Как раньше справлялись с эпидемиями в Вологде? Лекцию на такую тему гид бюро экскурсий «Вокруг да около» Нина Смелкова прочитала в рамках проекта #библиотека_онлайн в прямом эфире на странице Вологодской областной библиотеки имени Бабушкина. Из нее можно узнать, как город переживал чуму, холеру, оспу и какой след в истории Вологды эти болезни оставили. NewsVo предлагает вашему вниманию расшифровку лекции.

Как в Вологде болели, лечились и справлялись с эпидемиями. Это очень широкая тема, мы поговорим только про эпидемии. Про себя скажу, что не вчера я заинтересовалась медицинской историей Вологды. И связано это не с коронавирусом. Вопрос, который бы я хотела вам задать и который стал бы заглавным вопросом этой лекции: 

«Как нам, жителям 21-го века, которые уже имеют другие технологии, другое сознание, гаджеты и всё на свете… Как нам может быть полезна какая-то дремучая информация об эпидемиях, которые происходили очень давно? Особенно такая местечковая информация, как об эпидемиях в Вологде?»

Нина Смелкова - победитель конкурса «Лучший гид России-2017». Фото со страницы в соцсети.

Вопрос этот пока держите в голове, а я вам расскажу, что можно почитать на досуге, если вы хотите окунуться в эпидемии. Начну я с книжки «Пандемия». Научный журналист Соня Шах написала эту книгу в 2016 году. Очень много из того, что она здесь написала, сейчас как раз и происходит. Книга сейчас, конечно же, переиздается огромными тиражами. И она очень недорого стоит на Wildberries в мягкой корке. Мой вам совет! Очень мрачная книжка, но, тем не менее, дающая представление об эпидемиях, их причинах и последствиях. 

Если мы хотим локализовать наше представление, то я рекомендую мою любимую книгу, которая помогла сделать несколько экскурсий. Потрясающая книга! Она есть на сайте Вологодской областной библиотеки. Профессор Василий Иванович Орнатский защитил докторскую диссертацию, которая называется «Медикотопография. Санитарное состояние губернского города Вологды». У кого есть иллюзии по поводу того, что заграница погрязала в грязи и там никто не мылся, а вот русские ходили в баню и это такая чистая нация. Всем людям с таким мифологическим сознанием я порекомендую диссертацию доктора Орнатского. Она написана в конце 19-го века. Предполагаю, что и до конца 19 века ситуация была примерно такой же. Книга очень неплохо и интересно рассказывает о нашем городе, как здесь люди жили, чем занимались, каковы были (и были ли) коммунальные службы, какова была чистота нашего города. 

Ещё мне нравится читать отчеты врачей: медико-санитарные отчеты, отчеты врачей наших вологодских больниц. За достаточно скучными названиями, порой скрываются очень интересные статистические сведения. И сегодня я на них тоже буду опираться.

Есть ещё одна книга на сайте областной библиотеки, это такая романтическая книга про врачей. Особенно сейчас, мне кажется, она актуальна, когда мы переосмысливаем значение врачебного сообщества, героизируем их труд. Это книжка Николая Леонидовича Турупанова «Очерки из истории медицины Вологодского края». Книгу написал врач и она очень душевная, про персоналии, про рядовых врачей и их каждодевные подвиги, и про Амосова, конечно, про Мудрова.

Я думала, какими сделать рубрики этой лекции: по эпохам или по болезням. Устраивайтесь поудобнее, берите чаёк! Впереди будет чума и холера, оспа, инфлюэнция и другие заразные болезни.

Чума

Первый наш блок – средневековые болезни. Откуда мы вообще про них можем узнать? Какие-то маленькие сведения встречаются в летописях. В основном они описывают эпохальные события. Например, приезд царей или основание монастыря. А также эпидемии, большие пожары, голод. Но в летописях всё довольно, скажем так, неопределенно. Порой нам сложно сказать, какая именно болезнь была в городе, поскольку люди называли все болезни одним словом «мор», «моровая язва», «моровое поветрие». Слово «мор» - от того, что люди умирали. 

И вот, например, в летописях Великого Устюга есть такие записи: 

1417 год: «В тоже лето был мор великий по всей земле русской. Людей не успевали хоронить, дворы многие опустели». 

