В эти новогодние дни узнала, что ушёл из жизни Эмиль Сокольский, писатель, критик (хоть сам он и не признавал этого определения по отношению к себе), эссеист, очень добрый и тонко чувствующий человек. Так получилось, что мы с ним лично познакомились 3 января 2019 года, т. е. почти ровно 3 года назад.
Эмиль много путешествовал по маленьким городкам и посёлкам России и писал о них чудесные очерки, заметки, вёл путевые дневники. Так меня поразило, с какой любовью он написал о Грязовце, моём родном райцентре. Поймите правильно, я очень люблю этот городок, потому что это моя родина. Мало того, Грязовец у меня навсегда связан с воспоминаниями о первой любви.
Но объективно для туристов Грязовец не самый привлекательный маршрут в Вологодской области. Нет у нас ни озёр, ни могучих рек, ни хорошо сохранных монастырей, как в Кириллове, ни какой-то особенной архитектуры, как памятники в стиле барокко в Тотьме, ни раскрученных проектов типа «Великий Устюг — Родина Деда Мороза»… И однако же, Эмиль что-то такое рассмотрел в моём скромном Грязовце, что и я увидела мой городок по-новому — прекрасным, ценным, уникальным. Тогда я взяла у Эмиля интервью. Частично оно было опубликовано в районной газете «Сельская правда» (Грязовец) в материале «Чувство дороги» в номере от 27 февраля 2021 года. Полностью в память об Эмиле и всех его дорогах публикую интервью здесь.
P. S. Замечу, что Эмилю и мне было тесно в формате газетных вопросов-ответов, но мы оба постарались в них поместиться, памятую о том, что читать нас будут не коллеги-литераторы, а жители Грязовца и окрестных деревень. Эмиль при всей его тонкости, начитанности и эрудиции умел говорить просто и ясно тогда, когда это было нужно.
«Большего и не нужно»
— Вы очень много путешествуете. Откуда такая тяга к перемене мест?
У меня такое впечатление, что стремление видеть новые места (и возвращаться в них), чувство дороги, ожидание её — моё врождённое чувство; это не просто необходимость перемешаться с места на место; правильнее сказать так: я «присваиваю» себе впечатления — каждый раз своеобразные, неповторимые; вплетаю их в свою жизнь, и оттого она становится объёмней и невероятней. Поездка куда-либо — это всегда открытия (ожидаемые и неожиданные), а что касается маленьких городков — так я их воспринимаю как потаённые уголки земли; не в том смысле, что о них мало кто знает, — это далеко не всегда так, — а в том, что в них какая-то особая атмосфера интимности, особенно вырисовываются архитектурные и природные детали, которые могут «тонуть» в большом городе, особенная организация пространства, которое мысленно удерживаешь на ладони и по которому совершаешь неторопливые прогулки — включая и окрестности таких городков.
— Я прочитала, что Вы родились в Ростове-на-Дону. Что Вас привлекает в путешествиях по Русскому Северу, особенно по таким маленьким городкам, как Грязовец?
Русский Север… Здесь другое небо, чем, например, в южных широтах или в Центральной России, другие леса (как не из «русских сказок», но — суровые, словно на краю света), теплая романтика деревянных построек в сочетании с солидными каменными… Мне трудно всё это выразить в короткой фразе, здесь нужна детализация, которая возможна во вдохновенной прозе. А в поэзии дыхание вологодской земли замечательно, проникновенно, остро передал Рубцов (вот сравним его, например, с «рязанскими» стихами Есенина: совсем иной, среднерусский мотив, хоть и не называются в них «Константиново», «Ока» и прочее). Первые вылазки в близкие к Ростову-на-Дону места я отваживался совершать старшеклассником; будучи студентом, придумывал себе маршруты на каждые каникулы, а то и среди учёбы, прогуливая занятия, куда-то уезжал (билет ведь с осени до мая был по полцены). Сейчас часто не получается: ведь работа держит, и средства на это нужны…
— Может ли Грязовец быть привлекательным для «литературного туризма»?
Я не знаю, как ответить на этот вопрос; во-первых к туризму я не имею никакого отношения, и во-вторых, не делю свои поездки на какие-то тематические направления. Я вообще не заключён в рамки литературы. У меня, скорее, самые широкие исследовательские интересы (кстати, множество своих очерков я посвятил малоизвестным русским усадьбам. связанным с деятелями литературы и искусства). Вот всего два пришедших в голову примера: когда я приехал в Кадников, у меня и мысли не было, что я узнаю о том, что там работал учителем рисования народный художник СССР, известнейший детский иллюстратор Алексей Пахомов; а будучи в селе Кубенское, что по дороге на Кириллов, узнал, что с этими местами связаны детские годы композитора Валерия Гаврилина; я не на шутку заинтересовался и стал «раскручивать» эти темы — «живописную» и музыкальную. Немало заинтересовал меня Грязовец: впервые я побывал в нём проездом, направляясь в затерянный в полях-лесах монастырь св. Павла Обнорского; осталось чувство недосмотренности, и вот оно не давала мне покоя, пока я прошлой зимой не навестил этот городок. И сколько светлых впечатлений я получил!
— Пишете ли вы путевые записки (очерки, ведёте путевой дневник)?
— Конечно да: пишущий человек органически не может не писать. Всё для него служит поводом к письму. Иначе жизнь, события, впечатления просачиваются как песок сквозь пальцы; но можно их зафиксировать, дать им имя, найти незаменимые слова — и только тогда всё можно глубже осмыслить и попробовать «на ощупь». Всё записанное — происходит сейчас, а не улетает в бездонное космическое пространство.
— Как Вас правильно представить: критик, литератор, писатель? Как сами определяете своё занятие?
— Критик я вряд ли. Это мне навязали такой «титул»; «литератор» вроде непонятно. Ну представьте как «писатель»: у меня же публикуются «Записные книжки писателя». Если что-то ещё нужно прибавить, напишите — автор очерков об исторических местах России; большего, наверное, читателям и не нужно.