«Лучше быть козлом во фраке, чем учиться на истфаке» - столь нелестная присказка родилась в недрах общежития педа, где соседствовали вечно что-то не делящие истфак и физвоз. «Лучше тра**ться в навозе, чем учиться на физвозе» вторил также не страдающий изяществом симметричный ответ.
Я сохранила в памяти обе студенческие обзывалки и, если их употребляю, то подряд, вместе. Это отличный способ понимать, что на каждое действие существует противодействие и не стоит зарываться, считая себя лучшим.

На вступительных экзаменах меня ждала конкретная подстава виде билета «Народы Кавказа в XIX веке». Знания в этом вопросе были скорее из области филологии, ну там - ссылка, Лермонтов, Кавказ, а отнюдь не истории. По этому взяв методичку с перечислением событий, проштудировав карту со всеми границами, стрелочками движения Шамиля, крестиками сражений и прочими условными обозначениями, вкрапив отрывочные знания из литературы, я составила сносный текст, презентовав его вначале в виде плана. Заставь меня углубиться в противоречия суннитов и шиитов, я б поплыла, но текст был логичен и опирался на имеющиеся факты, потому заветное «отлично» И.В. Пугач мне подарил.
Так, для меня открылась суть исторического исследования – из минимума источников, с помощью логики и нахальства, надо выжать связное повествование.

Перед зачетом по истории первобытного мира я скурпулезно в полтетради проштудировала «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса. Увлекательный текст, усвоенный со школы метод тезисного конспектирования (все мы тогда тренировались на манифесте компартии) и, вуаля, ты владеешь вопросом. На зачете по первобытке А.В. Коптев устроил треш и адЪ, бедные перваки методично вылетали из кабинета, демонстрируя всю гамму мимики студенческого фиаско: тут и ужас, и недоумение, и бравада и другие не относящиеся к зачету эмоции. Из всей сотни курса зачет с первого раза сдало человек десять, в том числе и я. Вот она - великая сила знания источника.

Свою подготовку по индийской истории я закончила на убийстве Ганди (дальше и так все понятно), понадеявшись на лотерею. И, конечно, на экзамене по истории Востока мне достался вопрос о зеленой революции в Индии в 70-ее годы XX в. Термин мне был жестоко не знаком, методичка бессовестно молчала, никаких намеков, что за нафиг там «зеленое» произошло. Включив логическое мышление, я начала лепетать про экологическую обстановку, за что была послана за дверь для изучения вопроса. (Р.А.Кустов всегда был мягок к студенческому разгильдяйству, хотя мы это не ценили). Оказалась, что за зеленостью скрывалась изменения в аграрном секторе экономики Индии. Так ненавязчиво я уяснила, что, не зная понятий, не суйся в рассуждения. Забавно, но сейчас я довольно хорошо осведомлена об общественно-политической обстановке в Индии второй половины XX века.

Мой курсовик по новейшей истории был про Ялтинскую конференцию. Ну там, Сталин – сказал то, Рузвельт – сё, Черчилль об этом промолчал, короче, скукота. Я уныло читала вязкую стенограмму конференции, помечая карандашиком тезисы, с одной мыслью как бы побыстрее все спихнуть. Пока не столкнулась с фактом, что в разных изданиях разных лет меняются тексты, вернее не меняются, а исчезают или появляются куски речей. Вот оно! Забыв про скуку и собрав все имеющиеся издания стенограмм, я сравнила тексты и политическую обстановку времен холодной войны, соответствующую году издания стенограммы. Получилось довольно занимательно, хотя конкретики я уже не помню. Вот так и становиться понятно, что скучно – это когда поверхностно. Не бывает скучности при погружении.

В горячее время пятого курса все вдруг стали резко учиться, переделывали курсовики в дипломы, расхватывать вопросы на семинары и даже посещать лекции. Поддавшись преддипломной истерии, решила выпендриться и писать диплом по местной культурной тематике, близкой к современности. Что-то вроде «Состояние культуры в Вологде в 70-80егг XX в.», тогда мне казалось забавным порыться в современных архивах. Научным руководителем столь необычной для обычного студента темы был дан аж проректор М.А. Безнин. Он был сух, значителен и пугал меня. Но мое интуитивное желание писать про культуру было столь аморфным, что конфликт-проблема для диплома так и не родилась, а страх-то существовал, так что сказать об этом руководителю я не могла. И весь пятый курс я старательно избегала встречи с ним, благо на втором этаже был женский туалет, куда при необходимости всегда можно было шмыгнуть. Мои тактические маневры зело веселили друзей, однако, те всегда сочувственно предупреждали о его близком появлении. В тот последний год я умудрилась и не написать диплом, и ни разу не столкнуться с проректором лицом к лицу. А через много лет я получила шутливый статус на местном форуме «пожыратель культуров» за написание рецензий. А, потом, остро прочувствовав культурный конфликт в отношении исторического наследия в своем городе, стала координатором градозащитного движения. Вот так и приходишь к осознанию, что единожды сформулированное желание тебя все равно догонит, в каком бы туалете ты от него не спрятался.

На выпускных экзаменах по общественным дисциплинам все писали спецвопрос. Я тоже, про маргинальность, как социальное явление. Я настаивала, что смысл и суть маргинальности - это не приписываемая ему асоциальность, а раздражающая нетипичность общепринятой социальной нормы, которая может быть как с положительным, так и с отрицательным знаком. Рахметов у Чернышевского тот еще маргинал. А еще, отличительным признаком маргинальности является временность этого состояния. Либо человек, группа людей, диаспоры и т.п. и т.д., становятся включенной частью общества, когда доступны и принимаемы его общественные устои, либо этот человек, группа людей, диаспора и т.д. и т.п. прогибают изменчивый мир под себя. Совершенно естественно для диктата большого отторгать нетипичные малые элементы. И раздражающе непонятно, почему в полном отрицании принципов демократического централизма меньшинство катастрофически не желает подчиняться большинству. С настойчивостью и убеждением, открыто и активно. Это странно, потому что единственное меньшинство, которому мы привычно подчиняемся это власть, элиты, а это же не власть ни разу.
Вспомнились мне эти выводы из реферата двадцатилетней давности и захотелось усмехнуться. Ну вот, накаркала.