1474 год: «В Новгороде и Устюге был мор на людей сильный. Устюжане дали обет в один день – знакомая история, да? – построили деревянную церковь в честь Воскресения Христова. И тогда мор перестал быть». 

В 1571 году в Устюге была моровая язва: «На посаде и в сёлах померло много людей. У монастыря наклали мёртвых семь ям. А священников осталось в Устюге только шесть». Священники, как мы понимаем, в первую очередь страдали, потому что они должны были устраивать обряды захоронения. А обряд захоронения умерших от моровой язвы – мы предполагаем, что это чума -  конечно, заражались те, кто соприкасался с телом умерших.

В этот же год, 1571-й, в Вологде тоже был мор, что, как говорят краеведы, косвенным образом повлияло на решение Ивана Грозного уехать из нашего города в Москву. Хотя в Москве тоже мор был. 

И вот мой вам вопрос. Это краеведческий вопрос, не философский. Есть в нашем городе памятники инфекционным заболеваниям. Условные такие памятники, напоминающие нам о том, что инфекционные заболевания, пандемии в нашем городе случались. В середине 17-го века до Вологды докатилась чума. И сохранился памятник, место, которое нам об этой чуме может напомнить. Что это за место? Что за памятник? Правильно: поклонный крест на площади Революции говорит об этом событии.

Это первая исторически хорошо зафиксированная пандемия - вторая пандемия чумы – чёрная чума.  Первой всегда страдала Москва. Больше международных связей, больше передвижений, больше людей, скученность большая.

Вторая пандемия чумы проходила всплесками. Она началась в 14-м веке, но до нас докатилась только в середине 17-го. Это было правление царя Алексея Михайловича Тишайшего, про которого говорят, что царь был тишайший, а эпоха совсем не тишайшая. Он сам в то время был под Смоленском. Москвой негласно руководил знакомый вологжанам Патриарх Никон, который потом был в вологодском монастыре в опале. У патриарха Никона есть даже такое поучение «О моровой язве», целый трактат написан об этом.

Москва была объята паникой. Это была легочная форма чумы. Она распространялась быстро. Люди начинали бежать из Москвы. Стрельцы и мещане разбегались по своим городам и деревням и завозили чуму во все эти места. 

Когда сегодня ученые и медики оценивают меры, которые предпринимались правительством, чтобы эту чуму приглушить, то они их считают более-менее эффективными для своего времени. Был аптекарский приказ, который выставлял кордоны. Эти кордоны помогли не допустить чуму до Новгорода, Пскова и Смоленска, где находился царь и армия. Потому что если бы чума добралась до армии, то, насколько я понимаю, это была бы катастрофа.

Описывается, как воплощались эти меры. На дорогах стояли карантинные заставы. И были засеки с горящими кострами для очищения воздуха. Но, вот что интересно, и как мне кажется, актуально звучит и сейчас, когда наши полицейские в Москве выписывают штрафы: люди все равно находили способ прокрасться через кордоны. За нарушение карантина была обещана казнь, но обычно такая тяжелая мера не реализовывалась. 

Что было дезинфицирующими средствами? Огонь, вода и мороз. Также жгли можжевельник и полынь. Скорее всего, люди думали, что таким образом они могут обезопасить себя. Окуривали дома. На карантин сажали целыми домами. Одежду и вещи заболевших сжигали. Письма по пути – это очень красиво – передавали через огонь перекрикиванием. То есть, один человек перекрикивал, другой – переписывал. Получалась такая бесконтактная передача писем. Все деньги нужно было промывать в воде, одежду вымораживать. Но, несмотря на это, все равно, чума распространялась. 

Как описывали больных? Павел Аллепский писал: «Стоит человек и вдруг падает мертвым. Или едет верхом, или в повозке и валится навзничь бездыханным. И тотчас вдувается как пузырь, чернеет и принимает неприятный вид».

Как много людей умерло от той пандемии, сложно судить. Потому что цифры совсем разные. Но вот, к примеру, одна из приблизительных цифр: на 7 миллионов населения тогдашней нашей Руси погибло 700 тысяч. Это какая-то невероятно фантастическая, большая цифра.

