Его автор - святой человек. Во-первых, потому что она сама этого не понимает. Во-вторых, ее работа гораздо важнее моей, ведь фандрайзинг – это одно дело, а ежедневное тихое служение людям – это совсем другое. Совсем другое ДЕЛО! И столько в этом письме боли, и столько в этом письме любви… и совсем нет надежды. 

«Здравствуйте, Юлия! Прочла вашу запись о том, что вы беспокоитесь за судьбу благотворительного фонда и сборов. Я очень люблю фонд "Хорошие люди" и очень хотела бы как-то вас всех поддержать, но мне совсем нечем, только мысленно и сердцем.

Я тоже в ужасе. Можно рассказать отчего? Работая в Вологде, я 5 лет специально ездила в один из городов области и работала там в центре детского творчества. Вела фотокружок для детей и молодежи с ограниченными возможностями.

"Детки" были в основном взрослые, многие старше меня, но, тем не менее, дети. У нас в ЦДТ много всего для них есть. Или было…
Год назад я решилась переехать в этот город - они очень просили. Наверное, это случилось вовремя: начались очень трудные времена у Центра детского творчества. 

Я приехала несмотря ни на что, даже на зарплату в семь с половиной тысяч. Я очень привязана к ним, а они на занятия ходят как на работу. Пусть это не спасение жизней, но им больше не нужно сидеть сутками в интернете, дома... 

За этот год случилось многое. Каждую секунду я чувствую себя на своем месте. Ко мне пришло много новых детей - и просто школьники, и не только... Трехлетняя слепая девочка у меня учится рисовать песком, пришел мальчик с домашнего обучения, два подростка из коррекционного класса - учиться видеосъемке, они больше не "трудные". Первоклассница с гиперактивностью, которую ругают учителя за буйный нрав, мальчик, которого в 13 лет усыновили - им всем хорошо у нас.

А еще - мама девочки, которую мы ничему не можем научить, но они приходят просто посидеть... 

У меня нет каких-то больших дел, которые можно было бы поставить, как знамя, защититься. Мы никого не спасаем, просто немного радости дарим и очень многому учим. И я ни о чем не пожалела за этот год. Но теперь трем педагогам из пяти работающих с инвалидами, объявили о сокращении. 
Кризис. Альтернативный вариант - работа за 5 тысяч в месяц. Мы, конечно, сражаемся, но... Кризис, одним словом. 

Вот только именно сейчас мне предложили хорошее рабочее место. В Вологде. С перспективами и с зарплатой, на которую можно жить. И мне надо делать выбор. И я в ужасе. Потому что еще и градообразующее предприятие собираются останавливать, и через два года в поселке начнется кошмар. Мне очень страшно. Потому что 37- летняя девочка рыдала навзрыд, узнав, что я могу уехать. И потому что, что бы ни происходило, им-то оставаться здесь, барахтаться, кто как может. 

И еще мне страшно, потому что где-то глубоко я уже знаю свое решение. И что окружающие назовут меня сумасшедшей идиоткой. Я очень хочу поддержать фонд, но пока что это будут просто красивые пустые слова. Но если удастся пережить это дурацкое время, наверное, я найду настоящие слова поддержки для таких, как вы... Извиняюсь за много букв!»

Вот такое письмо. И как же мне после этого смешно было слушать члена молодежного парламента в эфире радио «Премьер», который с юношеским задором, как ни старался, так и не смог ответить на простой и очень конкретный вопрос: «Что вы за эти годы сделали для людей?». 

Ребята, выходите из этого социального лифта. Он никуда вас не поднимет! Не сидите сиднем, делайте уже что-нибудь действительно полезное! Идите к людям.

Не всех примут, не все смогут, но стоит хотя бы попробовать.