Дочитал «Четвёртую Вологду» Варлама Шаламова (перед поездкой в Вологду). За вычетом стихов и небольших рассказов это первое знакомство с писателем. Нужно сформулировать несколько мыслей, пока не потерялись.
«Четвёртая Вологда» — это три основные составляющие: город, отец, революция. Кафкианские отношения с отцом, описанные Шаламовым, — повод для большого психологического анализа: цепочка детских комплексов, неизжитых к старости, в книге рационально осмысленна и обрела форму приговора (а уже за этим приговором сына отцу хорошо видны собственные травмы писателя).
Очень тонко подмечена Шаламовым обязательная составляющая революции — вакханалия ораторов, череда апологий, инвектив и публичных диспутов, которая захватила не только Москву, но и Вологду. А на последних страницах есть расколотый крест священника — расколотый им самим, попом-обновленцем, отцом писателя, и отправленный на переплавку. Символ тем более мощный, что взят из самой реальности: гениальные символы часто берутся из жизни, а не фантазируются.
Вологда у Шаламова — это перекрёсток культур. Так и должно быть. Город, именно Город с большой буквы, а не разросшийся городок-таун, — это винегрет из несколько составляющих, сплетающихся воедино со своими тлеющими или кипящими противоречиями. С этого Шаламов и начинает: есть первая, вторая, третья Вологда, каждая со своими особенностями; его личная Вологда — четвёртая, и она вбирает первые в себя первые три, но особенно Вологду третью — ссыльную. Мне интересно, действительно ли ссыльная Вологда вышла на первый план уже в юности — или она обрела значение уже с учётом собственной судьбы. В первом случае получается фатум, неизбежность.
Одни и те же мысли и факты повторяются в книге по несколько раз. Это, скорее всего, результат того, что рукопись писалась в стол и не подвергалась окончательной редактуре (некоторые повторы слишком очевидны, есть и другие признаки черновика — незаконченные синтаксические конструкции, редко сопровождённые редакторскими пояснениями). Подобные повторы есть, к примеру, в «Цитадели» Сент-Экзюпери и в «Книге прощания» Олеши. С литературной точки зрения это недостаток; однако в этих возвращениях к уже сказанному так хорошо виден автор, что мне было бы жалко их потерять. Гудкова, издатель Олеши, такие повторы местами убирала — я считаю, это неправильно.