До Вологды болезнь докатилась в гораздо меньшем масштабе чем до Москвы. В Вологде, по легенде, спаслись от мора способом, который сейчас при коронавирусной инфекции запрещают, потому что он способствует скоплению людей. Поклонный крест на площади Революции стоит на месте церкви. Это Всеградская Спасо-обыденная церковь. В один день был поставлен храм. История не новая. Например, в Ростове был поставлена точно такая же Спасо-Обыденная церковь. Эта церковь в Вологде не сохранилась, потому что её сломали танками в 70-е годы 20-го века. На её месте сейчас стоит поклонный крест. Но храм был сделан в один день. Понятное дело, он был деревянный. В один день была написана икона. И, таким образом, моровая язва в октябре месяце от Вологды отступила.

Спасо-Обыденная церковь. Фото предоставлено Ниной Смелковой

Есть такая интересная особенность у этой церкви, которую я очень люблю рассказывать на экскурсиях и которая мне кажется очень милой. Изначально был поставлен деревянный храм, а потом его заменили каменным. И вот когда начали строить каменный, пишет об этом краевед Николай Суворов, то деревянный храм не сносили, он продолжал работать, а сверху его обстраивали каменным храмом.

Храм был очень популярен у вологжан. Император Александр I во время своего визита в Вологду из всех приходских церквей был только в этой. Это говорит о том, что вологжане помнили о пандемии.

Снос церкви Спаса-Обыденного в 1972 году. Фото предоставлено Ниной Смелковой

То есть, как мы понимаем, крестный ход и закладка церкви, были основными способами лечения от страшной болезни. 

Холера

Следующая большая болезнь пришла в наш город позже, в начале 19-го века. Эта болезнь называлась холера и она ещё лучше документально зафиксирована, потому что это, уже понятно, 19-й век, уже Пушкин, который, как вы помните, писал «Маленькие трагедии» во время карантина из-за холеры.

Холера – это вообще интересная история. Холера, как и многие сейчас болезни - мы вспоминаем рынки и животных в Китае – появилась благодаря тому, что человек вторгся в Бенгальский залив. Это была Ост-Индийская кампания. Армия начала завоевывать Бенгальский залив, начала вырубать леса, а в корнях этих лесов во время приливов проживали маленькие рачки, к которым прикреплялся холерный эмбрион, который им был нужен. Он перерабатывал те панцири, которые эти маленькие рачки скидывали. Короче говоря, там был какой-то симбиоз. Люди стали вырубать эти леса, возделывать земли, ходить по колено в этой воде. И с этим холерным эмбрионом начали происходить различные трансформации. Он получил какой-то жгутик – простите меня медики – который помог ему прикрепляться. Получил токсин, который позволил ему влиять на человека и вызывать в нём извержение воды. Холера – страшная болезнь. Она высасывала из человека воду, исторгала её откуда только возможно и человек как будто бы на глазах высыхал. Если не вырабатывал иммунитет. Бороться с этой болезнью было невозможно. В отличие от чумы, которая в 30-е годы в советской России была ликвидирована, холера до сих пор существует. И вот холера накрыла нашу страну, потому что армия вернулась из Азии и занесла с собой болезнь. Эпидемия холеры в России была самой тяжелой в 1830-1831 годах. 

Матвей Яковлевич Мудров – один из самых известных наших медиков, профессор патологии и терапии Московского университета. Он был в холерном комитете в столице, в Петербурге. И он тоже умер в это время от холеры. Известная балерина Истомина, ножками которой восхищался Пушкин, тоже умерла от холеры. И Пётр Ильич Чайковский… В общем, холера косила.
Что делать с холерой, никто не знал. По официальным данным 500 тысяч человек заразились холерой в России, умерло 200 тысяч. То есть умирал от холеры каждый третий. 
Были холерные бунты. Ограничительные меры и заградительные отряды вызывали невероятный антагонизм среди населения. Есть даже такая статья в Википедии «Холерный бунт». Увещеванием населения занимался даже сам император Николай I. У нас сейчас то же самое происходит. Увещеваниями первые люди государства занимаются. Слухи ходили о том, что все лекари и чиновники намеренно травят простой люд. Недовольства были введёнными запретами. 

