Извне возражения России против трибунала выглядят как явка с повинной или, точнее, как неявка по причине вины. И не только потому, что в споре, как и в спорте, невыход на поле засчитывается за поражение. Из двух обвиняющих друг друга стран, России и Украины, одна за трибунал ООН, другая против и не приходит. «Как кто убил? Вы и убили-с». Кажется, расклад уже такой, что трибунал, где могут быть выдвинуты обвинения против сепаратистов, вряд ли испортил бы их и нашу репутацию больше, чем попытка его избежать. 

Россия объясняет: она против, потому что ей шьют политическое дело. А в политических делах никакого справедливого суда быть не может – знаем, по собственному богатому опыту. Но про себя лишний раз напоминать плохое не хочется, поэтому вспоминаем ооновский трибунал по бывшей Югославии: сербов судили 92 раза, а остальных, вместе взятых: хорватов, боснийцев, косоваров – 50, и сроки им давали меньше, и оправдывали проще. Вот и с нами так будет. Пусть сперва все успокоятся, судьи тоже люди, и у всех против нас обвинительный уклон. Политического ведь суда боится и невиновный, если его туда тащат: опять же по себе знаем. 

Последнее доказательство

Завороженные с детства рассказами о том, что из космоса видно марку твоих сигарет и прочий пепел империй, мы требуем непременно точнейших космических доказательств: чтоб был снимок со спутника, а на нем ракета, а на ней номер части и воинское звание, а иначе не поверим. Но таких снимков нет и не предвидится. Миф о том, что какие-то спутники или хоть все спутники мира видят всю Землю в каждый момент времени с каждой сигаретой в зубах и звездным небом над головой, как раз был развеян первым малайзийским «Боингом»: исчез, как не бывало. Когда же космические снимки публикуют, мы разочарованы: какие-то серые крапины, ничего не разобрать. 

Когда в октябре выйдет доклад следственной комиссии Нидерландов, судя по тому, что уже известно, в нем тоже не окажется снимков с бортовым номером ракеты и числом звездочек на погонах у зенитчика. Опять будут технические подробности и термины, баллистическая экспертиза на сотни страниц – а это все сложная муть. Свидетельские показания – а люди часто врут. Записи в соцсетях – пустая похвальба. Новость на ленте ТАСС (ополченцы сбили украинский транспортный самолет, день час минута) – в агентстве поторопились, чтобы обогнать конкурентов.

Нам кажется, что если у них нет стопроцентных доказательств, а у нас есть какие-то данные, с помощью которых мы можем размыть обвинения, показать, что здесь есть неточность, там неясность, тут нет достоверности окончательной, – то мы выкрутились. Но мы не выкрутились, потому что международная репутация устроена иначе, чем уголовный процесс. В вопросах репутации нет презумпции невиновности: объясняется и доказывает невиновность тот, на кого все подумали. 

Кто сбил «Боинг» – в юридическом и техническом смысле – не факт, но то, что широкий круг стран относится к России так, как будто она к этому причастна, – факт. Юридически и технически вина России и ее подопечных не доказана окончтальено, но при этом она уже стала фактом международных отношений. 

Все включено

При всем том никто на Западе не собирается юридически назначать виновным в гибели MH17 Россию как государство и Путина как его руководителя, что бы там о нем ни думали. Это не позволяет сделать их правовая культура: все понимают, что совершено преступление, но это преступление, кем-то совершенное по ошибке. Это не 11 сентября, которое замышлено и исполнено злодеями. Это не Локерби, спланированное государственными спецслужбами Ливии. Гибель самолетов западных, и тем более малайзийских (а с Малайзией у Москвы вообще прекрасные отношения: два умеренно авторитарных режима, которые дружат и торгуют), конечно, никак не входит в бизнес-план этой войны.

