На весеннем льду ловят уже не рыбу, а кайф. 

Дядя Миша и Ёрш. Фото автора

«Около сотни рыбаков унесло на льдине в Чудском озере». «Отец и сын на Рыбинском водохранилище провалились под лед на снегоходе». «Некоторых из спасенных на Чудском озере рыбаков на следующий день снова эвакуировали со льдины».

Каждую весну — одни и те же новости.

Корреспондент «Новой газеты» провел несколько дней с любителями подледной рыбалки, пытаясь найти ответ на вековечную загадку нашего национального характера: отчего же российских рыбаков так тянет на «последний» лед.

 

«Рыбалка — это не для еды»

Рыбаки на льду Кубенского озера (Вологодская область) с берега напоминают перчинки, рассыпанные по сметане. Сотни, сотни темных точек. Озеро шириной 10 километров тянется в длину на все 50. Если на южном его краю, где вытекает река Сухона, лед уже вскрывается, это верный знак: на севере он продержится еще с неделю.

За продолговатую форму и созвучное название Кубенское озеро кличут Кубой.

С 20 марта выходить на озеро запрещено. Штраф — 500 рублей.

Я захожу на лед со стороны деревни Телячье, это примерно посередке. Полдень, плюс три. На подступах пахнет илом. Машины рыбаков, если верить карте в смартфоне, стоят уже на озере, метрах в 500 от берега. Это отмель, лед здесь фактически лежит на дне. Да и вообще средняя глубина огромного озера не превышает двух метров.

Еще через полкилометра — уходящая в обе стороны за горизонт трещинка шириной в пару сантиметров. В эту щель видно, как внизу колышется вода. К вечеру ее «берега» могут расползтись настолько, что придется искать обход.

Впереди — километры голубоватого, белого, местами прозрачного льда. Воздух. Тишина. Тишину иногда нарушает гул снегоходов.

На меня, вышедшего на озеро без ледобура и «шарманки» (ящик для снастей, он же табуретка), сидящие парами и тройками рыбаки смотрят с недоумением. Компаниями на зимнюю рыбалку ходят не только потому, что так веселее, — так безопаснее.

Интеллигентный Александр, 55-летний преподаватель машиностроения из Вологды, рыбачит один. Вокруг его лунки разбросаны еще не собранные в «шарманку» рыбы: плотва (здесь, на Русском Севере, ее называют сорогой) и ерши. Живучие ерши то и дело подпрыгивают.

— Ерша тут не жалуют: либо птицам оставляют, либо отпускают обратно. Хищная рыба, — с учительским лаконизмом заключает педагог.

Я прошу Александра сформулировать в одном предложении, что для него рыбалка. Он закуривает, думает с полминуты, вытаскивает на лед еще одну сорогу и говорит: «Рыбалка — это не для еды».

О запрете выхода на лед рыбак не знает.

— Да тут же полметра льда и полметра воды, — говорит он и в доказательство опускает удочку к самой лунке. Леска теряет напряжение: крючок лег на дно.

Александр у своей лунки

Критической считается толщина льда меньше 10 сантиметров. Но опасна не столько глубина водоема, сколько ледяная вода. Какие-то 15—20 минут могут оказаться смертельными — даже если провалиться по пояс, но не суметь выбраться.

На местном интернет-форуме рыбаки предупреждают друг друга об опасных местах. «Толщина льда на фарватере — около 10 см!!! Промоин, темных мест нет! Будьте осторожны! Впереди теплая погода и дождь». «Были в Новом. Уходили с озера в 5 вечера. Трещины переходили там же, где и утром. Метров за 50 до берега лед начинает ломаться. Выходили, как лоси. Думаю, что впору бродни обувать». «Заходили в Шолохово. Где-то в середине дня неожиданно появилось нехилое течение подо льдом. Разгадать загадку помог налетевший шквальный ветер, перевернувший санки с «шарманкой». Понял, что дрейфую».

…Среди маленьких темных перчинок на льду замечаю точку побольше. Это дядя Миша Гладков, 69 лет, пенсионер, сотрудник вневедомственной пожарной охраны. На дяде Мише ушанка, распахнутый пуховик, сапоги — все огромных размеров. На руках перчатки из коричневой кожи. Кончики большого и указательного пальцев у перчаток отрезаны, чтобы было удобно наживлять мотыля.

— Я когда рыбачу, ничего вокруг не вижу, кроме лунки и неба. Это для меня адреналинчик, стимул. В деревню вернусь — баньку приму, чайку выпью. У меня там серебристые тополя, я дуплянки новенькие для скворцов сделал. Ты знаешь, как скворец поет? У-у! — щебечет дядя Миша, наливая мне чаю из термоса («советский термос, вчера утром залил — до сих пор кипяток»). — А летнюю рыбалку я не люблю. Рыба после нереста, как женщина после родов, — восстанавливается. Так что либо осень, когда она набирается сил перед холодами, либо начало весны — когда активна перед нерестом.

Рыбу дядя Миша прикармливает манкой. Магазинной прикормкой не пользуется, «не богатый». Главное, говорит, знать места.