Я нашла не вологодские, но совершенно потрясающие письма москвича Булгакова. Вам они должны быть невероятно знакомы, если кто-то вообще соцсети по поводу коронавируса читает, то это история невероятно актуальная. Он пишет: «О другом не слышим здесь как о холере, так что, право, надоело. Мы были довольны, веселы у княгини Хованской вечером. Является Обрезков, рассказывает, что у него кучер умирает от холеры, всех дам перепугал, ну по пустякам. Я у людей его спрашивал, так кучер просто напился и его рвало беспощадно. Всё-таки не верю я холере, ай не верю. На улицах ловят всех пьяных и полупьяных, берут в больницы. Бродяг тоже. И всё это считается больными. Доктора поддерживают, что и прежде говорили, выгода у них, чтоб было сказано, что их стараниями холера уничтожена. Что будет, Богу известно. Но до сих пор вижу я обыкновенные болезни всякий год бывающие от огурцов, от капустных кочерыжек, от яблоков и от прочего. Не я один так думаю, но противоположная партия сильнее». И дальше он пишет, когда заканчивается холера: «Беда заканчивается, так говорят, что все товары нужно окурить. Так это ж надобно года два, чтоб все товары окурить. В Москве может десять миллионов одного чаю. Хорош такой будет хлоровый чай! Хороши же и материи шелковые! В общем, большие идут прения, чем кончится, не знаю».

Вот так москвичи воспринимали эпидемию холеры, считали, что это всё надувное. Но, тем не менее, холера была. 

Как обстояли дела у нас в Вологде и в Устюге? 

Тут, друзья мои, опять вопрос. В Вологде есть место, которое напоминает о событиях 1830-1831 годов, когда в Вологде была холера. Что это за место?

А я вам расскажу, что было в это время в Устюге. От холеры в Устюге умерло примерно 100 человек. В Устюге по случаю распространения холеры была собрана комиссия для принятия мер по очистке домов. Вещи и товары окуривали. А в целях профилактических рекомендовали принимать порошок из пережженного в уголь черного хлеба и квасцов в вине и в мятной воде. Также в Устюге совершались крестные ходы вокруг города. В течение июля месяца 1848 года от холеры умерло около 300 человек. В конце июля же болезнь прекратилась. 

Что же в Вологде?

По Вологде много материалов интересных. Потому что холера была не только в 1830 году, но и тянулась еще почти сто лет. В Вологде про холеру пушкинской эпохи есть письменное свидетельство. Губернатором тогда в Вологде был Николай Брусилов, он написал «Опыт описания Вологодской губернии». Это один из первых статистических отчетов о нашем городе, такой немного романтический, из которого мы выясняем, что тогда в Вологде проживало примерно 14 тысяч человек. Про Вологду он пишет следующее: «Впрочем для здоровья жителей климат не вреден. Ибо многие достигают глубокой старости. Повальные болезни бывают горячки и кровавый понос (это дизентерия). В 1830 и 1831 годах три раза возобновлялась холера». Кстати жена самого Брусилова умерла от холеры. «Наиболее в Вологде число умерших простиралось до 770. Третья часть из заболевших». Не сложно посчитать: 770 умножить на три - это где-то 2300. Можете статистически подсчитать, сколько процентов. Это огромная цифра, страшная болезнь, никто не знал, что с ней делать. 

Итак, вопрос у меня был такой: «Какой памятник сегодня в Вологде нам напоминает о холере?» Есть здание даже в нашем городе, которое было построено, перестроено благодаря тому, что в нашем городе была холера и она прекратилась. Почему прекратилась? Естественным путём, но вологжане верили, что помог крестный ход. Крестный ход был довольно пространный. Из Семигородней Пустыни, сейчас это станция Семигородняя Северной железной дороги, несли икону Божьей матери, несли 70 с лишним вёрст. Икона Семистрельная из другого монастыря была принесена. Шли до Прилук. И даже губернатор эту икону встречал. И затем в Вологде перестроили одну церковь, которую назвали в честь Успения Богородицы, как раз в честь этих икон, которые помогли городу избавиться от холеры. Эти церкви сейчас стоят в заречной части. Это ансамбль церквей Дмитрий Прилуцкого на Наволоке. Одна из этих церквей напоминает о холере пушкинской эпохи, одной из самых смертоносных. Вот фотография этой церкви.

