Рейтинговое агентство Standard & Poor's объявило о возможности дефолтов в российских регионах, более того, сообщило, что в одном из них дефолт уже случился. По данным агентства, в 2015 году бюджет этого региона просрочил платеж своему кредитору.

О "фактическом" дефолте двадцати российских регионов пишут и исследователи из Высшей школы экономики. Однако я занимаюсь вопросом региональных долгов довольно давно и потому рискну предположить, что речь идет о небольшой подмене понятий.

В чем же она заключается? Вот смотрите, S&P говорит о дефолтах регионов не впервые – об этом же агентство предупреждало еще в конце 2012 года. "Финансовое состояние некоторых российских регионов с точки зрения международной практики уже можно назвать дефолтом", – писалоагентство "Финмаркет" в декабре 2013 года... с подачи все того же Standard & Poor's.

Прошло несколько лет, долги региональных бюджетов продолжали увеличиваться. В 2012 году всего у двух российских республик, Северной Осетии и Мордовии, объем долга превышал собственные доходы. С той поры к ним добавились Костромская область, Карелия, Смоленская область, Ингушетия, Карачаево-Черкессия, Астраханская и Белгородская области. Но волны дефолтов при этом не случилось, да и тот единственный, что упомянут выше, под вопросом. Почему?

Начнем с того, что плачевное положение российских регионов имеет не совсем экономическое происхождение; по природе оно совершенно рукотворно. Федеральный центр лишил губернаторов финансовой самостоятельности, затем (особенно на третьем путинском сроке) передал им серьезные и не подкрепленные живыми деньгами социальные обязательства, но не запретил брать займы для их выполнения. Обратите внимание: если до 2012 года астрономические долги были уделом регионов-аутсайдеров, то после "майских указов" Путина ситуация стала ухудшаться на глазах.

С другой же стороны, именно политический статус и защищает регионы от дефолта в подлинном понимании этого слова. Если существующая модель бюджетного федерализма ущербна, то политического федерализма в стране нет вообще. Отдельная область или республика не может публично заявить о том, что не будет платить по своим обязательствам, потому что у нее для этого просто не хватит самостоятельности. И, как бы ни упиралось федеральное правительство, Минфину придется спасать регионы, когда они окажутся на краю долговой пропасти.

Говорить об угрозе дефолта или банкротства не совсем корректно. Другое дело, что бюджетная система продолжает расшатываться: Кремль по-прежнему не допускает налоговой самостоятельности регионов, но не снимает с них и тяжелой социальной ноши. А главный камень на шее региональных бюджетов – все те же "майские указы".

"Недостаток средств на исполнение указов только в части повышения зарплат бюджетникам в 2015 году будет составлять порядка 800 миллионов рублей. 2016 и 2017 год вызовут новые проблемы, мы будем вынуждены догонять то, что заморожено сейчас. В целом недостаток средств только на повышение зарплат составляет больше пяти миллиардов рублей. Дополнительный риск создает отказ от федеральной помощи регионам", – говорит заместитель губернатора Вологодской области Олег Васильев.

"Нагрузка на бюджеты настолько колоссальная, что уже в правительстве задумываются о том, что перекос бюджетных средств в сторону проедания настолько велик, что бюджеты развития регионов почти полностью уничтожены", – утверждает еще один вологодский вице-губернатор Алексей Кожевников.

Выход из ситуации понятен: или Москва окончательно превращает Россию в унитарное государство, но тогда центр вынужден будет взять  на себя и все финансовые проблемы Вологды, Костромы или Смоленска, или субъекты Федерации отдуваются за себя сами, но получают для этого неиллюзорные права и возможности.

Первое невозможно, потому что Путин предпочитает сбрасывать на подчиненных ему губернаторов часть неудобной для себя ответственности. Второго не случится, потому что о федерализации можно говорить только применительно к Украине. Реального федерализма России российская власть боится как огня.