Читаю книжку преподавательницы английского о России (1854). Перевел для развлечения главу, где чуть-чуть есть о Вологде. Не судите строго, будем считать, что это черновик.

"Глава 4

Вологда - симпатичный городок, но мы остановились там всего лишь на несколько недель, желая как можно скорее вернуться в Архангельск, чтобы завершить наши приготовления для поездки в Санкт-Петербург. В городе нет ничего особо примечательного.

Мы завели несколько знакомств среди немцев, русских и поляков, из которых в основном состоит население города; в числе последних была очень любезная польская дама, которая была сослана туда за какие-то политические проступки. Мне никогда не забыть ту гордость с которой она представила своего сына, мальчика примерно лет 10, объявив, «он не знает и слова по-русски», и что она позаботилось о том чтобы мальчик не выучился ненавистному наречии московитов. Тогда я и узнала, что это обычная практика правительства - ссылать в Россию поляков, заподозренных или осуждённых за незначительные политические проступки, а серьезные политические преступления наказывались ссылкой в Сибирь. После этого я встречалась со многими польскими ссыльными во многих местах, и, насколько я разобралась в этом вопросе, они были с удовольствием и с радушием принимаемы даже за столом губернатора, так что даже было трудно вообразить что они находится здесь принудительно.

Прошло вот уже 10 лет с тех пор как я впервые приехала в Россию, где была до того, как отбыла оттуда три месяца назад, и где жила не как чужестранка, а в самых близких отношениях с русскими семьями, и я с удовольствием свидетельствую об их гостеприимстве и добросердечности не только к богатым людям, но также, если обстоятельства это позволяют, они радушно принимают и хорошо образованных людей. Дамы здесь в высшей степени любезны и вежливы, их однако часто обвиняют что они хотят слишком искренних отношений, но, по моему мнению, несправедливо.

Мы слишком склонны судить об иностранца по нам самим, и считаем, что не следует выражать чувства, которых не чувствуешь, но на деле то, что они считают выражением обычной вежливости, мы переводим буквально - как их к нам отношение, и отсюда неверно оцениваем их характеры. При представлении вас русской даме она вам скажет, что ‘обрадована возможностью с вами познакомиться,’ и что ‘она очень уважительно к вам относится’ и так далее; всё это просто любезный способ дать вам почувствовать себя как дома, и избавить от смущения; и здесь нет никакого недостатка в подлинном богатстве и доброте сердца.

Тысячи раз я была свидетелем актов благожелательности и милосердия, которые делают честь русскому имени, и служат противовесом чудовищным ошибкам и недоразумениям, с которыми они, к сожалению, бывают смешанны. Этого можно ожидать от нации, которой цивилизованность была навязана мечом; и возможно Пётр Великий сделал своей стране больше вреда, чем пользы, что заставил её принять образ государственного устройства, к которому следовало бы переходить постепенно. Не может быть цивилизация прочной, если она не достигнута шаг за шагом утомительным путём опыта. Позолоченные рамы только выглядит как золотые, но поцарапайте их поверхность, и вы обнаружите внутри просто дерево. Дом не строят, не заложив первым делом фундамент, и ребёнок не побежит, не научившись сначала ходить. Жители России были бы более знакомы с основами цивилизованного государства, если бы Пётр никогда не заставлял бы их носить короткие кафтаны, а жен их появляться на публике с непокрытой головой.

В летних садах Санкт-Петербурга можно и сейчас наблюдать продолжающуюся традицию прогулок, которую установил тогда еще полудикий царь, обязав дам прогуливаться с открытыми лицами внутри выстроенных по границам линий солдат. К справедливости следует сказать, что они вскоре выучились извлекать пользу из этого урока, и пошли бесконечно дальше той точки, к которой, должно быть, хотел подвести их учитель. Аморальное поведение и непостижимая тяга к известного рода удовольствиям многих дам высокого положения очевидно оказывает самое неблагоприятное влияние на тех, кто находится ниже их, главным образом потому, что двор является критерием того, что есть правильно.

