Журналист идет в подсудимые. Ч. 1.
Заметки о свободе слова, кривосудии по вологодски и профессиональной солидарности журналистов.
Ну, вот, я получил на руки текст приговора - прошнурованный-прошитый-опечатаный, и заверенный подписью. Этим приговором меня признали виновным в клевете, то есть умышленном распространении заведомо ложных сведений и назначили мне наказание 200 часов обязательных работ.
Приговор еще не вступил в законную силу, но он уже есть.Теперь я смогу ответить на многочисленные вопросы, как это я так прокололся - распространил ложные сведения. Все, завершен эксперимент, который длился почти год, и теперь я могу рассказать, как все было на самом деле.
Условия для эксперимента возникли в достаточной степени случайно - я написал очередную, не первую, а чуть ли не сотуюстатью из цикла «Долгое эхо Позгалевщины».
1 ноября 2013 года она была размещена на моем блоге «Белоризец», и с тех пор висела неизменно Долгое эхо Позгалевщины. Про таксиста...
Зная об особенных чувствах, которые ко мне испытывает бывший губернатор, а ныне депутат ГосДумы Позгалев, перед отправкой в газету я привычно проверил текст. Я давно уже осторожен, как шпион-двойник, и перед тем, как выпускать текст за своей подписью, проверяю его, обкатывая каждую фразу по разработанному мной алгоритму. Главный критерий – можно ли эту фразу опровергнуть?
К примеру, фраза: «Все как у больших – оформляется госзаказ, проводится конкурс, и конкурс этот выигрываетООО «Сервисгазтрансавто», расположенное по адресу Ленинградское шоссе, 6 в Вологде.
Ой, что-то знакомое название...
А, так это та контора, которая 18 июня 2010 года была зарегистрирована на небывало талантливого предпринимателя Василия Леонидовича Соловьева, в ту пору – зятя губернатора Вологодской области Позгалева. Чтобы не было сомнений, этот тот Соловьев В.Л., у коего ИНН – 352804411558, ОГРН 1063525118690 от 18.06.2010». Вот и убеждаюсь - ни в одном суде ни всю фразу, ни любую её часть опровергнуть нельзя, поскольку вот выписка из налоговой, в которой и сказано, что ООО «Сервисгазтрансавто» ОГРН 1063525118690, дата внесения в ЕГРЮЛ 18.06.2010 что на Соловьева.
После чего перехожу к следующей фразе, и так до конца. Процесс этот привычный, рутинный и занимает не так много времени, как может показаться, так что я вскоре отправил текст для публикации в газете «Череповецкая истина» редактору газеты на электронный почтовый адрес. Время - 10.29., 4 ноября 2013. года. Содержание - текст и 5 фотографий, на которых «тачки» Позгалева в разное время. https://vk.com/doc62967507_351170119?has
Вечером, 18:59, я получил правленый текст с припиской редактора, Олега Цветкова:
"Привет, Павел! Я сделал в материале некоторые правки. Те, что могут как-то повлиять на возможные попытки судебных наездов, я выделил красным. Посмотри. Если с чем-то не согласен, отпишись - с чем. Если все нормально, тоже напиши».
Посмотрел, с текстом был согласен, и в 19.43 я отправляю письмо редактору. С редактором и патрулем спорят только салаги.
Посылаю про Кувшиникова.... Я действительно никогда не спорю с редакторами, поскольку это разные вещи – сделать один, даже блестящий материал, и сделать газету. После этого в газете напечатали версию редактора. https://vk.com/doc62967507_351170337?has
А дальше...
Это произошло почти одновременно вскоре после Нового года: меня вызвали в областную прокуратуру и вяло допрашивали относительно этой статьи, явно примеряя ко мне статью об оскорблении, и - мне рассказали, как В.Е. Позгалев совершил визит в здание областного суда на Чехова. Вероятно, заручившись поддержкой там, он и обратился с заявлением в областную прокуратуру, где тоже все схвачено - сын прокурора Хлопушина является помощником депутата Позгалева.
