Итак, 26 июня 1942 года – один из самых чёрных дней в биографии Николая Рубцова. Его мама, Александра Михайловна, ушла из жизни в горбольнице на Советском проспекте. Но через два дня «старуха с косой» пришла и по адресу Ворошилова, 10. Господи, зачем ты прибрал такую малютку?

 

Делаем выписки из воспоминаний Галины Рубцовой (Шведовой): «Умерла после мамы и маленькая Надя. Накануне она сильно плакала, плакала всю ночь… Ей было семь месяцев, а она выглядела трёхмесячной. К утру Наденька стала затихать. Я думала, что она уснула, и укрыла её. Взяла её на руки, а она ещё сильнее заплакала, так у меня на руках и умерла…» (Да, тут на ходу поправляю и себя, ошибочно указав, что Надя родилась в августе 1941 года, случилось это в конце октября).

К сожалению, Галина Михайловна не уточнила, где в это время были братья. То есть, могло ли быть так, что трагедия разыгралась на глазах Коли Рубцова? Тогда такой след она оставила его душе? Но, без сомнения, в эти дни он горестно вспоминал и о старшей сестре Надежде, которую, по его же словам, очень хорошо запомнил (Надя-старшая была вроде няньки для братика в Емецке и Няндоме, ушла из жизни 16-летней). 

«Я смутно помню утро похорон…» – спустя много лет напишет Николай Рубцов. Да, для нас важно, что хоть и «смутно», но «помню». А потом и расскажет в прозе и в стихах следующее: «Часто я уходил в безлюдную глубину сада возле нашего дома, где полюбился мне один удивительно красивый алый цветок. Я трогал его, поливал и ухаживал за ним, всячески, как только умел. Об этом моем занятии знал только мой брат, который был на несколько лет старше меня».
«Стиль Рубцова-прозаика – писал Вячеслав Белков, – спокон и прост. Но он захватывает читателя крепко-накрепко… Интересно, что история с аленьким цветком воплотилась у поэта в прекрасное стихотворение. Если грусть и трагедию можно назвать прекрасной…

…Этот цветочек маленький 
Как я любил и прятал! 
Нежил его, – вот маменька 
Будет подарку рада! 
Кстати его, некстати ли, 
Вырастить всё же смог... 
Нёс я за гробом матери 
Аленький свой цветок.»

Признаться, меня многие годы мучает этот вопрос: а что это был за цветок? Ведь я прекрасно помню, что в тени сараек (действительно, в укромных местах двора) часто вырастали цветы явно не из полевых (к сожалению, спецификацию растений плохо учил на геофаке). Мне кажется, что это один из видов фиалок: небольшие, примерно 15-30 сантиметров, многоцветники, обычно тёмно-красные или фиолетовые, с таким «мохнатым» стебельком (вдруг кто и подскажет). 

 

Итак, по-видимому, 28 или 29 июня 1942 года состоялись похороны Александры Михайловны Рубцовой. И вот тут для нас начинается почти детективная история. Дело в том, что пока никак не удаётся определить: на каком именно кладбище Вологды находится её могила? Сумятицу внёс… сам Николай Михайлович Рубцов! Однажды он сказал:

…Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.

Значит ли это, что он знал место могилы матери, хотя поэтический «текст» не может быть документом. По воспоминаниям Нинель Старичковой в другой раз Рубцов говорил с печалью в голосе: «Вон там, за мостом, похоронена моя мама». И укажет – на Кафедральный собор в честь Рождества Пресвятой Богородицы (церковь Рождества Богородицы) на Богородицком кладбище, в 1960-е годы варварски снесённом. А мост? «Горбатым мостом», старожилы Вологды помнят, называли деревянную эстакаду над железнодорожными путями в районе вокзала. 

Да, пока есть большие сомнения по этому факту. Моя мама всю войну училась в 9-школе у Горбатого моста. И утверждает, что никаких похоронных процессий в сторону Богородицкого кладбища в те годы не было. Недавно опубликованы воспоминания ещё одной вологжанки, Любови Ивановны Сазоновой, которая жила в доме напротив этого кладбища. И она говорит о том, что в годы войны там не было захоронений, а кладбище, вплотную примыкавшее к железной дороге, всего скорее, усиленно охранялось. То есть, какие-то похороны сразу бы вызвали много вопросов у охраны.

Зато соседи Рубцовых по дому на Ворошилова, 10, вспоминают, что Александра Михайловна Рубцова (и, всего скорей, и Надя) нашли последний приют на Введенском кладбище Вологды. Это больше похоже на правду. А мост, опять-таки? Ну, наверное, Красный! Он был открыт для гужевого транспорта, а «катафалки» в войну – это простые телеги (не до пышности похорон было в то время). И раз Михаил Андрианович был в Красной Армии, то и похоронили её за «государственный счёт». И более того – в общей могиле! Вероятно, с красноармейцами, умершими в те дни в госпиталях. То есть, памятный знак матери Рубцова надо ставить на Воинском кладбище, как это сделано в память родителей Варлама Шаламова.

Биографы Николая Рубцова давно уже ведут поиски каких-то свидетельств по этому поводу. Будем надеяться, что их поиски помогут установить окончательную истину…