Если бы я рассказала о совершенно невероятных поступках многих титулованных дам, то вероятно была бы обвинена во лжи, но к счастью я могу рассказать и о некоторых благородных исключениях; и действительно, я имела удовольствие знать многих, кого можно назвать украшением и образцом женского пола. Рабовладение, которое столь отвратительно европейцу, должно также оказывать сильное влияние на характер местных дам, поскольку доступность челяди, которой можно отдавать распоряжения, должна вызывать привычку лености, а, как говорится, ‘праздность - мать всех пороков’. Многие из дам никогда не выполняли никакой работы, и полностью неосведомлены о том, как нужно пользоваться иглой. ‘Зачем мне шить, если я владею другими, которые могут сделать это за меня?’ - это распространённый вопрос.

Отсутствие необходимости подыскивать себе занятие и приложение своим умственным способностям приводит их к тому, что они проводит свое существование, возлежа на кушетке и читая глупые французские романы когда в одиночестве, или за карточным столом, когда в компании. По сути в российских гостиных не ведётся никаких бесед, если только не удостоить этим названием те нелепые комплименты и глупости которыми принято обмениваться; дамы обычно обсуждают цену и качество одежды друг-друга. ‘Откуда вы получили эту замечательную накидку?’ ‘Из Франции.’ ‘О, и в самом деле, ах! Теперь я вижу, что она могла быть сделана только в Париже.’ ‘Сколько платили за аршин материи для вашего платья?’ и т.д. Таковыми вопросами обычно и ограничены русские дамы.

Остаток вечера обычно посвящен флирту, угощению конфетами и jouant aux petits jeux (всяким маленьким играм) для не состоящих в браке. Что же до состоящих в браке, то они сидят за картами и кокетничают с соседями, либо обсуждают внешность знакомых :- ‘Вчера я видел мадам Василевич–как она постарела!’ ‘Ваш ход, мадам.’ ‘Княгиня красится с таким усердием! Она накладывает слишком много белил! Конечно пожилой даме следует накладывать румяна, но не столько же.’ ‘Вы сделали неверный ход.’ ‘Мадам Бек разъехалась с мужем; она собирается подать в суд на развод’ ‘Ну, поскольку они оба немцы, то им повезло, если бы она была русской, ей не было бы позволено.’ ‘Сколько ей лет?’ ‘О, по меньшей мере сорок.’ Это типичный разговор во время soir?e (на вечеринке); предметы, которые обсуждают джентльмены, вряд ли хоть на йоту интеллектуальнее.

‘А что вы хотите?’ (Que voulez-vous) как-то сказал мне один вельможа ‘Ничего не поделаешь, если нельзя разговаривать о политике, то остается только играть в карты’ (on ne peut parler la politique, et il n'y a rien ? faire que de jouer aux cartes); и вполне определённо, что опасение оказаться в пределах досягаемости слуха правительственного шпиона обусловливает неприятную проверку перед каждым разговором. Удивительно, насколько отсутствие политических дискуссий влияет на количество информации, циркулирующей в обществе, или насколько сильно свобода слова влияет на умственные способности; каждый, живший в России может засвидетельствовать этот факт.

Когда мы однажды подъезжали к границам Пруссии, в вагон вошли несколько джентльменов - французов и немцев, и начали разговор о современном состоянии Европы. Один из них несколько минут оставался в молчании, а затем сказал - ‘Друзья мои, послушайте: через час мы покинем территорию России, а до тех пор давайте помолчим, как знать, кто нас здесь может слышать?’ Другие согласились с предложением, и пока мы не отправились со станции Мысловиц, никто из них больше не делился своими мыслями.