Церковь Димитрия Прилуцкого на Наволоке. Фото из группы «Улицы «Старой Вологды»

Как я и говорила, холера никуда не делась. Тому способствовало множество факторов. Здесь начинается очень интересная история, потому что она напоминает нам наши дни. Борьба с холерой велась. Были всякие комитеты. Но не было того, благодаря чему холеру можно было предотвратить на корню – канализации и водопровода. 

Чтобы вы понимали, каким был наш город прекрасный в то время, есть пара фотографий 19-го века. Надо уже понимать, что урбанизация тогда уже была, и город был достаточно густо населен. И подгороднее крестьянство вместе со своим скарбом переезжало в Вологду. А поэтому в нашем городе очень часты были всякие пасущиеся коровки (как на этом фото), которые объедали бульвары, свежепосаженные за бюджетные деньги. Мы понимаем, что все звери: курочки, свинюшки, коровки – это всё навоз, который сливался в речку, из которой мы брали воду для питья. И, конечно, условия были антисанитарные в нашем городе, и это было одной из основных причин холеры. Плюс ко всему воду никто не кипятил. 

Улица Ленина. Фото из группы «Улицы «Старой Вологды»

Есть ещё вот фотография, на которой видно, что вот здесь, около нашего Красного моста, извозчик моет свою пролетку. Интересно, что около же Красного моста водовозы набирали воду из реки Вологды, сначала от берега, потом со срединной части, чтобы везти по домам, и люди эту воду пили. 

Вырезки из газеты: «Несмотря на то, что вода из артезианского колодца почти во всех будках вполне хорошего качества, многие продолжают пить речную воду. Вчера один из врачей наблюдал у спуска в реку, как возле бань два извозчика, заведя своих лошадей в воду, отмывали от грязи пролетки, а между ними черпал воду, столь милую вологжанам, городской водовоз».

Вологодские газеты конца 19-го – начала 20-го века просто пестрели такими сведениями о чистоте города. Можно сделать отдельную историю про то, каким было санитарное состояние Вологды. 

Говорили, что вологжане берут воду с паводка, с половодья, которую нельзя было брать, потому что там холерный эмбрион, и мыли ей посуду. Было даже такое интересное название заголовков «Движение заразных больных», были сводки, был заразный барак и, в общем-то, все меры предпринимались. Сейчас покажу, как они предпринимались. Газета «Вологодская жизнь», заголовок «Холера в Вологде»: тут всё написано, чего, куда, сколько в городском бараке, в земском бараке, столько-то холеры выбыло, столько-то холеры прибыло. В итоге всего заболело 147, умерло 88. Почти половина!  

Несмотря на то, что холера поедала город, и не было никаких условий, то есть ни канализации, ни водопровода и река текла как сточная канавка, вологжане все равно пили воду, все равно правила нарушали и на этом деле наживались коммерсанты. Это тоже очень интересная история, тоже очень актуальная в наши дни, когда мы рекламируем арбидолы и всякие противовирусные средства от коронавируса. А народ по-прежнему считал, что это вся холера от врачей, и есть тому свидетельства. Например, в Вологде считали, что врачи только дурят и деньги берут, и вот есть лекарские помощники, которые точно знают, как от холеры нужно избавляться. Запечатлено это в воспоминаниях Пантелеева. Он пишет, что «матушке сделалось дурно, в Вологде с ней случилась форменная холера. Докторов в то время практиковало несколько, обращались к лекарским помощникам. И вот Иван Павлович, первейший из них, от холеры всегда давал такой рецепт – запоминайте, мало ли чего – рецепт такой: баня, редька, перцовка». Ну и смертность от холеры была примерно 30% при таком лечении. 

Более того, журналисты писали гневные статьи. Это, вообще, моя любимая заметка из вологодской газеты с названием «Областная жизнь. Кадников» с подзаголовком  «Заболевание холерой и темнота народная»: «Что ни день, то новость, что ни новость, то что-нибудь безобразное, отравляющее жизнь. Не без новостей и сегодня…» Прямо, сводки про коронавирус наш, правда? «Уверенно говорят, что несколько случаев заболевания холерой при станции Сухона и что холера проникла даже на Сухонскую бумажную фабрику. Так ли действительно есть, сказать сложно, но вести о холере вызвали в городе Кадникове соответственные настроения и суждения у людей. Приведу образчики обывательских суждений. 

