Мечты, как и все в жизни, вызревают не сразу. Но вот сегодня в беседе с историком и писателем Александром Быковым вдруг поняла: она, моя мечта, достигла уже не молочной, а вполне себе нормальной зрелости. Но — по порядку.

Этот дом в Вологде на улице Рубцова, 12, примерно в 1893 году построил священник Евлампий Спасский для своей семьи. (По другим сведениям — для сына). Но... Его единственный сын Валерьян Спасский погиб на Первой мировой войне в 23-летнем возрасте, похоронен и покоится доныне на Введенском кладбище. На черном гранитном надгробии-мемориале надпись: «Герой Великой Европейской войны командир полка 60-го Замосцького полка Валерьян Евлампиевич Спасский (1883-1915)».

По сути мальчишка, Валерьян попал в легендарный полк и погиб как герой всего 23-х лет от роду. Вот что вспоминала об этом доме его покойная родственница Татьяна Вознесенская, моя учительница математики, прожившая в доме с 1940 по 1989 годы:

— Улица звалась Мостовой, в моем детстве и примерно до середины 1980-х годов она была вымощена булыжником, поэтому, наверное, и называлась так. Дом старый, двухэтажный, стоит и сейчас, там в каждой квартире живут люди. Правда, теперь старых жильцов вообще не осталось — мы уехали оттуда в 1989 году. На первом этаже (кв. 1) жили Коноваловы — Николай Алексеевич и Надежда Ивановна. У них было два сына — Товий и Сергей.В маленькой комнате жили родители Надежды — Горшковы Евстолия Ивановна и Горшков Иван. На втором этаже (кв. 2) жили две сестры Спасские — Вера Евлампиевна (1887 г.р., прожила почти до 90 лет). Она была замужем за братом моего деда Вознесенским Иваном Николаевичем, который был врачом-терапевтом первой поликлиники в Вологде. С ними жила вторая сестра Сильвестрова Нина Евлампиевна (род. 1885), она тоже была замужем, обе — бездетные. У них была еще сестра Тамара, ее судьбы не знаю. У нее было трое детей — Сталина, Слава и сын. На втором этаже (кв. 4) с 1939 года жили мы — Вознесенские. Было у нас две комнаты. В большой комнате жила с пятью детьми дочка Тамары Евлампиевны. В маленькой комнате 12 квадратных метров жила моя бабушка, мама отца Вознесенская Наталья Петровна со своим сыном (моим отцом) Дмитрием и дочкой Надеждой. Потом Дмитрий женился (на моей маме), и Надя вышла замуж за Сергея Верхушкина.

На первом этаже (кв. 3) жила семья Горбачевых — пять человек. Глава семейства — Андрей Стефанович. Он был ранен на Первой мировой войне, Георгиевский кавалер, одна нога была без ступни. Ходил с костылем, позже была и коляска. Пенсию государство таким инвалидам платило мизерную — по общему заболеванию 232 рубля...

Стоп! А это уже мой дед, кавалер Ордена Св. Георгия 4 степени, родился 21 июля 1888 года, умер 21 июля 1961 года. Призван в армию был примерно в 1908, уволен в 1911 году, а потом опять — уже на фронт, начал с Гатчины, потом возле г. Кибард (не нашла такого в интернете) был ранен и подобран Красным Крестом, увезен в Швецию. Всю жизнь потом работал частным портным, шил на дому по заказу, с 1928 по 1942 год работал на швейной фабрике им. Клары Цеткин размеловщиком и закройщиком.

7 октября 2008 года мы побывали с Татьяной Дмитриевной в доме на Рубцова, 12. Она была рада, что дом стоит до сих пор, что в нем живут хорошие люди. В ее бывшей квартире живет семья Ионовых из Казахстана. Мы поднялись на второй этаж, посмотрели, в каком порядке содержатся комнаты, вставлены евроокна и т. д. Мы спросили у новых хозяев, не беспокоят ли их привидения... Нам ответили, что иногда они дают о себе знать... Впрочем, об этом — когда-нибудь позже, если соберусь написать об этом книгу.

А вот это — мой дед. Надпись на фото сзади : «1911». Тут ему 23 года. По фото, по словам краеведа Павла Полетаева, можно сказать, что оно сделано в 1910-1913 годы, т.к. на нем мундир образца до 1910 года. В 1910 году был принята другая форма — гимнастерка и шаровары. Здесь же однобортный мундир. Кроме того, у него виден короткий клинок — бебут, который носился в артиллерии, кокарда — рядового. Шнурки ... похоже ,что он занимал должность типа адъютанта.