В осеннем нидерландском докладе, скорее всего, еще раз будет подтверждено то, о чем все и так догадывались: что прямых улик нет или почти нет, но большая часть косвенных доказательств указывает в сторону российских подопечных на Донбассе. В уравнении о том, кто сбил самолет, есть иксы и числа; и если иксы у нас с Украиной общие, то числа преимущественно наши.

Но это для Запада не новое знание. Это ведь не будет сенсацией, которая перевернет мир и представление о том, что произошло: «Мы были уверены, что это украинцы; мы думали, это Башар Асад; мы верили, это ИГИЛ сбил самолет, а оказывается, это сепаратисты с востока Украины». Все более или менее и так уже приняли для себя тот факт, что это или русские, или сепаратисты.

В этом смысле доклад голландских следователей, как и любой другой доклад, который придет к тем же выводам, не сильно ухудшит международное положение России и лично президента Путина. Как возможный выход Греции из еврозоны к моменту референдума и решающего саммита ЕС был уже включен во все курсы и котировки и, когда страна фактически пересекла порог дефолта, с ними ничего ужасного не произошло, – так и сбитый «Боинг» уже включен в современный западный взгляд на Россию и в текущий уровень отношений с ней. Мы с этой картиной произошедшего в умах западных политиков и в общественном мнении живем уже год. 

Сужение круга подозреваемых

Россия размывает данные обвинения в собственных СМИ, которым в мире верят не сильно; казалось бы, почему не сделать то же самое на гораздо более уважаемой площадке – в международном ооновском суде. Когда Россия приводит своего свидетеля в газету «Комсомольская правда» – это одно, а если его же под присягой в международный суд – это совсем другое. В конце концов, суд как раз и есть то место, где обвиняемый на законных основаниях размывает и опровергает данные обвинения, а российская дипломатия всегда была за усиление роли ООН.

В мире умеют отличать умысел от неумышленного злодеяния. Свидетели, которые видели, как какая-то установка куда-то перемещается, – будут. А свидетели, которые скажут, как звонят из Министерства обороны и требуют что-то там сбить, – конечно, таких свидетелей не будет и быть не может за отсутствием самого события. Поэтому сужение круга обвиняемых тоже в некотором смысле в интересах России и ее руководства. Персональная ответственность неумелого зенитчика-добровольца лучше коллективной ответственности страны и ее политиков.

Тем более что при любом исходе расследования есть еще виновные в виде властей Украины, которые не прекратили воздушное сообщение в зоне боевых действий, где использовалась военная авиация. Над фронтом летают боевые самолеты и бьют по земле, с земли в ответ ведут огонь по боевым самолетам, а над всем этим лениво пролетают гражданские лайнеры. Это, конечно, полное безумие, но тем не менее Украина не объявила свой восток зоной, где не должно быть гражданского сообщения, боясь репутационных и финансовых потерь. Дело не только в пролетных деньгах, тяжело было говорить: приходите к нам, инвестируйте, мы молодое европейское государство, вот-вот победим коррупцию; только, знаете, у нас над половиной страны летать нельзя. 

И третья сторона, на которую родственники жертв MH17 уже возлагают вину, – это сама авиакомпания, которая не выяснила вопрос, где они летают. Вообще, новости все смотрят каждый день, можно было и не экономить на топливе.

Россия, разумеется, всегда сможет предъявить иностранцев, которые верят нашим СМИ и не верят западным: везде есть усталость от мнения большинства, спрос на другую точку зрения, доходящий до конспирологического накала: нам рассказывают не всю правду, значит, то, что нам не рассказывают, и есть правда. Но даже третий мир, развивающиеся страны, где существует повышенный спрос на незападную точку зрения, в этом именно случае не ловит каждое наше слово.

Против третьего мира

Намерение создать трибунал и рассмотреть в нем гибель самолета у нас подают как часть западного заговора против России, желание вновь наказать ее за независимость слов и дел, за попытку возглавить борьбу затюканных Западом стран за справедливый многополярный мир.

