В литературе Русского Севера произошло важное событие: карельские авторы провозгласили новое направление – северная проза. Поскольку и мы тоже являемся частью Севера, это заметная новость для вологжан, интересующихся современной литературой.
Зачем понадобилось придумывать манифест в век, когда от официальных творческих заявлений уже отвыкли и сами авторы, и читающая публика? Что это такое – новая северная проза?
Основоположниками направления стали четыре прозаика: Ирина Мамаева, Яна Жемойтелите, Дмитрий Новиков и Александр Бушковский. Каждый из них – авторитетный автор. Дмитрий Новиков – лауреат одной из главных премий страны, а именно Новой Пушкинской. Ирина Мамаева буквально произвела фурор со своей повестью «Земля Гай». Это произведение о деревне до сих пор обсуждают и на разные лады пытаются интерпретировать. Яна Жемойтелите, кроме всего прочего, еще и замечательный критик. Лично я, читая ее статьи, восхищаюсь смелостью и прямотой ее суждений. Не только в прозе преуспел и Александр Бушковский. Его статья «Размышляя о патологиях» получила в 2012 году главную премию основного журнала литературной критики «Вопросы литературы». Эти авторы относятся к разным творческим союзам, что не помешало им объединиться для общей цели – для создания новой северной прозы.
Перечислим основные положения манифеста, и подумаем, почему и откуда они появились.
1. Герои-северяне.
Героями книг в новой северной прозе часто становятся не жители мегаполисов, а обитатели провинции. «Хочется обособиться от Москвы, писать о Севере, о его людях, которые совершают свой маленький подвиг, об их жизни», - говорит Ирина Мамаева.
Это заявление возникло не на пустом месте. Оно медленно зрело в недрах литературного процесса в течение последних лет. Есть исследование доктора филологических наук Владимира Шапошникова (Москва), который провел анализ произведений ведущих авторов последнего десятилетия (Улицкая, Садулаев, Маканин, Пелевин и другие). Филолог выяснил любопытную вещь – жизнь деревни, природы, провинции практически исчезла в последние годы из тематики современной русской литературы. «И просторечие – это речь города», - отмечает ученый. В центре внимания подавляющего большинства авторов – среднестатистический житель мегаполиса в тот или иной исторический период или как вариант – в некой фантастической вымышленной «время-реальности». Объясняется это положение дел банально просто – авторы, чьи тексты попали в филологический обзор, вряд ли знают, например, реальную жизнь захолустной вологодской деревеньки.
К возникновению противопоставления «столица(мегаполисы) — провинция» вела сама история русской литературы. Вот что пишет выдающийся литературовед (и наш земляк) Игорь Шайтанов: «В России веками пафос культуры был пафосом собирания, централизации. Провинцианализм — знаком отпадения или даже выпадения из культуры. Об этом свидетельствует русская классическая литература, либо суровая к провинции, либо мало ее замечавшая» (статья «Что такое культура провинции» из книги «Вологодские пенаты, или Пятая Вологда»). Отчасти такое положение дел объясняется и тем, что наши классики и сами являлись носителями «столичной культуры», собственная деревня/провинция для них часто была не знакома. Взять хоть А.С. Пушкина. Сейчас мало кто задумывается, что его просвещенные современники из Петербурга даже не всегда умели говорить и думать по-русски, предпочитая французский, не говоря уже о том, что не знали фольклора и традиционной народной культуры. Пушкин восполнял этот пробел, в том числе написав свои гениальные сказки.
Но вернемся в наши дни, где мы пожинаем плоды нашей истории. Конечно же, о ком и о чем писать – это всегда свободный выбор каждого прозаика. Никто, разумеется, не говорит, что прямо завтра с утра все литераторы России должны дружно податься в новые Пришвины и Беловы. «Мы ни от кого не открещиваемся и никого не сбрасываем с парохода современности», – говорит Дмитрий Новиков. Однако, живя на Севере, авторы новой северной прозы тоже оставляют за собой это законное право на свободный выбор собственного героя и собственных тем. Это природа, деревня, провинция. Это рядовые северяне, крестьяне, охотники и рыбаки и т.д. Кстати, не только литераторам не нравится упорное игнорирование жизни в глубинке как темы для искусства или для СМИ. Посмотрите, как емко и точно сформулировал отношение к этой тенденции актер и певец Игорь Растеряев:
Далеко от больших городов,
Там где нет дорогих бутиков,
Там другие люди живут,
О которых совсем не поют.