Вот небольшая справка по его бригаде: 69-я Артиллерийская бригада, сформирована в июле 1914 г. по мобилизации в г. Белгороде, из кадра, выделенного 31-й Артиллерийской бригадой. Вошла в состав 3-й армии (Юго-Западный фронт). 18.09.1914 г. — бригада, в составе 69-й пехотной дивизии, подчинена Командующему, формируемой, Блокадной армии. Включена в состав 28-го армейского корпуса (Юго-Западный фронт). (ПЮЗф97).23.02.1915 г. — 69-я пехотная дивизия выведена из состава корпуса и подчинена Командующему 8-й армии (Юго-Западный фронт). (ПЮЗф236). 23.04.1917 г. — сформирована 7-я батарея (легкая-позиционная). (ПВГ186). Ранен 30 авг. 1915 года.

Вот что сообщил мне вологжанин Вячеслав Налимов: «Адъютант — вряд ли. Скорее это понт наподобие дембельского. Очень похоже, что мундир использовался именно для фотографии. Но не однобортный — обратите внимание на пуговицы с лева. К сожалению плохо видна сабля. Возможно, тоже взята для фотографии».

На штемпеле справа четко можно прочитать слова «Союз Увечных воинов», но скорее всего, оно было наклеено на документ уже после ранения в 1915-1916 годах. Моя мама долго хранила осколки в белой тряпочке — куски проржавленного металла. Это и были дедовы «приветы с фронта» — их вынули из ноги. Операцию делал Красный крест. Он так вспоминал это:

— Лежал в иностранном госпитале и слушал речь на чужом языке. Тихо ненавидел, знал — там — враги..... вот встал бы и перестрелял бы всех.....

А вот — бабушка и дед только что поженились и венчались в Демьяновско-Троицкой церкви на Родине бабушки в какнун революции... Все социальные катаклизмы еще впереди... Всю жизнь потом работал частным портным, шил на дому по заказу.

А вот — открытка, привезена дедом с фронта и хранится в семье как реликвия. 1915 год. Рукой моего деда написано на обороте: «В гостинице останавливался. А на пароходе ехал в Швецию. А.Г.» В г. Кибарде его подобрал Красный Крест — сделали операции на ногах. Полступни удалили, вторая нога оказалась сильно изуродована в бедре. Чудом уцелели в вихре времени аттестат деда на Георгиевский крест 4 ст., а также рекомендательное письмо, членская книжка «Союза увечных воинов», пенсионная книжка. Раненный в авусте 1915 года, в 1916 году он уже ходил с протезом .

**

.. Оба героя — и Спасский, и мой дед — лежат на Введенском кладбище. Как памятники этим чудесным русским людям — единственный жилой дом на улице Мостовой (теперь — Рубцова) да могилки на Введенском кладбище.

И вот у меня родилась идея — создать в Вологде Мемориальное кладбище героям Забытой войны. Там уже вовсю трудятся чудесные люди — Павел Полетаев, Алексей Минаев — они вместе с созданным ими два года назад «Военно-историческим обществом» облагораживают могилы героев Той войны... Тогда не дадим в будущем снести его (а это вероятно). Можно его вообще превратить в мемориальное — это моя мечта. Оно такое уютное...Тогда можно будет вести речь о реставрации церкви-часовни — ведь там много семейных усыпальниц героев и просто хороших горожан (Леденцов, Спасские, Рыбниковы и т.д).

Я облагородила «мою могилку», вырубила часть кустов. Муж мне сказал перед моим походом: «Смотри, есть такое положение, что вас смогут там оштрафовать — валить деревья в черте города запрещено очень строго».... А они мертвые! И опасны не просто для могил, но и для людей. Значит, нужна комплексная и научно обоснованная вырубка. (Вспомним ураган и истории с плывущими сапогами и гробами в Парке Мира).

Написала письмо в Департамент городского хозяйства пусть срубят хотя б ы вековые тополя — в обхвате они огромны, как раз перед «моей» могилкой стоят. А ведь для начала можно подключить ближние школы — 11, 9, 15, 13... пусть бы субботник провели, расчистили весной — там ведь благодать. А потом бы именные могилки облагородить, а безымянные — тоже как-то в божий вид привести. Я уже стала сама окрестные могилки приводить в порядок — ну негоже, что вокруг «моей» такие неухоженные.

Ну вот, пока и все. Будете там — посмотрите, как светло стало. От деревьев много листвы, мошкары, палок... и просто бревна угрожающе нависают. Жду ответа из Администрации Вологды.