Гостил у меня доктор из Австралии. Русский. Два месяца ему было, когда родители увезли его из Советской России. Так что, прожив шестьдесят лет, России он не видывал, постигал ее с самых начал. И решил я ему устроить путешествие на приличном катере с салоном и каютой. Друг мой, старый капитан, должен был его перегонять через озеро Кубенское, через старинную систему шлюзов Северо-Двинского водного пути, Волго-Балт, и, наконец, в поселке Шексна я должен был встретить катер и машиной отвезти гостя к себе.

Австралиец Алексей Шандарь был в восторге от такого предложения: в один рейс, без всяких долларов, увидеть столько чудес – и Прилуцкий, и Спас-Каменный, и Кирилло-Белозерский монастыри, и открыть для себя природу Севера России, понять характер русского сверстника веселого капитана Александра Шаромыгина.

В восторге был и последний. Может быть, впервые в жизни приходилось ему так близко общаться с загадочным иностранцем из загадочной страны.

 

– Доставлю в лучшем виде!– докладывал он мне.– Не посрамлю Сухонского пароходства!
– А все ли ладно с двигателем ?– поинтересовался я на всякий случай.– Всем необходимым укомплектовано судно?
– Обижаешь...– оскорбился капитан.

С легким сердцем пожелал я им семь футов под килем и через сутки к назначенному сроку выехал в Шексну. Однако судно задерживалось. На час, два. На пять. На десять часов. Уже было темно, и я начал не на шутку волноваться. Но вот послышался знакомый стук мотора, сирена – и наш ковчег подваливает к причальной стенке.

Первым появился сияющий капитан Шаромыгин. Но надо было видеть нашего русского австралийца! Он был ошарашен, он был потрясен и уничтожен одновременно!
– Это фантастика!– восклицал он.– Он теперь мой друг, и я могу сказать откровенно: большего в жизни разгильдяя я не видел! Но я не видел человека и более талантливого! Он вышел в путь совершенно неготовым. Все ломалось, горючего не было, продовольствия тоже. Но он пел свои бесконечные короткие песни на все озеро и умудрялся тут же, на ходу, из ничего, как господь Бог, творить чудеса. 

В какой-то емкости сварил ухи, из ракушек сделал ложки, но горлышко этой емкости было слишком узко, чтобы из него кушать. Я думал: все, тут он не выкрутится. Но – ничуть. Не глядя, он поднял руки, открутил плафон светильника, сполоснул его за бортом – и получилось блюдо.

А надо было видеть, как на полном ходу он умудрился завернуть болт в шкив! Этого практически быть не может!

Эти два русских сверстника, один – из Вологды, другой – из Австралии, расстались большими друзьями.

Позднее Шандарь говорил мне:
– Если бы русскому человеку придать английской сдержанности и немецкой пунктуальности, то он был бы недосягаем.