— В молодости доставали лоцманские карты, военные топографические — выучили каждый уголок. И каждый уголок берегли. А сейчас к природе относятся безжалостно. Да и вообще агрессии стало много. А от агрессии — что? Вражда и войны.

Когда-то дядя Миша читал газеты: «Аргументы и факты», «Комсомольскую правду» и даже «Новую». «Тратил до 100 рублей в день на прессу, все удивлялись». Теперь смотрит Соловьева.

Километрах в трех от берега рыбачит Евгений, мужчина лет 40 в сером камуфляже, сотрудник вологодского УФСИН. Утверждает, что накануне честно искал в интернете информацию о запрете, но нашел только про реку Вологду.

Женя вспоминает, как несколько лет назад «по дурости» «нырнул» вместе с друзьями на уазике:

— Нос ушел под лед, мы искупались, но успели выскочить. Пришлось идти на турбазу за другим уазиком, вытаскивать…

За день я увидел на Кубенском несколько снегоходов, мотособаку (это такой буксировщик, к которому цепляются санки) и квадроцикл. Их водители, попадись они на глаза сотрудникам районной администрации, получили бы штраф от 2 до 5 тысяч рублей.

Я долго, с витиеватым заходом, задаю Жене философский вопрос: что там, в глубине рыбацкой души? Почему, ну почему рыбаков так тянет на этот тонкий лед? Женя, недолго думая, прозаически отвечает:

— Да просто рыба идет. Оживает и поднимается с глубин. Люди хотят половить в удовольствие. В это время только успевай вытаскивать. Азарт!

Вот так. И никаких глубин, кроме водных.

На самом фарватере различаю одинокую точку. До нее полчаса осторожного хода. Лед здесь полупрозрачный. Видно, как отдельные льдины держатся друг за друга — пока еще. Подходя, замечаю, как человек начинает тягать из лунки одну рыбу за другой.

— Иди, иди отсюда! — старик в роговых очках яростно машет мне рукой, отгоняет. — Весь день не клевало, а сейчас поперло!!!

 

«Штраф? А вы догоните!»

Патрульная группа Госинспекции по маломерным судам (ГИМС) выезжает на Кубенское в пять утра. За рулем тентованной «полбуханки» — Катя. Представьте себе ведущую новостей на Первом канале Ираду Зейналову. Теперь оденьте ее в форму МЧС. Вот это Катя. Тяжелую эбонитовую баранку уазика она лихо крутит аккуратными руками с лиловым маникюром. Крутит седьмой год. До этого 10 лет работала в гараже медицинской службы.

В углу на заднем диване, обняв подушку, дремлет Володя, спасатель с 25-летним стажем. У инспекторов — руководителя группы Руслана Полторака и его напарника Андрея — моряцкое прошлое. Руслан окончил речное училище и работал на рыбодобывающем флоте в Магадане, Андрей — выпускник Макаровского университета, ходил на норвежском сухогрузе.

— Одна из задач ГИМС — обеспечение безопасности людей на водных объектах, — казенно начинает Руслан. — А зимой — что? Следим, например, за проведением праздников. В этом году в Вологде из-за чьей-то гигантомании опять возводили самое большое в России чучело Масленицы. И почему-то сжечь его хотели именно на реке. Удалось отговорить. Или вот крещенские купания. У первых лиц стало модно нырять, так и народ повадился. Еще проводим занятия в школах. Ну и за рыбаками присматриваем.

Из магнитолы, инопланетно торчащей посреди голой металлической торпеды уазика, чеканит депешмодовский Personal Jesus. «Буханка» аккомпанирует, подпевает всеми своими гайками на разбитой трассе. Катя закуривает.

— В прошлом году был случай на озере Воже. Провалились рыбаки. Мотособака у них утонула, а снегоход остался, — вспоминает Полторак. — К ним приехали спасатели из Кириллова на воздушной подушке. Подобрали. И сломались сами. Рыбаки вылезли, сели на снегоход и снова провалились — теперь уже и снегоход утопили. Вызвали нас из Вологды: и спасателей чинить, и рыбаков вытаскивать. Провозились мы с 6 утра до 3 ночи. При этом мы не госслужащие, официально работаем с 8 до 17. Только-только получили собственный офис, раньше по пожарным частям сидели…

К семи утра мы на Кубе.

— Мальца опоздали, — заметил Руслан. Живописный берег в деревне Пески, с церковью Антония Великого и завалившимся набок катером, заставлен полусотней машин.

Штрафовать рыбаков ГИМС не может. Составлять протоколы вправе только представитель администрации на пару с участковым. Они приедут днем. Так что сотрудникам МЧС остается только информировать рыбаков о запрете выхода на лед, раздавать памятки о правилах поведения на водных объектах и предупреждать, что днем рыболовов оштрафуют.

Мимо нас, шурша санками, прошли двое запоздавших рыбаков в камуфляже.

— Граждане, вы знаете, что выход на лед запрещен? — Руслан поспешил за ними.

— Чё? — огрызнулся один рыболов. — А дышать не запрещено? Нашли преступников!

