- Про Платониду скажу, - на обратной дороге заговорила Анфея Ивановна. – Вот такая-то красавица и вышла замуж. Славутнича…На славе да почете была. Вышла по большой любви. С мужем налюбоваться да намиловаться не могли. Четверых детей нажили. А тут война. И пошел ейный Африкан с мешком заплечным в Тотьму. И Платонида на лугу валялась от горя. Выла волчицей. 
А скоро уж и похоронка пришла на Африкана. Сколько слез было выплакано, да в деревне при четырех мальцах к окошке не просидишь. На ферме работала не покладая рук. А где-то в середине войны пришел с войны мужнин друг. Пришел в холодный дом. Жена умерла, осиротила двоих детей. Вот и постукался в ворота Платониде. 

-Выходи, - говорит, - за меня. Африкан-то не вернется теперь. А я тебя всегда любил и любить стану. Да и робятишкам мать нужна. 
И выходил Платониду. Пошла она за него. Стали жить. Еще нажили робенка. 
Только вот однажды прибегает товарка с фермы и лица на ней нет. 

-Или, говороит, Платонида на ферму. Там тебя твой Африкан дожидается. 
Упала, сказывают, Платонида, как подкошенная, а как в себя пришла, побежала на ферму. А там муж ее любимый, оплаканный и отпетый сидит… Обнял ее и зарыдал. 
-Платошенька, - говорит, - сердце родное. Уедем отсюда, заберем ребятишек и уедем. 

Как не рвалось сердце, как ни страдала, а вот не смогла Платонида бросить новых, ставших уже родными, детей. Так и уехал Афорикан, заживо похороненный этой проклятой войной. 
Мы долго молчали. 

-А вот послушай, сказала, наконец, Анефея. Я песню про них сложила. Послушай песню-то. 
И она запела высоким голосом трогательные самодельные куплеты… 
« Сердечико ретивое, 
Не бейся так, не стукайся. 
Запру тебя я на засов…