- Мать моя, - передает одна обывательница другой. – Зятёк-то в больнице в холерной, значить. Ну, дак, дело-то известное. Доктор тут лечит его. Только приносит раз доктор бутылку с лекарством: «Пей!» - говорит. Это зятю-то. А сам ушел. Зять-то не выпил, а возьми, да и спрячь бутылку под подушку, - рассказчица приостановилась, обдумывая дальнейшее изложение событий. 

- Дак, а чего дальше-то? – нетерпеливо, подгоняя её, спросила собеседница. 

- Дак, а вот слушай, мать моя. Прошла ночь. Утром-то зятёк полез под подушку, лекарство-то достал, смотрит, а лекарство из бутылки вылилось, так и всю подушку-то сожгло. 

- Боже мой, а если б выпил?!

- Так отравился бы, мать моя, отравился! Кто пил, так все и померли.

Оборванец какой-то передаёт: «Что ни говори, а холера от докторов пошла. Когда от холеры люди мрут, тогда докторам больше платют. Выгодно им, потому и мор пускают. Сами, небось, не заболели холерой». 

«Подобные россказни, - пишет журналист. –витают в воздухе: «холера от докторов», «выпили лекарства, не помогают». Темнота народная».

И дальше интересный момент:

«Кто, - говорит, - должен развеять эту темноту народную? Что делать для того, чтобы люди не стали темными, чтоб они не заблуждались? Перед появлением холеры, как в начале каждого бедствия, земское самоуправление, и город, и администрация должны бы употребить все средства, проявить самую кипучую деятельность, чтобы широко ознакомить население с характером болезни, с причинами заболевания, способами предохранять заражение, должны бороться с прочно осевшими в головах жителей вредными предрассудками, бороться против нелепых слухов, клеветы и кривотолков. Всё это могло бы быть успешно выполнено врачом из больницы. Но наряду с этим необходимо развесить в большом количестве брошюры и листки, трактующие о холере. Что же сделано в Кадникове? Расклеили 10 объявлений о холере казённого образца, поставили бочку с кипяченой водой, да вот и всё! Вот и все средства! К бочке-то никто не подходит, только стражник у неё стоит. А казённые образцы дождём помыло и ветерком порвало. Против холеры что-то этого маловато». 

В общем, журналисты писали такие тексты, а обыватели верили, что холера абсолютно точно идёт от докторов. Но частный бизнес, как я уже говорила, на этом наживался. Как наживался частный бизнес на холере в Вологде?

Например, наживался, публикуемыми в газетах воззваниями к населению. Это, видимо, то что называем «казённый образец». Там вполне себе приемлемые правила, как избежать холеры. «Не пить ни единой капли сырой воды. Соблюдать во всём чистоплотность. Ничего не употреблять в сыром виде. Не употреблять испачканных продуктов и ополаскивать всё кипятком». И вот 4-й пункт интересует нас: «До еды принимать рюмку вина Сен-Рафаэль. Предпочтительно после еды тёплый чай с небольшой рюмкой вина Сен-Рафаэль. До прибытия врача больного уложить в постель и сейчас же дать ему тёплый чай с вином Сен-Рафаэль. На даче, в имении, и вообще живущим вне города следует вино Сен-Рафаэль всегда иметь в доме. Ночью вино Сен-Рафаэль можно получить во всех аптеках». И в конце там написано прекрасное: «Береженого Бог бережет». И рядом вот это объявление: «Вино Сен-Рафаэль – лучший друг желудка. Помогает при всех болезнях, особенно при холере». То есть коммерция не дремала.

Это было не только в России. Журналист пишет, что в Нью-Йорке не было бы такого числа заболевших холерой, если бы нерадивые бармены и трактирщики не размешивали молоко и бурбон сырой водой. И из-за этого народ тоже заболевал, потому что в 25-градусном бурбоне холерный эмбрион не выживает, а вот 15-градусном, вполне.

Оспа

Итак, с чумой мы разобрались, с холерой разобрались. Расскажу вам немножко про оспу. При Екатерине у нас началась уже вакцинация от натуральной оспы. Но, как мы знаем, где Вологда, а где передовые вакцинальные центры. Екатерина Вторая подала личный пример, она сама привилась от оспы. Как мы знаем, что многие известные деятели умерли от натуральной оспы. Это не ветрянка. Например, Пётр II, император, скончался от оспы. От оспы в России в 17 веке умирал каждый седьмой ребенок.