— Штраф — 500 рублей.

— А вы догоните сначала! — бросили рыбаки и зашуршали дальше.

— Вот такая у нас работа, — виновато сказал Руслан.

Рыбак с памяткой о правилах поведении на льду, выданной инспекторами ГИМС

На джипе подъехала вторая пара проспавших рыбаков. Эти оказались добрее.

— Что, сразу штрафовать будете? — заулыбался коротко стриженный толстяк, вытаскивая из багажника рыбацкие комбинезоны и сапоги.

— Не, у нас таких полномочий нет. Только предупредим. Вот администрация подъедет часа в три…

— Так, может, успеем?

— Дело хозяйское.

— Ну вы к нам не подъезжайте тогда, — подмигнул рыбак.

Катя тем временем собирала на берегу камни, чтобы выложить дома «альпийскую горку», а спасатель Володя стоял поодаль и задумчиво глядел на обшарпанную церковь.

— В хорошем состоянии, гляди-ка, — бурчал под нос Володя, окая по-северному. — Стены только побелить, можно даже не штукатурить.

— Ремонтом подрабатываете? — догадался я.

— Все подрабатывают. У нас же сутки через трое. А зарплата — 15—16 тысяч. Кто заборы ставит, кто крыши кладет. Церкви тоже приходилось ремонтировать…

— А что делать, если провалился под лед? — перебил я. — Не молиться же.

— Как что? Сигать обратно, — просто ответил Володя, не отводя взгляда от церкви. — Лед, он же медленно уходит. Выпрыгивай или вались на бочок и ползи гусеницей.

Спасенных из воды Володя не подсчитывал: «Пусть руководство статистику ведет. Чем меньше, тем лучше».

С берега послышалось гордое: «Да я каждый год тону!» Это подошли пожилые рыбаки с опытом.

— Что за народ у нас, бляха-муха! Идут, ножкой пробуют, уже скрипит, а все равно идут. Дебилы! — гремел перед инспекторами объемный старик, теребя выданную памятку. И тут же добавил: — Ну, я пошел.

В 11 часов, поглядев в бинокль на усеянное точками озеро, Руслан отзвонился в администрацию Вологодского района: «Тут около 50 машин на берегу и рыбаков 200 на льду. Некоторые уже потянулись назад».

К обеду подъехал черный «козел». Из него в сопровождении участкового, во всем черном, вышел начальник отдела по мобилизационной работе, делам ГО и ЧС Игорь Аксенов. И тут же побежал встречать троицу, выходившую с озера.

— Не проходите мимо! — Аксенов крутил фотокамерой перед растерянными рыбаками и восклицал с интонацией Якубовича в «Поле чудес»: — Теперь вы звезды! Кто из вас самый отважный? Штраф выпишем на одного!

Самого отважного рыбака повели в уазик. Он не сопротивлялся и не пытался убежать — как и все последующие нарушители. На составление одного протокола уходило минут 20, поэтому большинство рыбаков наказания избежали — не в очередь же их ставить.

Бесправные инспекторы чувствовали себя не у дел.

— Приезжай к нам летом, — предложил Андрей, лузгая семечки на колючем ветру. — Летом у нас власть! Лодка не зарегистрирована? На тебе штраф! Прав нет? На штраф! Спасательной жилетки нет? На штраф! С рыбинспекцией путают. Гонимся за лодкой, подъезжаем, а они уже весь улов выкинули. «Так вы что, не по рыбе? Ё…». А зимой — скука.

Представители власти выскочили из уазика, чтобы «отоварить» еще одного рыболова.

— Согласно постановлению администрации Вологодского муниципального района № 296 от 20 марта 2015 года, выход на лед водных объектов на территории района запрещен, — важно и старательно зачитывал участковый с бумажки, преградив путь рыбаку лет 55. Тот почему-то улыбался. — Вы нарушили этот запрет и будете оштрафованы на 500 рублей.

— Вы можете оштрафовать меня только по представлению генерального прокурора, — снисходительно возразил рыболов. — Я мировой судья Вологодской области Морозов Сергей Валерьевич.

Рыбак показал «корочку». Повисла неловкая пауза.

— Что поймали-то хоть? — выручил я.

— Да четыре окуня всего! — судья развел руками. — С четырех утра!

— Не там ловили, — вставил уязвленный участковый. — Надо было со стороны Обросова заезжать…

— А если к вам поступит такое дело в отношении рыбака, будете штрафовать? — полюбопытствовал инспектор Полторак.

— Обязательно! — ответил судья Морозов.

— Так, может, и себя оштрафуете? — неуверенно предложил я.

— По справедливости-то надо, а по закону никак, — улыбнулся судья и захлюпал по грязи к машине.

 

ПОД ТЕКСТ

По статистике МЧС Вологодской области, количество происшествий на льду с участием рыбаков с каждым годом растет. Так, зимой 2012—2013 годов были спасены 72 рыбака, а погибли пятеро. В прошлую зиму спасатели выручили 85 человек, не удалось помочь 11 рыбакам. Этой зимой сотрудники МЧС спасли 92 человека, погибли шестеро.