В качестве вступления приведу здесь сделанный С. С. Подъяпольским план Успенского собора по состоянию на вторую половину 17 - конец 18 века. Здесь не обозначена перестройка западного притвора, но указана форма как старой, так и новой церкви преп. Кирилла. Кроме того, этот план позволяет понять, как именно устроены внутри Владимирский и Епифаниевский приделы.
Ну что же, приступим к рассмотрению!
К концу 16 века Успенский собор был окружен галереями, огибавшими его с севера и запада. Северная галерея сохранилась и украшена интересными фресками на тему "Апокалипсиса".
Западную галерею перестроили в 18 веке. Внешне открытым остался только южный - задний по отношению ко входу в монастырь - портал собора. Северная галерея соединяет интерьер собора с первым, возникшим по хронологии приделом в честь св. князя Владимира. До недавней реставрации его стены выделялись красным цветом, теперь он объединен со всеми древнерусскими постройками общим теплым белым оттенком обмазки. Цветными остались только дополнения 18 века, изначально имевшие двухцветную окраску.
Обратите внимание на декор галереи - он совпадает с оформлением надвратной церкви Лествичника. Ее лопатки имеют такие же заостренные и прямоугольные ниши. Однако этот прием не создает здесь структурности, которая все-таки есть в надвратном храме.
Но первыми были построены не галереи, а Владимирский придел, возведенный в 1554 году вдовой князя, боярина и воеводы Владимира Ивановича Воротынского над его погребением. Это один из древнейших сохранившихся храмов в честь св. князя Владимира. Этим строительством лично возмутился царь, указав, что храм над могилой боярина есть, а над погребением самого преп. Кирилла нет. Действительно, пристройка придела-усыпальницы была неординарным явлением для середины 16 века. Другое дело второй, примыкающий к Владимирскому, придел св. Епифания Кипрского 1645 года, служащий усыпальницей последнего из князей Микулинских - Федора Андреевича Телятевского-Микулинского, в постриге Епифания. В 17 веке подобная практика уже стала обыденной.
Владимирский придел - небольшой бесстолпный храм, внешним своим видом уподобленный самому собору. Несмотря на примитивную кровлю 18 века, сохранилась главка купола покрытая деревянным лемехом 1631 года - дата ее создания поставлена в надписи на прикрепленном снизу металлическом подзоре.
Любопытно представить, как менялся во времени образ здания: вначале над ступенчатой кровлей придела с острыми килями кокошников поднимался барабан с плоской невысокой главой, затем полусферическое покрытие маленького купола было заменено высокой и объемной луковичной главкой, и, наконец, была упрощена кровля, приобретшая простейшую лапидарную конструкцию. Приходит на ум, что без выразительной луковичной главы простая скатная кровля была бы невозможна. К ней же она вполне подходит. Подобное восприятие, я полагаю, опять-таки навеяно модерном конца 19 - начала 20 века, акцентировавшим в своих произведениях это исторически разновременное сочетание. В модерне оно превратилось в основу архитектурного образа храма. К древнерусской же архитектуре это отношения не имеет. Модерн использован не первоначальные формы древней архитектуры, а ее образ, сложившийся в процессе многовекового бытования.
Снаружи стены Владимирского придела расчленены лопатками, имитирующими структуру столпного храма, каким является сам Успенский собор. Орнаментальный пояс, как и на стенах собора, отделяет поля закомар, превратившихся в декоративные кокошники. Вместо сложных по форме балясин здесь применен ряд простых вертикальных столбцов. Интересно, что ряды орнамента не чередуются, а идут по порядку. Привычное чередование бегунца с поребриком есть только на апсиде. На стенах же четверика сверху идут два ряда пластически более активного бегунца, что сообщает поясу не столько декоративное, сколько тектоническое звучание.
