Право на беду

На минувшей неделе Роскомнадзор и Роспотребнадзор вместе взялись рассказывать разным изданиям, что причины самоубийства упоминать нельзя — это приравнивается к пропаганде суицида. Это нечто новое

Марина Цветаева повесилась в начале войны в Елабуге — не вынесла чудовищных условий жизни, лишений, запрета заниматься своим призванием.

Сергей Есенин повесился на 16 лет раньше — считается, что больше всего виноват алкоголь. Русский писатель Гаршин прыгнул в лестничный пролёт — всё от того же.

Японский писатель Юкио Мисима вскрыл себе живот после провала милитаристского путча под собственным руководством. Йозеф Геббельс принял яд и отравил всех своих детей в самом конце войны — когда были уже очевидны и банкротство нацистов, и будущее самого министра пропаганды.

Чешский студент Ян Палах сжёг себя в знак протеста против советского вторжения. Его поступок повторил литовский студент Ромас Каланта. Это делают буддистские монахи в Тибете, протестуя против китайского режима.

Миллионы людей всю историю человечества сводили счёты с жизнью. Это происходило от несчастной любви, от карточных проигрышей и военных неудач. От разорения в бизнесе, от провала в творчестве. От алкоголя. От наркотиков. От отчаяния.

Но и самоубийство самоубийству рознь. Люди могут стреляться из сугубо личных мотивов, сюда лучше и не влезать. Но бывает, что самоубийцу подталкивает к этому что-то извне; кто-то ещё виноват! Последние годы по СМИ катилась волна новостей об онкобольных, уходящих из жизни, чтобы не страдать, не получая нужных лекарств. Вот тут, простите, обществу есть дело до случившегося. А журналисты должны рассказать людям о том, что происходит.

Однако так считают не все. На минувшей неделе Роскомнадзор и Роспотребнадзор вместе взялись рассказывать разным изданиям, что причины самоубийства упоминать нельзя — это приравнивается к пропаганде суицида.

Это нечто новое. Традиционно закон запрещал призывы к самоубийствам. Нельзя было подробно описывать методы — понятно почему. Теперь контролирующие органы считают, что запрещено обсуждать даже мотивы трагедии.

Но так не получится. Нельзя прикрываться благими намерениями, а на самом деле завязывать рты. Нельзя запрещать говорить о чужой беде — и о причинах беды. Это право общества на истину, это банально, но это только так.