могу сказать, что мне не нравится современное кино. Например, меня очень сильно впечатлил «Тимбукту» Абдеррахмана Сиссако – очень тонкое, поэтическое, прекрасное кино.

 

 

В России наступил бум ремейков классических советских фильмов, и общественное мнение по этому поводу сводится к тому, что нельзя трогать руками святое, и что бессмысленно рассказывать одну и ту же историю дважды. Вы как автор двух ремейков («Фанфан–тюльпан» и «Красный отель») могли бы сказать пару слов в защиту, и объяснить зачем это нужно?

Есть великие авторские фильмы, достояние нации, шедевры, такие, как«Великая иллюзия» Жана Ренуара, «Аталанта» Жана Виго,«Набережная туманов» или «Дети райка» Марселя Карне, и никому в голову не прийдёт их переснимать. Но есть популярные, массовые фильмы - «Фанфан–тюльпан» и «Красный отель», которые были очень любимы 30-40-50 лет назад, но сегодня молодые люди их не смотрят. Мне очень нравятся эти истории, и мне просто хотелось рассказать их моим детям, потому что, когда я сам был ребёнком, они на меня произвели очень большое впечатление. При этом я же не переснимаю кадр в кадр, в оригинальном «Красном отеле» были вещи, которые сегодня назвали бы расистскими, и я их убрал, но сама история, её основа, сегодня всё ещё актуальны.

 

 

На пресс-конференции фестиваля Voicеs вы заявили, что планируете снимать в России. Это будет копродукция?

Я очень надеюсь, что нам удастся найти российского партнёра, потому что я определенно хочу снимать в России, с российскими актёрами…

У вас уже есть кто-то на примете?

Я не могу назвать кого-то одного, потому что другие обидятся (смеётся). Плюс мне надо немного глубже погрузиться в русское кино, последний русский фильм, который я видел – это «Левиафан» Андрея Звягинцева, фантастическое кино, с очень хорошими актёрами, но это не совсем тот жанр, который я хотел бы сделать. Массовое русское кино не доходит до парижских кинотеатров, поэтому я не знаю популярных русских актёров и комиков, но надеюсь скоро это исправить, и возможно, тогда смогу с уверенностью назвать вам имена.