Бывшая студентка философского факультета МГУ будет отбывать наказание в городе, где родился Варлам Шаламов.

Как сообщили Открытой России в ОНК Вологодской области, Варвару Караулову, осужденную за попытку вступить в запрещенную в России террористическую организацию ИГИЛ, этапировали в Вологду. Девушка будет сидеть в ИК-1, небольшой колонии, для ранее не судимых.

Накануне своего этапирования она прислала домой из СИЗО «Лефортово» письмо с текстом своего последнего слова, которое не успела произнести во время апелляции в Верховном суде.

В этом тексте Варя обращается не только к суду, но и к журналистам, которые писали о ее истории.

Публикуем текст с разрешения Карауловой.

«Эти 2 года были очень странными и непростыми. За это время многие высказывались обо мне — следствие, пресса, адвокаты, но меньше всего было слышно именно меня. Молчать я больше уже не могу. Я устала. Сейчас из этого ощущения вытекает все мое общее состояние. Устала в первую очередь от глухоты и непробиваемости, которую чувствую вокруг себя. Хватит делать из меня террориста! Я уже и не знаю, как мне нужно об этом сказать, чтобы услышали, какие необходимо предоставить факты. Никто не хочет услышать, а лишь играют, как на повторе, одну пластинку. Как мне достучаться не только до судей и прокуроров, но и до некоторых СМИ, которые порой позволяют себе высказывать такое, что не предполагает и сторона обвинения.

Какие еще теракты в Европе? Какая вербовка? Доказано следствием? Неужели журналисту скандал и сенсация важнее правды? Я понимаю, что чьи-то слова ничего не значат, но слишком тяжело слушать всю эту грязь и вранье, порой откровенное. Для меня важно, чтобы люди меня не боялись. Я не хочу быть пугалом. тем более доказывать всю оставшуюся жизнь кому-то, что я не опасна.

А вы — мой проводник, связь с миром. Я на вас полагаюсь, ведь только через прессу я могу обратиться к людям.

Я все еще надеюсь на справедливость нашего правосудия. Если меня не может защитить мое государство, то кто же?

Суду не было представлено каких-либо четких и правдивых доказательств моей вины. Да и откуда им взяться, когда никакого преступления я не совершала. А строить обвинение на чьих-то домыслах и предположениях неправильно.

Я не собиралась вступать в какую-то организацию, тем более выполнять в ней какие-то функции — ни готовить, ни мыть полы, ни оказывать медицинскую помощь, ни, особенно, воевать.

Я не понимаю, откуда это все берется в деле, когда о моем желании выйти замуж и создать семью говорят и свидетели, и характер переписки с Саматовым.

К слову о переписке. С ним я общалась долгих 3 года (с 16 лет), то есть с 2012 года, хотя в протоколах дела все представлено с 2014 года, когда я уже не находила в себе сил с ним спорить и обсуждала преимущественно лишь ему интересные темы. Для меня ключевым было общение само по себе — эмоциональная подзарядка, которую он мне давал. Я его любила (если я вправе говорить, что понимаю, что такое любовь) и была сильно привязана.

В приговоре суда первой инстанции упомянут диагноз, который мне поставили летом 2015 года, отражающий мое психологическое состояние на тот период. Я и сама вспоминаю все те события словно в тумане. Единственное, чего я хотела, — это избавиться от гнетущего чувства одиночества и беспросветной апатии.

Сотрудники ФСБ «предложили» мне свой вариант, дав мне в руки планшет и подтолкнув к возобновлению общения. У меня не было сил сказать себе «стоп». И не столько мне нужен был сам Саматов, сколько сама переписка.

Позже я успокоилась, проанализировала ситуацию и осознала всю пагубность этого общения: не из-за опасения, что я снова уеду, а чтобы больше заменять реальный мир виртуальным. Я действительно очень хотела жить, не терять ни минуты, предопределенной мне. И я отдала маме все средства связи, чтобы избавиться от искушения. Много было планов и задумок.

Я начала заниматься репетиторством, играть в волейбол, учиться вышивать, записалась в школу для изучения языка глухонемых, участвовала волонтером в различных проектах. Я снова задышала. И мне совсем не ясна эта злая ирония, что арестовали меня через месяц после того, как я прекратила общение.
И не надо связывать это все со мной, делать меня символом терроризма, ИГИЛ.

Я просто устала. Невероятно тяжело смотреть в глаза родителям, которые знают всю правду, знают меня, но ничего не могут сделать. Хотя держусь я только ради них, потому что грусти в семье и так хватит.

Я не могу больше крутить в голове эту Турцию, этот самолет, необязательное, как выясняется, общение с ФСБ и другие моменты, где я свернула не туда. Я мечтаю скорее закончить всю эту историю и перестать быть той девочкой, которая влюбилась в боевика.

Это давно уже не я.

Я многое за год увидела, многое узнала о жизни. Да и времени было прилично все обдумать. Я знаю, что на воле пользы от меня больше. Многие люди не то, что страдают от бесправия, а зачастую не знают о каких-то своих правах.

Я сама с этим столкнулась, так что чувствую: дорогой ценой я нашла свое предназначение в жизни.

Прошу я совсем о немногом: лишь о справедливости.

Справедливости и милосердии".