Не думаю, что меня поймут и не осудят. Но давно уже хочется сказать, почему я никак не могу не только присоединиться ни к какому градозащитному движению, но даже просто поддержать чье-то очередное: «Мы его теряем!»



На мой взгляд, мы «его» уже потеряли. Деревянной Вологды нет. Конечно, в чисто материальном выражении она по-прежнему существует, но ее культурно-эстетическая функция утрачена вместе с собственно эстетикой. Не может быть красивым то, что разваливается на глазах без надежды на восстановление. Это называется — «со следами былой красоты». Так говорят о пожилых женщинах. Женщины станут совсем старыми и умрут, оставшись лишь на фото. То же — и с домами.

Может быть, где-то деревянная архитектура способна жить несколько столетий, сохраняя не былую, а вневременную красоту. Но это не наш случай. Пара-тройка сохранившихся или отстроенных заново чудесных небольших зданий с резным кружевом и великолепными в своей гармонии пропорциями кое-где есть и в Вологде. Но это — исключение, а уж никак не правило.

И когда организовываются общественные движения, которые намерены не дать смести с лица земли, не позволить надругаться над памятью и разрушить до основанья... а затем нашу, новую деревянную Вологду построить, я не могу всерьез воспринимать такие инициативы. То есть я верю в то, что они могут не дать окончательно разрушить бульдозером — встанут на пути у техники, найдут запретительные документы, поднимут общественность в бой... Но в то, что от этого станет лучше, я не верю. Потому что тщательная и геморройная реставрация — то, что требуется подавляющему большинству памятников деревянного зодчества — дело страшно дорогое, в год по памятнику восстанавливать — и то никаких бюджетных денег не хватит. Не доживут памятники до своей очереди. Потому что градозащитники могут сколько угодно упирать на историческую ценность, но когда в бюджете нету денег, то это значит, что денег нет. Да и не будет бюджет реставрировать большую часть зданий, ибо они в частных руках. А значит, рано или поздно все равно все пропадет.

Конечно, показушно «для привлечения туристов» в том же Семенкове кой-чего поделают за казенный счет. Помнится, приглашали редакцию на важнейшее культурное событие — презентацию охлупня. Но за эти все потемкинские деревни никто и так не переживает. Их охлупни в полной безопасности. И мне, честно говоря, плевать на туристов. Пусть приезжают или не приезжают поглазеть на развалины наших деревянных «колизеев» и наши еле удерживающие равновесие «пизанские башни» — их личное дело.

А вот улица Кирова, на которой я выросла, давно уже неузнаваема. И в моем детстве там красивые старинные дома разваливались, а теперь и вовсе... Я даже маленькую керамическую картинку себе купила на Кремлевской площади: там изображен домик, возле которого я играла ребенком, представляя, что это — мой дворец. Но моя мелкая сентиментальность — это так, к слову, что я не совсем черствый тупой обыватель. Наверное, про этом можно было и не упоминать.

Говорите мне, что все это можно и нужно восстанавливать, что время еще не ушло. Мои глаза свидетельствуют об обратном.

Поэтому когда в ситуации, называемой «поздно пить боржоми», люди начинают грудью защищать очередную (извините за хамское определение, но можно я скажу?) гнилушку, я могу позавидовать их оптимизму. Они думают, что, не позволив ломать и снова строить, сохранят и спасут. Добьются.

Но деревянной Вологды и так больше нет. Красивой деревянной Вологды. Ветхая и гнилая осталась. Чиновники, которые должны были заботиться о культурном наследии, но не позаботились, войдут в историю с этим позорным клеймом: благодаря им, все окончательно сгорело и сгинуло. Но вряд ли мы можем ожидать большего.