И тут возникла коллизия – я мог сразу, на первых допросах, предъявить свой текст, «слить» редактора с его правкой,перевести стрелки на газету и посматривать со стороны. Но тут же родилась идея – нужно вырезать из этого правоохранительного свинства как можно больше ветчины. Это была нечастая для журналиста возможность ПОЛНОСТЬЮ пройти весь уголовный процесс, посмотреть и прочувствовать все изнутри.
Даже если процесс объявят закрытым, уж для подсудимого его не закроют.
А такое уже бывало в моей практике.
К примеру, 25 августа 2006 года в Вожеге судья Начиналов выставил из зала суда журналистов и представителей общественных организаций. Сделал он это, объявив заседание суда закрытым, чем нарушил ст. 10 ГПК, и Конституцию РФ, в 123 статье которой черным по белому написано: разбирательство дел во всех судах открытое. Я сам был среди этих НЕЗАКОННО выдворенных журналистов, и – гражданка Охотникова, которая ныне заранее объявляет ЛЮБОЕ решение суда верным и правильным.
В 2011 году в Соколе мировой судья (дама), запретила мне пользоваться диктофоном ВО ВРЕМЯ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ. Аргументация - это нарушает ее личное пространство.
В том же Соколе федеральный судья Шевцов запрещал подсудимому Краюшкину пользоваться диктофоном во время предварительного слушания.
И когда я впервые появился в зале суда на этом процессе, судья с подачи «потерпевшего» пытался лишить меня права пользоваться диктофоном. Пришлось напомнить ему о существовании 29-ой статьи Конституции РФ, а именно пункт 4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
Судья пытался настаивать, и тогда я потребовал ПИСЬМЕННОГО распоряжения о прекращении диктофонной записи.
Так что для нормального журналиста оказаться на скамье подсудимых по «профессиональной» статье - шанс получить множество документально подтвержденных материалов, и новых сногсшибательных сведений. И мы с редактором Олегом Цветковым посоветовались и решили – идем до конца, давая нашим правохоронителям показать себя во всей красе. Тем более санкция по этой статье минимальная, и судебная практика благоприятная.
И я вновь стал ощущать себя Штирлицем, идущим по коридору РСХА, а навстречу – Мюллер... И наш коллективный «Мюллер» сразу же стал пороть косяки и лепить несуразности, явно показывая заказной характер дела.
Я даже не буду цепляться за такой факт, что отправил я письмо УТРОМ.
Цитирую преамбулу обвинительного заключения: «04.11.2013 В ВЕЧЕРНЕЕ время Шабанов Павел Петрович, находясь по месту своего жительства (....) умышленно, с целью опорочить честь и достоинство Позгалева В.Е., подорвать его репутацию, распространил посредством направления на почтовый ящик (....) заведомо ложные сведения...
А теперь оценим этот пассаж. Язык обычных полицейских протоколов сух и непредвзят. НОРМАЛЬНЫЙ честный мент в протоколе осмотра, к примеру, никогда не напишет «золотые часы», а напишет «часы желтого металла». Не напишет – «пятна крови», а напишет -«бурые пятна», не напишет – «шерстяная кофта», а напишет - «матерчатая кофта». Потому, что в реальности кофта может оказаться на 100 % акриловой, кровавые пятна– засохшим кетчупом, а часы – китайской подделкой.
И тогда адвокат, прицепившись к шерстяной кофте, которая оказалась акриловой, превращает протокол в кошмар, фантазера-следователя вызывают на ковер и употребляют без вазелина.
Так что тут неряшливо оформленная «заказуха» видна невооруженным глазом. И видно, что основу этого текста составлял НЕ полицейский.
Вот протокол осмотра предметов (документов) Т. 3 Л.Д. 62 - 70. В протоколе полностью и без искажений приводится МОЙ текст, его внизу каждой страницы заверяют своими подписями понятые.
Далее - вся эта мишпуха берет текст, опубликованный в газете, то есть версию РЕДАКТОРА, и расследует, и посылает на экспертизу Судакову, наконец, судят МЕНЯ за текст, который я НЕ ПИСАЛ. Но даже с таким правленным текстом я был согласен.
Так что же, меня правильно осудили? Ну, раз согласен... Нет, ибо за убеждения у нас, слава Богу, еще не судят. Судят - за деяния.
Продолжение - текст Аппеляционной жалобы на приговор – следует. Будет и еще продолжение, но по моему уже все ясно..