Анна Данилова, главный редактор портала «Православие и мир», зовет меня на пресс-конференцию. Или круглый стол. Или whatever… Должны же мы, журналисты, пишущие на социальные темы, как-то объяснить сотрудникам Роскомнадзора, что обязательно, обязательно, обязательно-обязательно надо писать про больных онкологическими заболеваниями, которые кончают с собой, потому что не могут терпеть боли. Потому что, если мы не будем писать об этом, проблема обезболивания никогда не будет решена. Потому что однажды сами же сотрудники Роскомнадзора, запрещающие упоминать причину самоубийства и писать, как именно человек покончил с собой, — рано или поздно сами эти сотрудники Роскомнадзора рискуют заболеть раком и умирать в муках, и им тоже не будет обезболивания. Должны же мы объяснить этим самым сотрудникам этого самого Роскомнадзора, что нельзя замалчивать проблему, что принципиально важно говорить, насколько людям больно, раз уж они не выдерживают мучений и…

Стоп! Если честно, дело не только в том, что важно бороться за обезболивание. Важно не только сообщать широкой публике, что люди, больные онкологическими заболеваниями, кончают с собой от боли. Если честно, роскомнадзоровский запрет на описание причин и способов самоубийства вообще должен быть отменен, потому что он идиотский.

Самоубийство — важный элемент любой культуры, включая нашу. Игнорировать такое социальное явление, как самоубийство, — значит игнорировать значительную часть культуры своей страны.

Писатель Акунин, например, целую книжку написал про писателей и самоубийство. Предположим, Акунина можно игнорировать. Он, предположим, поддерживал антиправительственные митинги, бежал из встающей с колен Родины на французское побережье, его, предположим, вообще можно исключить из истории русской литературы.

Но как вы исключите Толстого?

Сотрудники Роскомнадзора, возможно, не знают этого, но великий русский писатель Лев Николаевич Толстой написал целый роман «Анна Каренина». В конце этого романа героиня кончает жизнь самоубийством. Способ совершения самоубийства описывается: героиня бросается под поезд. И весь роман, в сущности, является объяснением причин, которые привели героиню к самоубийству. Что делать с «Анной Карениной»? Тоже запретить?

Ну, и уж заодно придется запретить несколько романов Достоевского, несколько романов Набокова и еще десяток романов русских писателей помельче, ибо у них в романах герои кончают с собой, причем способы самоубийства и причины самоубийства описаны довольно внятно.

Иностранную литературу тоже придется в основном запретить. Уж как минимум запретить Шекспира. Уж как минимум «Ромео и Джульетту».

Кроме литературы придется запретить и историю. Сотрудники Роскомнадзора, возможно, не знают, но два известнейших русских поэта — Сергей Есенин и Владимир Маяковский — покончили с собой. Обоим этим поэтам установлены памятники в Москве, про обоих написано множество книг, в большинстве книг подробно описываются способы, при помощи которых совершены самоубийства, и причины, которые к самоубийствам привели. Что делать? Срыть памятники Маяковскому и Есенину? Запретить книги о них?

Но самое печальное вот что. В год семидесятилетия Великой Победы, которую одержал Советский Союз во Второй мировой войне, незадачливому Роскомнадзору придется запретить об этой Победе какие-либо упоминания.

Сотрудники Роскомнадзора, возможно, не знают этого, но Великая Победа, семидесятилетие которой мы празднуем, была несомненной и единственной причиной самоубийств Адольфа Гитлера и Йозефа Геббельса. Если нельзя упоминать причины самоубийств, то нельзя упоминать и Победу.

Честно говоря, я мечтаю, чтобы Роскомнадзор в год семидесятилетия Победы прислал бы мне письменный запрет упоминать Победу. Я бы заламинировал этот запрет и повесил бы в рамке над письменным столом. И всякий раз, когда доведется мне совершить какую-нибудь глупость, я бы смотрел на этот запрет и утешался бы мыслью, что все же я не самый набитый дурак на Земле.