Наш спецкор Дарья Асламова в олимпийском Пхенчхане побеседовала с прославленным тренером по фигурному катанию, приехавшей на свои 13-е Игры.

Полночь в южнокорейском Канныне, а я стучусь в гостиничный номер легендарного тренера фигурного катания Татьяны Тарасовой и дочери легенды, отца русского хоккея Анатолия Тарасова. Ужасно волнуюсь. Помню ее лицо еще с советского детства, когда, не отрываясь, смотрела по телевизору все соревнования. Волевая, жесткая, непреклонная женщина-сфинкс. Но, к моему удивлению, она оказалась куда более гибкой и понимающей, чем я. «Вы слишком прямолинейны», - вынесла она мне приговор. И не ошиблась. А вот я заблуждалась на ее счет. Татьяна Анатольевна умеет лавировать, уходить от ответа и неожиданно раскрываться, атаковать и вдруг показывать свою женственную уязвимость. Разумеется, когда ей этого хочется. Воплощение мягкой силы. Словом, Женщина.

Я сразу объяснила, что я не спортивный журналист. Пишу о политике, работаю в горячих точках.

- Вас это не удивляет?

- Нет. Олимпиады всегда были горячими точками. Это ведь тоже чем-то похоже на войну. Борьба с собой, борьба за результат. И слово «победа» одинаково важно и для спортсменов, и для солдат.

- Судя по всему, сейчас вовсю идет холодная война в спорте.

- Мы с вами не знаем всей правды. О ней лишь можно догадываться. Но с нами поступили очень жестко.

- Кто? Чужие или свои?

- Чужие. Но свои тоже. Потому что не защитили. Даже Путин извинился перед спортсменами. Только умный, сильный человек способен извиниться. А вот министр спорта Мутко, при котором все случилось, даже «мяу» не сказал. Это не Путин должен был извиняться, а Мутко. Ему доверили такую колоссальную позицию, а он ее провалил. Вот если мне доверили спортсмена, который был первым, а завтра стал 99-тым, это чья оплошность? Моя и только моя. Мы не наказали тех людей, которые должны быть наказаны. Конкретно Мутко и всю его бригаду. И чтоб это было видно народу.

- Вы предполагали подобный скандал с допингом?

- Как такое можно спрогнозировать? Я же не брала на работу Родченкова. Но кто-то же брал, правда? Если бы у этого человека была хоть капля совести и чести, он завтра бы застрелился. Но вот не стреляется никто. А на спортсменах нет вины. Я за наших людей в фигурном катании полностью отвечаю. У нас все чисто. Я тринадцатый раз на Олимпиаде. Умножьте на четыре года и получите 52 года в профессиональном спорте.

- Скандал показал, что мы не умеем защищаться. В стране, которая столько денег тратит на имидж в спорте, нет профессиональных спортивных юристов?

- Да мы даже плохо читаем документы. Я, например, в первый раз узнала, что, оказывается, на Олимпийские игры МОК (Международный Олимпийский Комитет) высылает приглашения. В советское время мы просто шли всем списком.

- Сейчас это называют «привилегией приглашения».

- Да. Ну, к примеру, если я кого-нибудь приглашаю на день рождения, это может быть кто угодно. И теперь выясняется, что МОК тоже может выбирать – кого он хочет, а кого нет. Вообще, все в этой истории выглядит непрофессионально. Я, вы знаете, прежде всего уважаю профессионалов. Если ты кэгэбэшник, будь хорошим кэгэбэшником. Почему выпустили Родченкова? Сейчас он сидит в Лос-Анджелесе под охраной ФБР. А должен сидеть здесь под контролем ФСБ. Он преступник. И весь знаменитый доклад Макларена о допинге построен только на его показаниях, - на свидетельстве человека, который нечист на руку. И это тоже непрофессионально - опираться исключительно на показания преступника, которого нужно судить международным судом за тот вред, который он нанес мировому спорту. Он продавал допинг спортсменам, - и нашим, и чужим.

- Вы ведь советский человек. А ничего, что сейчас наши спортсмены выступают под белым флагом – флагом капитуляции?

- Спортсмены крепкие люди. Они должны показывать свою профессию. Они борются за себя.