За каждого привитого в эпоху Екатерины давали серебряный рубль. Вакцинация шла массовыми темпами. До Вологды она, конечно, дошла, но не очень. Доктор Орнатский, например, которого я тут уже упоминала, говорил так: «Оспа бывала. Эпидемии бывали. Она бывала на детях, которые не были привиты. Не было в городе организации повального прививания от оспы. Деятельность комитета сводилась лишь к предоставлению каких-то планов и отчетов. И в результате мы получаем какую-то небрежность. И среди бедных людей можно даже встретить детей старшего возраста, которым оспа не была привита». Прививка была платная. Денег не было. А бесплатно прививали мало, поэтому вспышки оспы бывали.

Сохранился отчет доктора Франца Ульриха, это был старший земской врач нашей губернской больницы. Он совершенно потрясающую историю приводит. Чтобы вы понимали, как было организовано медицинское дело всего-то каких-нибудь 150-лет назад. Дело происходит в 1885 году. Он рассказывает, что у них чуть ли не случилась катастрофа. Натуральная оспа – это суперзаразная болезнь, страшная болезнь. Привезли оспенную больную из уезда, но не было отдельного барака, а была просто оспенная палата. Её поселили в эту оспенную палату. Но так как там была коридорная система, то оспа стала тут же распространяться по больнице, заразился 12-летний мальчик в соседней палате, который лечился от сифилиса. Он заболел оспой и тут же умер, потому что не был привит. Дальше болезнь перекинулась ещё на несколько человек. То есть начиналась эпидемия. На счастье доктора Ульриха, он быстро ситуацию оценил и привил всех, кто соприкасался с деятельностью этой больницы. И таким образом эпидемия оспы пошла на спад. 

Прочие заразные болезни

Итак, вопрос: «Какая в нашем городе топографическая достопримечательность имеет название заразной инфекционной болезни, которая была популярна в 19 веке?»

Было много разных болезней. Сложно иногда понять, каких именно, потому что терминология была совсем другая. Например, в переписных книгах Великого Устюга 1710 года были вот такие загадочные болезни, и поди, пойми, что это сейчас означает. Например, был «киловат» и «коровичная скорбь»; человек мог быть малоумен, или его терзала «нутряная скорбь», «порча икотная», или вот такое ещё бывало «помесячно с ума сходит» и была просто «скорбь». И скорбью болело много человек.

Если читать отчеты наших вологодских врачей, то можно сказать, что это стихотворение Корнея Чуковского «Доктор Айболит»: корь, скарлатина, коклюш, дифтерит, заушница  (это паротит, свинка), дизинтерия, рожа, остеомиелит, ревматизм, цинга. В начале 20-го века вологжане болели цингой, то есть им не хватало витамина С, можно говорить, что очень плохо люди питались. Есть же миф, что мы тут как-то хорошо, солоще жили. На самом деле, нет. Напомню вам стихотворение: 

«…И корь и дифтерит у них,
И оспа, и бронхит у них,
И голова болит у них,
И горлышко болит…» 

В принципе, все эти болезни тоже были. Было движение заразных больных. В топ-3 популярных болезней также входит тиф: возвратный, сыпной. Разносили его вши. Был очень распространён туберкулёз. Его называли «бугорчатка лёгких». И была пневмония, у которой были разные причины. 

И вот вопрос, который я задавала: «Какое в нашем городе географическое сооружение напоминает нам о болезни?» Это сооружение – река Золотуха, которая течёт прямо по центру города. Если вы сейчас залезете в Википедию, то там написано, что версии разные: от золотоордынцев, которые копали эту Золотуху, до того, что там какое-то золото было… Но это всё такая смешная история. 

Золотуха могла называться от слова «золото», но лишь в том контексте, как считают современные ономасты, а у меня диплом по ономастике и я с ними согласна, что «золотом в русских говорах называли навоз. Потому что навоз на Русском Севере был действительно золотом. У каждой семьи был план, сколько возов навоза они вырабатывали. Коровы тоже содержались не для молока, а для навоза. Навоз – это такая краеугольная сила хорошего урожая. Поэтому река, которая имела навозный цвет, или болотистый, мутный, вполне могла называться Золотуха. Ну и золотари – это люди, которые занимаются выгребными, ассенизаторскими работами. И Золотуха – это болезнь. По-моему, это кожная форма туберкулеза, которая в наши дни тоже встречается. 

