(из цикла "Вологодская деревня. Будем жить")

 

На следующий день мы запаслись продовольствием на неделю, взяли палатку, тент, котелок, рыболовные снасти и около обеда направились к дедову товарищу лодочному мастеру Михаилу Столярову. 
Михаил был известен в городе не только как лодочник, но и как создатель музея под открытым небом. Он собрал у себя на подворье целый музей деревянных лодок. У него дед намеревался арендовать на недельку небольшую весельную лодку. 

 

Михаил встретил нас с распростертыми объятиями, внимательно выслушал и только после этого высказал свои суждения.

 

-Если вы пойдете в Рыбинское водохранилище, то вам нужна большая лодка, вроде белозерки.
-Да мы намереваемся только дойти до большой воды, а там нас встретит на двойке Кронид Софронов. - Сказал дед. 
-А, вон оно что, - согласился Михаил. – А то у каждой большой воды, каждого большого озера своя специфика. И свои лодки. Я сам побывал на всех крупных озерах Северо-Запада, попадал в разные переделки, так знаю.
Михаил повел нас по своему музею под открытым небом. 
- Возьмем, например, Белое озеро. У него характер коварный, тяжелый, хотя оно и меньше гораздо и Онежского озера и Рыбинки.

 

У Белого озера штормовая волна высотой до трех метров, но крутая, отвесная. Онежское озеро много глубже. Поэтому у него волны - высотой до пяти метров, но эти волны безопаснее, потому что пологие. Белое озеро мелководное - в среднем глубина его шесть метров, волна образуется быстро, волна тяжелая с песком и илом. 
Попасть в шторм на Белом озере неподготовленному человеку – все равно, что пропасть… 
Поэтому лодки для Белого озера делались особой конструкции, способные противостоять крутой и тяжелой волне. Они так и назывались - лодки белозерки.

 

Были большие рыбацкие белозерки под стационарный мотор, были средние рабочие, на которых перевозили, например, сено с островов, были небольшие белозерки, прогулочные.
У белозерок нос делали прямой и высокий, способный выдерживать удар тяжелой песчаной волны, разрезая ее. И сама она была длиннее, чем например, лодка кижанка, на которых ходили по Онежскому озеру. 
На Онеге лодки строили покороче, а нос у них был загнут, как у ледокола. И вся форма кижанки напоминала яйцо, что позволяло этим лодкам ходить по озеру до заморозков, поскольку конструкция лодки такова, что ее не затрет во льдах, а вытолкнет на поверхность. 

 

По этому принципу строились кочи для хождения по студеным морям. А потом этот же принцип был взят для строительства ледоколов. Например, знаменитый ледокол «Ермак» так же был сделан в форме яйца или ореха. 
А вот на Белом озере промысел на такой лодке будет опасен, белозерской волны лодка кижанка не вынесет.
Поэтому умение строительства или шитья лодок было для белозеров вопросом жизни и смерти. Каждый год озеро собирало страшную жатву.

 

А вот для Рыбинского водохранилища белозерка подойдет в лучшем виде. 
- Ты, Михаил, покажи ребятам сам процесс шиться лодок, - попросил дед Маркел. – А они твое ремесло опишут в нашем бортжурнале. 
-Это я с удовольствием, - отвечал радостно Михаил. - Кому не лестно внимание к его делу. Так вот. Мастер, задумавший строить белозерку, шел в лес на поиски подходящей для основы еловой кокоры. Искали елку с мощным корнем, елку окапывали, подрубали корни, валили, очищали и доставляли до дому. Кокора – корень елки с частью ствола, к которому прирубался подкокорник, из которого делалась кормовая часть лодки. 

 

Хорошо сделанная кокора, половина успеха. Далее пришивались доски, шпангоуты изготовлялись из крепких еловых веток. Лодку конопатили смоляной паклей и смолили. 
- А для малых озер тоже были свои лодки? - Спросил я. 
- Для лесных озеро, где не бывает бурь и крутой волны, делались простенькие долбленки. Самые легкие в изготовление – рюхи. Нужно было найти толстую осину, вырезать из нее бревно метра в три и выдолбить теслом сердцевину наподобие корыта. По бортам рюхи прибивались доски для придания большей устойчивости. Если прибивались бревна, то такое плавательное средство называлось роганом. С рогана или рюхи ставились верши или сетки, на них переправлялись к ягодным местам… Выдержать они могли не более одного человека.

 

Чуни - те же рюхи, но уже два выдолбленных ствола соединялись между собой или скобами или досками. 
Чуни могли поднять уже двух человек, и были более надежны, но для большой воды они не годились. В движение чуни, рюхи и роганы приводились одним веслом.

 

Более сложными в изготовлении были долбленки. Для изготовления такой лодки требовалась мощная осина. Порой искали ее в лесах месяцами.
Сваленную осину обрабатывали, спиливали и стесывали все лишнее, и сплавляли по ближней речке до дома.
После того, как внешняя сторона лодки была обработана, она просверливалась на глубину до двух сантиметров примерно через каждые сорок сантиметров. Заготовлялись из веток рябины чопики или штырьки, одна сторона которых метилась сажей. Чопики забивали в отверстия и начинали выдалбливать внутреннюю часть лодки до тех пор, пока не появлялись черные метки чопиков.
Дальше будущую лодку притопляли дня на три в реке, после чего она доставалась, ставилась на слеги и под лодкой разжигался костер из рябиновых веток.
Лодку распирали ивовыми ветками, вставленными в лодку дугой. Под воздействием их лодка постепенно разводилась.

 

Был и другой способ разведения бортов. Лодку заполняли водой и бросали туда раскаленные на костре камни до тех пор, пока вода не вскипала. Далее борта разводили, вставляли распорки из тех же ивовых веток.
Иногда борта наращивали досками. Постепенно долбленка, которую человек ленился делать глубокой, а борта наращивал досками, эволюционировала в плоскодонку – бескилевой шитик.
- Я слыхал, - вступил в разговор дед Маркел,- что на реке Шексне в прежние времена по деревням был широко развит промысел строительства крупных судов для перевозки грузов.
- Это точно. - Согласился Столяров. - На старой Мариинке еще можно найти останки таких судов. Назывался этот промысел, как ни странно это звучит, шитьем, а суда эти - шитиками. 

 

Шили большие плоскодонные барки, которые сплавлялись в низовья Волги с каким-либо товаром, а назад они даже не возвращались. Там их расшивали на доски и продавали. Так было выгоднее, чем волочить их обратно. 
Но строили на Вологодчине суда, способные ходить по морям. Во времена Ивана Грозного, когда царь имел намерение сделать Вологду столицей Московского государства, у Соборной горки стояли царские суда, готовые отправиться в Белое море, а оттуда плыть через Атлантический океан в Англию. 

 

И вологодские плотники строили такие суда без особых затруднений. И это умение пригодилось им впоследствии, когда вологодские, тотемские и устюжские купцы добрались до берегов Тихого океана.

А это Сергей Токарев, лодочный мастер, который ныне обосновался в Кирилловском районе. На прошедшем недавно фестивале «Голос ремесел» он стал обладателем главного приза.