- Так за себя или за Родину? И есть ли ли среди ваших спортсменов те, которые способны поступить, как майор Роман Филиппов в Сирии: «Это вам за пацанов!»

(Отвечает медленно, подумав.)

- Есть такие.

- А что для спортсмена важнее: Родина или медаль?

(Пауза).

- У них жизнь очень короткая.

- Но и у солдат она тоже может быть короткой.

- Солдаты принимают присягу, они готовы на все.

- А может, и спортсмены должны давать присягу? Или поступать как врачи, которые дают клятву Гиппократа. И разве не предательство с их стороны выступать за другую команду, за чужое государство?

- Конечно, нет! Например, профессиональные хоккеисты. Они могут работать где угодно. Это демократия.

- Но разве профессиональный спортсмен – не государственная профессия?

- Моего папу, великого тренера Анатолия Тарасова, который сделал весь советский хоккей, в 54 года лишили профессии и выгнали из ЦСКА, где на него молиться были должны за то, что он 17 раз подряд сделал их чемпионами страны. В Торонто в музее хоккейной славы есть надпись, что весь мир должен быть благодарен России за то, что она подарила ему гений Тарасова. А в нашем музее висит его карточка – фото 10 на 5. И это Родина? А мой папа страну сердцем чувствовал. Когда его заразили в Москве в 67 больнице синегнойным сепсисом, я лечила его на свои деньги. Я его уговаривала: поедем заграницу, я буду работать, хорошо будем жить. Ты как консультант будешь нарасхват. А он мне вот что ответил: я секреты Родины никому выдавать не буду. Вот так.

- Вы знаете, на Родину, как на мать, сердиться нельзя. Это мы можем быть плохими, а не она.

- Я бы тоже так хотела думать, если б у меня одна подруга не была инвалидом, а другая – детдомовкой. И я всю жизнь их тянула. Если б нашим матерям-одиночкам платили достойно, а не по пять тысяч рублей в месяц. Если б матери не боялись отдавать своих детей в армию. Если б нам не приходилось на лечение каждого тяжело больного ребенка собирать деньги всей страной.

- Ну, если такая плохая страна, зачем тогда выступать под ее флагом?

- Вообще-то Пьер де Кубертен, который возродил современные Олимпийские игры, придумал олимпийский флаг для всех. Для объединения людей спорта. Но хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Потом придумали медальный зачет для каждой страны, вмешалась политика…

- А я считала Вас рьяной патриоткой.

- Ну, совсем патриот – наверное, идиот. Также, как и человек, стопроцентно погруженный в религию. Не люблю фанатиков. Но поверьте, мы, спортсмены, лучше всех чувствуем, когда наш флаг поднимается вверх.

Вот вы говорите: Родина… А вы знаете, что все 43 человека, которые подали апелляции в Международный спортивный суд, - они сделали это сами, за свой счет, чтобы восстановить свое честное имя. Собирали повсюду деньги на адвокатов. Я уверена, что вся страна бы скинулась, чтобы узнать правду. Понимаете, важнее всего человеческая жизнь и личность. А профессию я приравниваю к жизни. Если у человека отбирают профессию, у него отбирают жизнь.

- А вас не обидела реакция болельщиков? Ведь многие из них презирают спортсменов, которые поехали соревноваться под белым флагом.

- Мы к разному привыкли. Во времена «железного занавеса» мы вообще выступали без болельщиков и выигрывали вопреки всему. «Пусть синим все горит огнем, медали Родине даем». (Смеется.) Вот так. Надо сосредоточиться на тяжелой работе и получить от нее удовольствие. Да-да. Именно из этого состоит жизнь. В любом случае, Олимпиада – это праздник. И пусть мы здесь частично под чужой фамилией, но мы тоже участвуем в этом празднике. Я никогда не сдаюсь. Я переживала трудные времена. Вот вы говорите, вы же легенда. А у меня есть своя школа? Или свой каток? Нет. А ведь я воспитала одиннадцать олимпийских чемпионов! Было время, когда я, знаменитый тренер, вообще сидела без работы. И я знаю, что такое борьба. Я прежде всего боец.