Вот вам разные версии происхождения названия нашей реки. Но судя по тому, что в начале этой реки, канала, прорытого во времена Ивана Грозного были мясные ряды, а ближе к устью -  рыбные, и вся эта антисанитарная штука сливалась в Золотуху, а потом Золотуха в Вологду и там был водозабор… И санитарные отчеты пишут, например, «У мещанки такой-то было найдено 70 бочек гнилой сельди». Это всё утилизировалось в реку. Это была, наверное, главная ассенизаторская артерия в нашем городе, то считаю, что, скорее всего, название Золотухи оно, конечно, не от золотоордынцев и не от золота. 

Скученность, грязь и недоверие к медицине всегда были нам во вред. И вот тот же доктор Франц Ульрих рассказывает ещё такую интересную историю о том, как заразные больные заражали друг друга. 

В Вологде в основном бытовали холера и тиф, а остальные болезни вспышками. При губернской больнице был отдельный барак для тифозных больных. Это был старый барак. Раньше в нём содержались умалишенные, которые пожизненно там находились. Их потом куда-то переместили, история умалчивает, куда. А в барак поселили постоянно прибывающих тифозных больных. И вдруг вспышка натуральной оспы. И этих натуральных оспенных - к тифозным больным. Тифозные больные стали возмущаться. Потому что одно дело болеть тифом, а другое – натуральной оспой. Больные оспенные тоже стали возмущаться. 

Доктор Ульрих пишет: «Городской бюджет, дайте денег! Власти, купцы, меценаты, кто-нибудь! Пожалуйста! Чтобы мы выстроили ещё один барак для заразных больных». Потому что невозможно же их размещать в общих палатах. И тут самая такая интересная вишенка в том, что, когда начинается эпидемия, а эпидемии в нашем городе раньше, не как сейчас, раз в сто лет какая-нибудь, были постоянно. Когда у нас большая эпидемия, говорит Ульрих, мы берём из главного корпуса наших душевнобольных и с ними по городу странствуем, пытаясь найти для них съёмные квартиры, где бы им устраивали такие маленькие стационары, потому что барак, где они пребывают в основное время, переоборудуется под заразных больных.
На самом деле, это напоминает и наши дни тоже. Потому что в моём родном поселке Красавино давно закрыли инфекционное отделение, осталось только терапевтическое, а сейчас, наоборот, открывают инфекционное, а эти закрывают. Перемещают там больных туда сюда. А туалет – все равно общий.

Инфлюэнции

Ну и последняя история, которую расскажу – про инфлюэнции. Это тоже заразные болезни. В Вологде была испанка – одна из самых больших пандемий, которая в нашем городе произошла в 1918 году. Испанка – это тяжелая форма гриппа. Вологда не была готова к этой эпидемии. На 70 тысяч населения, которое проживало в Вологде (это гражданские, ещё были бойцы Красной армии, их не учитываем) - было всего 305 коек и всего 26 врачей. И был организован отдел, который, как пишут врачи, практически спас город. 
Причем эпидемии одновременно были две: испанка и холера. Испанкой переболело 22 тысячи, умерла почти тысяча человек. 

Последнее, чем я хочу закончить –советская эпоха. Ранняя советская власть боролась как могла с заразными болезнями. У них такой потрясающий слоган, очень мне понравился, его приписывают наркому здравоохранения того времени Семашко, кто-то Ленину приписывает, но, мне кажется, все фразы приписывают Ленину. «Здоровье трудящихся – дело рук самих трудящихся». Этой фразой я хотела бы закончить лекцию.

Ещё скажу: чеснок абсолютно точно использовали при разных заразных болезнях. Известно, что в 19 веке чеснок спасал от скарлатины. Сейчас, мы знаем, он спасает от гриппа. Если чеснок привязывать к нательному кресту серебряному, то эффективность чеснока сразу возрастает, по мнению обывателей 19-го века.

Записала Елена Петряева

 

Проект «Сокровища земли вологодской» реализуется при поддержке правительства Вологодской области.