Внутри храмик перекрыт сложным ступенчатым сводом псковского типа с поперечной распалубкой (я его, к сожалению, не видел!). Большинство читателей бывали во Пскове в церквях "у пролома" и такие своды помнят. Впрочем, историки архитектуры подчеркивают, что свод с распалубкой - это не обязательно только Псков. Таким способом перекрывались и московские бесстолпные церкви. Редким образцом такого типа был разрушенный, но, к счастью, исследованный во время сноса, трапезный храм Сретенского монастыря, см. публикацию:http://rusarch.ru/podyapolsky7.htm
Чрезвычайно интересно, что внешние членения храма пытаются сохранить логичность, хотя и не соответствуют никак внутренней конструкции. На западном фасаде придела поставлены только две закомары, создающие тем не менее иллюзию трехчастной структуры: кажется, что третья закомара скрыта в толще стены собора. Постановка купола не связана жестко с этими членениями. Таким же свободным образом найдены места расположения ниш-киотов, врезающихся в пояс орнаментов.
Спустя почти столетие в 1645 году к восточному углу Владимирской церкви пристроили еще один храм-усыпальницу в честь свят. Епифания Кипрского, с именем которого постригся последний потомок Микулинских князей. Те, кто ездили в этом году с нами в Старицу, помнят древний тверской город Микулин с его Михайло-Архангельским собором. Второй северный придел получился чуть больше Владимирского. Образовалась замечательная уступчатая композиция, в которой каждый примыкающий объем касается угла предыдущего. В результате здания не заслоняют друг друга, оказываясь обозримыми практически с любой точки зрения. Этот тройной аккорд 15, 16 и 17 веков встречает всякого входящего в монастырь. Наиболее выгодная точка зрения на ансамбль открывается по дороге ко входу в Успенский собор, когда и собор и приделы можно увидеть с угла. Это позволяет максимально ясно различить самостоятельный объем каждого здания.
Неожиданный эффект производят апсиды приделов, имеющие массивные, ничем не расчлененные формы. Они словно нарочно контрастируют со стройными четвериками и легкими главами. Эти приземистые широкие объемы далеки от традиционной трехчастной структуры. Их значительный вынос отражает практическую потребность в устройстве достаточно просторных алтарей. В этом отношении Владимирский придел оказывается более инновационным, приближающимся по своей эстетике к 17 веку.
Напротив, архитектура четверика Епифаниевской церкви консервативна. Она намеренно повторяет конструкцию и декор Владимирского храма, как тот в свое время повторил Успенский собор. Ритмически оправданным выглядит небольшое увеличение ее масштаба. Вместе с тем, декор Епифаниевской церкви становится не то чтобы менее структурным: он намеренно рвет логические связи, доводя до абсурда имитирование трехчастного членения фасадов. Это выдает мышление другой эпохи, склонной ко всему нерегулярному и чисто декоративному.
Интересно, что фасад Епифаниевской церкви с висящей оборванной пилястрой еще раз буквально повторили год спустя в больничной церкви св. Евфимия Великого. Только в этот раз он послужил основой не для "псковского" свода, а для восьмигранного шатра. Объяснимое боковым расположением придела смещение его входного портала здесь утратило всякий смысл. Оно нарушает центрическую сущность шатровой композиции.
Характерно, что у этих двух храмов, возведенных подряд одним и тем же зодчим Яковом Костоусовым, по-разному решены боковые фасады. Фасад шатровой Евфимиевской церкви организован более логично: он разбит лопатками на две половины, а завершен тремя кокошниками. Боковой фасад Епифаниевского придела сохраняет связь лопаток с архивольтами закомар - одни продолжают опираться на другие. Однако, членения фасада вызывают улыбку: сперва идут два широких западных членения, покрытых целыми закомарами (кокошниками), а с востока фасад заканчивается половинкой прясла с половинкой же закомары. Окна боковых фасадов обоих церквей по-разному взаимодействуют с лопатками, в обоих случаях оставляя впечатление стихийно возникшей экспрессии. На фасаде придела больше повезло верхнему окну, на больничной церкви двум нижним.
В 1791 году была переделана западная часть соборного комплекса. Была сломана западная галерея, и на ее месте к собору примкнул высокий прямоугольный объем паперти.