Однако трибунала требует не только западная Голландия, но не менее настойчиво совсем не западная Малайзия, наш ближайший аналог в Азии по типу политического устройства: контролируемая демократия, одна партия у власти, иногда выигрывают оппозиционные мэры, огромный госсектор, нефтегазовая госкомпания, кое-где – современный урбанизм, бодрящая смесь религиозного консерватизма и национальной гордости, главный оппозиционер осужден за однополый разврат. Вот эта образцовая развивающаяся страна, которая не упускает случая ответить Западу «не учите нас жить», и внесла в Совбез инициативу учредить трибунал, потому что случившееся – «угроза международному миру и безопасности», а ее премьер-министр Наджиб Разак выражается решительнее западных политиков: «Конечная цель ясна – предать злоумышленников правосудию и гарантировать, что они заплатят за это преступление, которое невозможно простить… В начале октября, если Богу будет угодно, будет опубликован доклад голландской комиссии. Со своей стороны мы продолжаем настаивать на создании полномочного независимого международного трибунала по этому событию – ради родных и друзей тех, чью жизнь унесла эта трагедия».

А нам здесь рассказывают, это у нас с Богом особые отношения. Голосуя против Разака и его Малайзии, Россия, может и бросает очередной вызов Западу, но и для третьего мира выглядит странно: подрывает свои претензии на лидерство в мировой борьбе с западным гегемонизмом. 

Не простим, но забудем

С точки зрения морали в политике и сегодняшней репутации страны стоило бы согласиться на процесс и защищаться. Но российская дипломатия выбрала другую стратегию. Процессы в таких судах длятся годами, иногда десятилетиями. Мысль об этом пугает больше обвинения. Однажды начавшись, ооновский трибунал за долгое время может, думают здесь, нанести больше вреда, чем неявка в суд, будет мешать сменить или скорректировать политический курс, если такое желание возникнет (а может, потому что внешнеполитический курс у нас не отличается постоянством): захотят Россия с Западом сблизиться, перевернуть страницу, а тут трибунал приклеился, мешает. 

Будут объявлять в розыск подозреваемых, вызывать свидетелей, судьи, прокуроры, следователи, адвокаты, представители жертв будут делать заявления, проводить пресс-конференции, прикомандированные журналисты писать статьи, юристы, секретари, защитники и делопроизводители не захотят расходиться. Возникнет целая машина, которую трудно будет остановить, с «Боинга» переключатся на войну в Донбассе в целом: что добру пропадать.  

А здесь надежда на то, чтобы при случае перевернуть. Раз все равно мнение о вине России является частью международных отношений, хуже не будет, делаем ставку на целительное забвение или на то, что время принесет новые болезни.

В 1983 и 1984 годах весь мир оплакивал 269 пассажиров корейского «Боинга KE007», который – тут уж без всяких сомнений – сбил советский штурмовик (среди погибших 79 американцев, один из них – конгрессмен), Рейган назвал это преступлением против человечности, которое никогда не будет забыто, в Южной Корее и Японии жгли советские флаги, СССР применил право вето против осуждающей резолюции Совбеза, «Аэрофлоту» запретили летать в США, в Нью-Йорк не пустили самолет, который вез советскую делегацию в ООН. А уже в 1985 году Рейган встречался с Горбачевым, в 1986 году «Аэрофлот» снова приземлялся в Америке, весь мир приветствовал прогрессивного советского генсека и его новое политическое мышление, а Южная Корея в 1990 году с удовольствием – "наконец-то" – устанавливала дипломатические отношения с СССР, который раньше ее не признавал. Все это до того, как Россия при Ельцине передала корейцам черные ящики и данные своих ПВО.

И пусть не прямо сейчас, а по прошествии нелегкого времени многие захотят приветствовать Россию, если она вдруг соберется отказаться от изоляции и придумает какой-нибудь новый курс, а Запад в ответ — разрядку. На то здесь и расчет, пока не известно, насколько оправданный.