Неделю назад меня настигла тема украинских беженцев в России. Сразу несколько человек из разных городов делились своим возмущением на тему: государство наше заботится о ком угодно, только не о своих гражданах. Сейчас, мол, делается все для беженцев с Украины. Им предоставляется жилье, бюджетные места в институтах, детские сады, рабочие места, пособия, пенсии и зарплаты. А им все мало.
Наглые они, короче. Явились сюда и требуют себе то, чего мы и сами не имеем и благодаря трогательной заботе армии чиновников иметь никогда не будем. Масла в огонь эмоций подливает интернет – туда проще не заглядывать, чтобы не расстраиваться, но я заглянула и ужаснулась. Оказывается, то, о чем я услышала, уже давно не новость, а я просто божья корова и не замечаю очевидного. Да, не замечаю, потому что своими глазами не видела ни разу того, о чем кричат. А как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…
Увидеть пришлось неожиданно быстро. Один успешный вологодский бизнесмен украинского происхождения (прошу у него прощения, что, несмотря на разрешение, не называю его имени) попросил меня сопроводить на экскурсию группу украинских беженцев, которых поселили на базе в Грязовце. Он организовал ее за свой счет, потому что понял свою личную ответственность и решил начать хоть с чего-то. У него своя потрясшая его история. Моей историей стала банальная кастрюлька, а личной ответственностью - этот пост.
Начну с того, что уже через пару часов я поняла: 90% информации о жизни и поведении беженцев – вранье, которое кому-то очень выгодно.
Во-первых, те люди, что живут в центре, сейчас находятся в промежуточном состоянии, поэтому всерьез озабочены поисками работы. Для них официальная работа - это возможность нащупать почву под ногами, вернуться в нормальное состояние в новой реальности, где эти люди оказались не по своей воле. Это понимают даже дети: 7-летний ребенок, который просит незнакомого дядю взять на работу маму, стоящую рядом с 10-месячным малышом на руках, озабочен одной проблемой – он хочет пойти 1 сентября в 1 класс. Среди беженцев множество детишек в возрасте от 9 месяцев до 17 лет, но ни в институт, ни в садик, ни в школу ни одного беженца не примут без прописки (простите, регистрации по месту жительства). Кое-кому (в основном специалистам) везет и они покидают грязовецкий центр ради вполне определенных перспектив. Однако гораздо больше таких, у кого специальности нет, и им определиться гораздо сложнее… А пока приходится жить на «гособеспечении» - на содержание беженца в сутки выделяется 800 рублей.
Деньги эти, которыми постоянно тычут друг другу в нос любители фактов, переводя их на наши пенсии, зарплаты и пособия, никто грязовецким беженцам на руки не выдает. 400 рублей из этой суммы идет на оплату проживания, 300 – на организацию питания. Переводят через ФМС по безналу. Про остальные 100 рублей ничего не скажу, не знаю, но даже если они в конце концов оказываются в руках многодетных матерей, пенсионеров и прочих обитателей центра – согласитесь, на эти деньги не разгуляешься.
Поэтому одеваться и приобретать необходимые вещи приходится отнюдь не в магазине, а как-то по-другому. Через пункты сбора гуманитарной помощи, например. Таких пунктов, судя по сведениям из интернета, существует несколько, в том числе есть он и в Грязовце. Основной, где помощь принимается круглосуточно, находится на Советском, 48, но взять там нечего – говорят, принимать в качестве гуманитарной помощи подержанные вещи ЗАПРЕЩЕНО. Только новые и только с ярлыками.
Слышите? Это не беженцы отказываются от подержанных вещей. Это не они требуют себе только все новое. Самим беженцам вполне достаточно, чтобы одежда была приличная – чистая и целая, без дыр и пятен. А теперь вспомните, что сердобольные граждане зачастую несут хоть в ту же церковь? Вы бы такое на себя надели? Вот именно!
Украинские беженцы - не нищие, не попрошайки. И они, кстати, не обижаются ни на дыры, ни на пятна - они понимают о нас больше, чем мы сами. Это люди, которые потеряли почву под ногами. Семь лет (одна из реальных историй) работать в шахте, чтобы выплатить ипотеку за квартиру и зажить нормально, а потом лишиться всего после бомбежки - это сильно. У них все было – и ничего не стало. Они убегали сами и уводили детей от бомбежек и минометных обстрелов, прихватив чаще всего только документы.
Почему в Россию? А куда еще? Через линию фронта в Украину? Они просто оказались по нашу сторону, они не выбирали… И уверяю вас: они благодарны людям, которые рядом с ними и пытаются помочь им перебыть беду. Они, кстати, очень благодарили за поездку в Вологду и Семенково - на короткое время они смогли почувствовать себя в своей тарелке и порадовать детей. И слова их были искренние и теплые!
Но, конечно, забыть о своем положении и о том, что пришлось пережить, для них невозможно. То и дело возникали ситуации-напоминания... Перед самым обедом подошла женщина и смущенно попросила заехать в центр сбора помощи на Советский, 48, чтобы попросить там… ту самую кастрюльку – а то ведь совсем, ну совсем ничего нет своего! В Семенкове во время экскурсии над нами пролетел самолет – и вся группа испуганно вздрогнула. На фоне пережитых ужасов войны, о которых они мне рассказывали во время обеда, как о чем-то будничном, этот страх был боле чем понятен. Были и другие, на первый взгляд, мелочи…
Зачем я обо всем этом пишу? Я это ВИДЕЛА. Я разговаривала с живыми беженцами. Они адекватны, насколько вообще может быть адекватен человек с психологической травмой. В центре в Грязовце работают психологи, но мне сказали – а что они могут? Они не были под бомбежкой, они не вытаскивали детей из зоны обстрела всеми правдами и неправдами куда угодно, подальше от войны. Они говорят, что им очень не хватает юриста. И определенности. И понимания. Они не просят сочувствия, они ничего не ждут, они понимают, что придется все начинать сначала, придется бороться за себя и за своих детей на территории, которая пока еще не стала их второй родиной. Станет ли – зависит от людей. От нас.
А мы между тем… Я бы не стала писать этот пост, но на следующий день после описываемых событий мой знакомый, который никогда ничего не говорит просто так, с возмущением стал рассказывать мне о наглых беженцах с Украины. Он лично разговаривал с ними у нас в Вологде. Они прямо сказали ему, что они – дезертиры из украинской армии и что получают 800 рублей в день НА РУКИ, поэтому устраиваться на работу не собираются, разве что если зарплата будет не меньше 50 тысяч. Им и так хорошо.
Ровно такие же истории, слово в слово я на прошлой неделе слышала от ярославцев и жителей Ростова-на-Дону и во множестве читала в интернете. Спрашивается – кто это такие? Что это за провокация и почему нас, местных жителей, изо всех сил натравливают на беженцев? И почему мы верим этому дезертирскому быдлу, этим предателям, а не стараемся включить голову и понять ситуацию, как она есть, чтобы остаться людьми, а не сорваться в «суд и осуждение»? Прежде чем возмутиться - оцените источник возмущения! Ни к чему питаться нелепыми сплетнями и придумывать себе образ врага на радость КОМУ-ТО, кому это выгодно.
Гораздо полезнее найти лишнюю в хозяйстве кастрюльку и отнести нуждающемуся человеку. Не обязательно беженцу и не обязательно из Украины...