Роль этой пристройки в первую очередь заключается в изменении интерьера собора. Центральный неф оказался удлинен равновеликим по высоте пространством. Центральная часть западной стены собора исчезла, открыв недоступный прежде обзор его подкупольного пространства. Что-то театральное есть в открывшемся виде: как будто заглядываешь в древний собор со стороны.
В тоже самое время снаружи паперть оформлена как самостоятельный центрический объем, увенчанный декоративной барочной главкой. Барочный характер ее архитектуры проявляется не только в декоре, но и в сочетании нескольких разных по форме пониженных объемов, примыкающих к четверику. В особенности интересен наружный полукруглый притвор, имеющий прихотливо изогнутую барочную кровлю, но напоминающий при этом приемы уже распространившегося в то время в России классицизма.
Однако, это не более чем намек. Само по себе местное зодчество до начала 19 века продолжало жить своей обособленной жизнью, воспроизводя в упрощенном виде стиль барокко, давно уже исчезнувший в архитектуре обеих столиц. В Вологодском краю действовали артели местных каменщиков, строивших подобные сооружения без участия профессионального архитектора, т. е. продолжавших фактически действовать в рамках средневековой традиции.
А где же находится церковь самого св. Кирилла? Чтобы ее увидеть, надо обогнуть паперть собора и заглянуть за угол. Здесь в узком проходе между собором, барочной колокольней 18 века и церковью архангела Гавриила паломников встречает эффектный фасад с двумя круглыми колонными, поддерживающими лучковый фронтон. Это и есть церковь преподобного Кирилла Белозерского, в которой под спудом почивают его мощи.
Сейчас это действующий храм. Его прежний интерьер утрачен, иконостас 18 века еще раньше был перенесен в собор Ивановского монастыря, а сейчас здесь установлены копии икон 15 века, исполненные в советские годы реставраторами (см. http://www.kirmuseum.ru/news/detail.p
Первоначально придел преп. Кирилла был выстроен в 1585 году при царе Феодоре Иоанновиче. Он был подобен храму св. Владимира, но крупнее его. Через 200 лет придельный храм обветшал и был выстроен заново. Эта провинциальная барочная постройка по сравнению с новой соборной папертью претендует на заимствование некоторых форм значимых архитектурных произведений. Но как по трактовке этих форм, так и по самому времени строительства - 1781-84 годы, совпадающему с расцветом строгого классицизма, совершенно ясна глубокая провинциальность этого здания. Его архитектурные приемы запоздали на 40-50 лет, восходя к Елизаветинскому и Анненскому времени.
Храм имеет интересную типологию. Он состоит из низкого квадратного объема, в котором располагается собственно храм. С востока к нему примыкает башнеобразный объем, увенчанный куполом. В нем на первом этаже располагается алтарь, а над ним помещения церковной ризницы. Таким образом внешний вид храма оказывается значительно импозантнее, нежели его интерьер, лишенный архитектурных прикрас, не считая прежнего иконостаса.
Декор Кирилловской церкви состоит из ордерных форм, сочетающих в себе и плоские пилястры, и круглые колонны. Присутствует характерная для барокко вибрация поверхности: сочетание сдвоенных и одиночных пилястр, раскрепованный антаблемент над выступающими колоннами. Скругленные углы нижнего яруса столпа сочетаются с граненным верхом. На куполе изображены декоративные окна-люкарны. По сравнению с аляповатыми и совершенно плоскими наличниками паперти, напоминающими народное искусство, здесь обрамления окон более развиты. Применяются лучковые фронтоны. При этом над западным объемом храма они сделаны из дерева, тимпаны покрашены вместе с кровлей в зеленый цвет. Однако этим внешне неловким приемом зодчий старался придать храму крестообразность. Фронтоны на колоннах образуют ризалиты, выступающие посередине каждого из фасадов.
Таким образом, в самих по себе приделах Успенского собора представлена едва ли не вся строительная история монастыря, главными лицами которой являются, разумеется, другие монастырские храмы.