Но вернёмся к русским дамам. Вспоминаю, как я однажды пошла навестить княгиню О-ву: она была из очень хорошей семьи, но чрезвычайно бедна, тем не менее она конечно же не могла обходиться без кареты, лошадей, лакея, девушек - служанок, но та грязь и бедность, в которых она жила, отвратила бы и нашего бедняка. Очень грязный лакей, в ливрее, отделка которой была практически не видна, поскольку потеряла цвет от длительного использования, провёл меня через комнату, такую же грязную, как он сам, в другое помещение, где сидела княгиня. Она была за завтраком, время было около полудня. Ужасно замызганная комната, её в равной степени отвратительный наряд, и чрезвычайная немытость жалкой маленькой служанки, подававшей ей какие-то сухари, почти заставили меня отказаться от предложенного мне кресла. Она очень вежливо предложила мне присоединиться к её завтраку, и я не менее вежливо отказалась: но представь себе, мой милостивый читатель, невероятную степень моего отвращения, когда она взяла листок бумаги со стола, высморкалась в него, а потом положила рядом с хлебом, который она ела.

Она просила меня навестить её ещё раз, и уверила меня в своем расположение к англичанам: вряд ли нужно говорить, что я не стала повторять этот визит. По правде говоря, это был единственный пример, когда я столкнулась с чрезвычайно запущенным домашним хозяйством (m?nage), таким образом, я надеюсь что это было редкое исключение. Я должна, однако, сказать что в Санкт-Петербурге я однажды позвонила в дом, где лакей, открывший дверь, был настолько грязен, что я не стала заходить, и поэтому не могу сказать, была ли это вина лакея, или его хозяина.

С целью дать пример состояния морального чувства в стране, я расскажу о небольшом инциденте который случился однажды вечером в доме дамы очень высокого положения: госпожа-…, супруга губернатора крупной области, была дома, когда князь Т-кой, которому приказали вернуться в полк, зашел попрощаться с друзьями: к моему изумлению госпожа … разразилась неистовым потоком слез, и ‘отказалась утешиться’, когда всё же разрешила ему уйти. На мои расспросы, почему она так расчувствовалась, ведь князь ей даже не приходился родственником, мне было отмечено - ‘бедняжка! она так глубоко была в него влюблена, что не могла контролировать свои эмоции (ma?triser son ?motion)’. Я решилась заметить, что её мужу наверняка было неприятно видеть её публичное предпочтение другого человека. За моё сочувствие мне было сказано, что у меня нет сердца, и что я, как все англичане, лишена чувств. Я абсолютно уверена, что там не было ни одной женщины, которая не считала бы её несчастной страдалицей.

Многие из дворян чрезвычайно бедны; представляется почти чудом то что они могут существовать. В значительной мере их нужда происходит от равного разделения фамильный поместий среди всех детей. М. М-ф, джентльмен, принадлежащий к одному из самых древних родов России - в самом деле, он хвастался своим происхождением от Рюрика, основателя империи, часто с горечью жаловался на разделение собственности. ‘Мой отец,’-говорил он, ‘имел восемь детей; ему повезло обладать четырьмя тысячами рабов, это было значительное имение; когда он умер, каждый из нас получил пять сотен в качестве доли; у меня четверо сыновей и дочь, среди которых и будет разделено моё наследство; если они женятся, то будут очень бедными, если заведут детей то ещё беднее; таким образом мои потомки постепенно станут простыми нищими.’

Ещё одна распространённая причина обеднения - это склонность к игре, которая сгубила многих. Однажды старый джентльмен навестил мадам П-ска, с которой я близко познакомилась в Санкт-Петербурге; он пришел занять несколько рублей, которые она любезно ему предоставила. После того, как он ушел, я спросила о причинах, которые довели его до такого состояния. ‘Ах! бедняга,’ сказала моя знакомая, ‘подумайте как же он неудачлив; В свое время у него было 14.000 крепостных, и всех их он проиграл в карты.’ Я сказала, что мне очень жаль, что человек его лет довёл себя подобным пороком до такого жалкого состояния. ‘Cколько ему лет по вашему мнению?’ спросила моя знакомая. ‘Ну, по меньшей мере шестьдесят.’ ‘Шестьдесят!’ ответила она, ‘ему больше восьмидесяти, но он носит парик, красит брови, использует румяна чтобы выглядеть моложе.’ Несчастный старик! Он умер вскоре после того, как я видела его, вернувшись после ночной игры; он был найден бездыханным в своей кровати, и у него не нашли даже единого рубля, чтобы покрыть издержки на его погребение".