Нотр-Дам и мы
Пожар Нотр-Дам-де-Пари 15 апреля 2019 года и общественная реакция на него – тема, весьма интересная для психолога и социолога. Не будучи ни тем ни другим, позволю себе несколько субъективных наблюдений.
Пламенеющая сопричастность и ледяное равнодушие.
Пожар Нотр-Дам-де-Пари 15 апреля 2019 года и общественная реакция на него – тема, весьма интересная для психолога и социолога. Не будучи ни тем ни другим, позволю себе несколько субъективных наблюдений.
О том, как горело, как тушили, что уцелело и что утрачено в пожаре – и будет написано еще больше, не буду пересказывать.
Также невозможно строить гипотезы о причине пожара по телекартинке. Воздержусь и от этого. По антуражу – очень похоже на наш 15 марта 2015 года – реставрационные работы, вечер, леса с деревянным настилом…
Ну да парижское следствие разберется, оно уже реставраторов допрашивает.
В общем, слава Богу, что один из великих соборов мира, символ целой цивилизации, бесценный памятник французской и европейской истории и культуры – не невредим, но цел. Ранен, но жив. Устоял.
«Мы знаем, как засучить рукава»
Теперь о впечатлениях.
Тем вечером и ночью мы увидели несколько важных вещей.
Наглядно убедились, насколько хрупко, беззащитно культурное наследие перед стихией или человеческой небрежностью, не говоря уж о злом умысле – даже памятник ЮНЕСКО, даже в богатом и благополучном Париже. Даже в стране, где биография системы охраны памятников измеряется не десятилетиями, а столетиями. Ничуть не более оно на самом деле защищено, чем в наших Кондопоге, .
Есть опасность, конечно, что отечественные заклятые друзья наследия впредь будут нам говорить: что вы хотите, вон даже у них Нотр-Дам погорел…
Но им можно будет напомнить о других впечатлениях.
Что президент большой страны может оставить все дела и планы, приехать к горящему памятнику архитектуры и находиться возле него несколько часов, а потом войти под уцелевшие своды.
Что граждане большой страны в час национального бедствия не проклинают (как, увы, неизбежно началось бы у нас) по списку – президента, мэра столицы, министра культуры, начальника пожарных – а сопереживают и молятся. Сострадают.
А потом Фабрис Дюфо, один из лидеров французского добровольческого союза REMPART, , обращается : «Мы все пострадали от катастрофы Нотр-Дам. Но мы знаем, как засучить рукава. Будьте готовы! Наследие – дело каждого».
А наутро после пожара граждане большой страны начинают, по призыву президента, сбор средств на восстановление пострадавшего памятника. За один день: cемья бизнесменов Пино – 100 миллионов евро; семья Арно – 200 миллионов; семья Беттанкур – 200 миллионов; нефтяная компания Total — 100 миллионов; Париж – 50 миллионов; регион Иль-де-Франс – 10 миллионов… Гранты на восстановление собора обещали изыскать Еврокомиссия, ЮНЕСКО, Польша, Япония, Южная Корея. На очереди даже французские футбольные клубы.
Невольно думаешь: вот бы и у нас, после Новодевичьего или Кондопоги, или , да после любой очередной катастрофы – печатались бы такие ведомости: «Роснефть» – столько-то миллионов, «Лукойл», РЖД, «Газпром»… Увы, не вспоминается такого. Не интересно им, видимо.
Что еще из парижских впечатлений? : «Первыми в собор войдут специалисты научного подразделения полиции, которые должны определить, какие оставшиеся там ценности должны быть эвакуированы в первую очередь». Научные подразделения полиции.
«Призвал усилить контроль»
В эти дни многие задаются вопросом: почему российские социальные сети переполнены соболезнованиями и переживаниями в связи с парижским пожаром? Причем от людей, которые по поводу отечественных культурных бедствий ни в каких переживаниях не замечены?
