Музеи говорят о понимании города, его истории потомками, людьми разных эпох и поколений. Это всегда интересно, потому что и ты важный такой ходишь, свое мнение формируешь, и оно не только на красотах основывается, но и на так называемой городской психологии.

В Тотьме, как и во всей России, музеи постепенно выводятся из церковных помещений, то же, говорят, ждет и «Музей мореходов», который сейчас располагается во Входоиерусалимской церкви (мы туда не пошли). Не пошли и в музей Ивана Кускова – любопытная личность, кстати. Отправились зато в храм колокольни Входоиерусалимской церкви – там сохранились кое-какие фрески в академической манере и расположена выставка современного вологодского (?) художника-самоучки Георгия Попова. О фресках ничего толкового сказать не могу, удивила, разве что центральная, над входом: прямо на зрителей падает попой кто-то (идентифицировать не могу). В целом, если отреставрировать – все это будет, наверное, красиво.

Современный примитивист мне показался интересным. Не знаю, понимает ли сам автор эффект, который производят его картины русской северной жизни? Это сочетание светлой радости и тихого, нутряного, ужаса? Наверное, это и есть грани примитивизма.

Бедная Тонька вынуждена в течение всего своего пост-подросткового и ранее возраста лазить на все колокольни в целях сотворения хороших панорамных кадров для мамочки, которая боится высоты и ещё много чего. Дочь без восторга, но покоряется, а отсюда выползла на ватных ногах и сказала, что под шквальным ветром это было ТАК СЕБЕ.

Потопали мы в «Музей церковной старины» в Успенской церкви - там экспонируется то, что удалось спасти из разрушенных храмов и что не забрали центральные областные музеи. Очень хороши деревянные «Христос в темнице» и «Распятие», у обоих лики с монголоидными чертами.

Нам сразу вспомнились лучшие образцы пермской деревянной скульптуры.

Почему такой тип лица? Не ведаю.
Икон мало, но все хорошие.

Вот Дмитрий Солунский сражается – с кем? Конечно же, от них он Солунь и защищает, не от варваров же.

Тонька опять поплелась на колокольню с моим фотоаппаратом.

Во всех городах я стараюсь попасть в краеведческие музеи – мне там очень нравится: я люблю рассматривать черепки, старые карты, фотографии, предметы. И если обычно к экспозициям, оставшимся с советских времен, у меня претензий мало по многим причинам, то залы, «придуманные» недавно, раздражают сильно. И, к сожалению, не только в Тотьме. Собственно истории Тотьмы в поступательном развитии вы тут в краеведческом музее не увидите, есть отдельные фрагменты. Темно-синий фон придает рассказам какую-то странную многозначительность

– мы не очень поняли замысел автора, но и вдумываться не хотели, далее – зал 30-х годов. Ничего, все хорошо: пионеры, станки, пишущие машинки и, конечно – Сталин в центре.

Коллективизации, гибели русской деревни как бы и нет, лаадно погружаемся дальше.
Три зала (!!!) в глубоком ультрафиолете, с потолка свешиваются ветки сакуры.

Сильно сказано! В центре – конечно же, ОН, в окружении фотографий местных героев.

И вот не нужно мне рассказывать сказки об историческом контексте, который, якобы, оправдывает крупный портрет Сталина в залах Советского времени. Я – филолог, и знаю, как проявляется авторская интенция. Вот она – новая героика и новая нац. идея, тут ещё с идиотским самурайским пафосом!

И почему бы, правда, не сделать все по-человечески, не рассказать об истории семьи, не взять солдатские письма, фотографии из любого семейного архива, не поведать о матери, которая ждала и не дождалась (или дождалась), не записать её голос?? Нет, мы не будем пробуждать сочувствие и сострадание – простые человеческие чувства, мы стремимся к фанфарам (или к «Полету Валькирий»)?? Мы дождемся того, что наших детей будет тошнить от военной темы (я – учитель, знаю о чем говорю). И это – к лучшему, потому что в таком виде она вредна.

Я бы, наверное, так не расходилась в негодовании, если бы не наблюдала подобное неоднократно, если бы не было в той же Тотьме музея, расположенного на самых задворках, в полуразрушенных монастырских кельях, музея, который и мог быть центром национального притяжения, как бы пафосно это ни звучало. Заканчивая рассказ о центральном краеведческом музее скажу, что в других залах там выставлены образцы местной пищевой продукции, следом в большом зале – картины местного пейзажиста Ф. Вахрушова (академиста средней руки, на мой взгляд) и последний – здоровенная комната, где расположены очень симпатичные вышитые птички – в Тотьме проходил международный конкурс таких изделий.

Музей «Открытые фонды» - самый, на мой взгляд, интересный в Тотьме, к нему надо идти от центра километра полтора – два, в Спасо-Суморинский монастырь. Там в бывших кельях его и найдете (суббота и понедельник выходной). В чистоте и порядке, в превосходном состоянии, несмотря на скромные возможности помещения экспонируются здесь предметы обихода, все, чем жили крестьяне на протяжении многих столетий.

Я помню, как мои многоумные гимназические детки, которые Европу знают значительно лучше родной страны, прилипли к ткацкому станку где-то в музее Порхова, как захватил их рассказ о выделке льна, о вышивке, о хлебе! Это на самом деле интересно, потому что оно – настоящее, живое, имеет отношение к ремеслу, к умениям.

По одним названиям можно проводить уроки русского языка, угадывая общие корни (я далеко не все слова знала). Оля – неизменный хранитель и местный экскурсовод рассказывала обо всем, на что натыкались наши взгляды.

Вот эту штуку – охлупень (над входом) тащил их бывший директор из очередной экспедиции, вез в кузове машины, где сидели девушки-энтузиасты-собиратели.
Из деревяшки посыпались муравьи и всю дорогу кусали ноги бедных девушек. «Да выкинь ты её», - взмолились они наконец. Нет, ни за что, чуть не телом своим руководитель экспедиции спасал этот рассыхающийся, мало кому в те годы интересный охлупень. И я-таки его понимаю!

Совершенно потряс нас зал прялок. В каждой деревне – свои силуэты, рисунки, как барокко в каждой губернии имеет свой оттенок стиля.

И это 19 век! Народные ремесла развивались, резьба становилась все разнообразнее, появлялись новые жанры фольклора – народная культура переживала период расцвета.
И всё – всё ухнуло, Советской власти удалось потопить целый мир, о котором сейчас современные дети (да и не только) почти ничего не знают, и возродить его невозможно. Атлантида, она ушла на дно (может быть, какие-то отголоски в живописи Палеха и иже с ними, но все это - крохи).

Обидно, в Европе, где традиция не прерывалась, да и не была никогда, по сути, сугубо крестьянской, каждый такой экспонат обыграли бы, обсмотрели, что-то в музеи поместили, что-то на улице оставили в нужных местах и подновляли постоянно. Нет, вот Сталин в ветках сакуры – это круто, мощно, а прялка – нет, мелковато, из нее нац. идею не вытянешь. Может быть, иногда думаешь, и не надо… Пусть она постоит безыдейная, неофициальная, где-нибудь в уголке, так лучше...