В том ли только дело, что Нотр-Дам известен всему миру, а о существовании Кондопоги многие наши сограждане узнавали, увы, из некрологов?
В том ли, что законы пиара безжалостны и бесцеремонны?
Ответ, мне кажется, прост. Выражая соболезнования, выплескивая переживания, даже публикуя «селфи» из собора, люди напоминают себе – и заодно другим – о своей причастности к великой мировой культуре, к мировым культурным ценностям. Или демонстрируют эту причастность.
В этом желании нет ничего дурного. Напротив, оно даже похвально.
Если бы не одно обстоятельство.
Я глубоко убежден, что невозможно быть частью общего целого, не будучи чем-то (или кем-то) самостоятельным частным. В лесах и парках не бывает абстрактных деревьев – там растут живые и конкретные клены, буки, дубы, березы и т.п. Невозможно быть французом, не ощущая себя при этом парижанином, нормандцем, бретонцем и проч. Невозможно быть европейцем, не будучи притом греком, французом, венгром или португальцем.
Я имею ввиду не место рождения, не графу в паспорте, не пресловутый «голос крови». Я говорю о самоощущении, о том, что невозможно быть частью мировой или европейской культуры, не чувствуя при этом причастности к культуре собственной, своей, родной.
Именно поэтому сочетание необычайной отзывчивости к мировым культурным утратам и полнейшего равнодушия к отечественным культурным бедствиям – заставляет сомневаться в глубине и искренности отзывчивости. А вот в искренности равнодушия – наоборот, сомнений не оставляет.
И я не верю, что можно искренне переживать за целостность сводов Собора Парижской Богоматери и равнодушно взирать на то, что посреди наших городов стоят или . А уж пожарных примеров, не считая свежих вышеупомянутых – у нас .
И вот после 15 апреля 2019 года мы читаем мудрые и правильные заявления.
Глава МЧС РФ Евгений Зиничев на селекторном совещании в министерстве за объектами культурного наследия после пожара в Соборе Парижской Богоматери: «Перед пожаром все равны».
Директор департамента музеев Министерства культуры РФ Владислав Кононовговорит: «Трагедия в Париже - о необходимости защищать объекты культурного наследия, бережнее к ним относиться на всех уровнях – от посетителей до, безусловно, должностных лиц, от которых зависит безупречное функционирование всех систем безопасности, включая противопожарную».
Депутат Госдумы Михаил Дегтярев, выступая на пленарном заседании, требует « все российские памятники архитектуры и культуры».
Спасибо, господа. Где же вы были со всеми этими идеями, например, восемь месяцев назад, в августе 2018-го, когда , аналогов которому не было ни в Москве, ни в Париже – храм Успения в Кондопоге?
Почему вы реагируете на заграничное бедствие из телевизора, а не на горчайшую национальную утрату последних лет?
С осени прошлого года мы организовать серьезное межведомственное совещание на тему противопожарной безопасности памятников деревянного зодчества, разработать «дорожную карту» обеспечения их системами автоматического пожаротушения и сигнализации и т.д. и т.п.
В ответ – ничего, кроме сообщений о том, сколько денег будет стоить восстановление кондопожской церкви и где их взять.
А ведь не секрет, что из наших знаменитых деревянных памятников, пожалуй, только ансамбль Кижского погоста ; остальные демонстрируют разные степени беззащитности.
И ведь проекты есть, и сами системы есть – например, на слушания по деревянному зодчеству в федеральной Общественной палате в октябре 2018 года приходили противопожарные разработчики и все убедительно рассказывали и показывали.
Но ничего не просиходит. Все ждут, видимо, либо чьей-нибудь “политической воли”, либо пополнения .
Так что… пожелаем французам успеха в восстановлении Нотр-Дам-де-Пари.
Вот зря только президент Макрон, за пять лет, пообещал: «Мы сделаем этот собор еще красивее».
Чем-то до боли знакомым повеяло.
Фото: /WikimediaCommons