Не снимают про них сериалов,
Ведь они не в формате каналов,
И не пишет про них интернет,
Их совсем вроде как бы и нет.
Игорь Растеряев «Комбайнеры»
Но на самом деле «есть жизнь за МКАДом», и есть прозаики, поэты, художники, фотографы и музыканты, готовые о ней рассказать. И таких творческих людей с каждым годом все больше (и по возрасту они все моложе), поскольку наша страна – это не только Москва, Питер, Новосибирск, Екатеринбург и т.д. Это еще и сотни тысяч деревень, райцентров, маленьких областных городов, это еще и хутора, и лесные делянки, и зимовки охотников и т.п. И всюду живут люди, достойные стать объектом внимания в разных видах искусства. Кроме того, в провинции выросло новое поколение прозаиков, поэтов, музыкантов и т.д. Им интереснее тот мир, что рядом, а не тот, который где-то там по ту сторону экрана.
2. Показали язык :Р
Уже упомянутым выше «просторечием города» русский язык не начинается, не заканчивается и не исчерпывается. А начинается он с диалектов, скажем, с того самого вологодского «оканья», которое так неумело пародируют ( а иногда и высмеивают) в современных сериал «а ля рус деревнька». Как только умирает диалект, умирает и язык. Так начиналось «онеменение» латыни и древнереческого, шумерского и старославянского. А в центре – литературная норма, которую подпитывает в том числе и «просторечие города», но только как тоненький ручеек, один из многих. Северные прозаики берут за основу все богатство языка, включая шикарное многообразие «просторечий провинции», без которых вся нация рискует остаться безъязыкой, поскольку на заимствованиях из английского дальше офиса не уедешь.
3. Красота факта.
Одна из отличительных черт новой северной прозы – это реализм. Почему реализм? Потому что он сочетает красоту и правду, а без них на суровом Севере долго не протянешь. Попытаюсь объяснить.
Мне как-то попалось рассуждение одного уважаемого мной прозаика, который предложил писать о современной деревне, используя инструментарий фантастики. На данный момент это типичный подход для литературы мегаполисов. Критик Роман Сенчин считает, что литература последних лет слишком долго была «чересчур художественной» (книга «Теплый год Ледникового периода»). Я согласна с ним абсолютно. Авторы так заигрались с фэнтези, с гротеском, сатирой, многоуровневой метафорой и т.п., что разучились чувствовать красоту факта, начали бояться публицистичности, часто путая ее с обыкновенным реализмом. Но в некоторых случаях сам факт несет такую мощную художественную и эстетическую нагрузку, что с ним не сравнится никакая самая изысканная метафора. В этих случаях вымысел – лишний элемент, как пачка сахара в борще. Но в мегаполисах есть понятие моды, и литераторы упорно добавляют рафинад в бульон.
Видите ли, я родилась и выросла в деревне, до сих пор там живу и о ней же пишу. Я убедилась на горьком опыте: реальность русского села - гораздо бОльшая экзотика для современных горожан, чем, например, жизнь на Марсе. То есть в инопланетян они поверят легче и проще, чем в те деревенские реалии, которые я использую. Читателям приходится объяснять каждую реальную деталь так, как будто я описываю подробности из миров братьев Стругацких. А что будет, если я еще и фантазировать начну, заниматься безудержным творением метафор и гротесков? В этом случае в моем тексте от деревенской тематики ничего не останется. Это будет очередной текст в духе, скажем, Пелевина или Глуховского, а также очередная (одна из многих) строчка в исследовании д.ф.н. Владимира Шапошникова.
И без лишнего вымысла реальность Севера так экзотична и фантастична, что не прибавить и не убавить. Достаточно сказать, что вся карельская тайга – это один безбрежный живой миф (почитайте Дмитрий Новикова и убедитесь в этом сами). Да и, как я уже говорила, многие детали и реалии деревни и без того потребуют многочисленных, подробных авторских комментариев и объяснений, поскольку они совершенно незнакомы тем же жителям мегаполисов.
О чем меня только не спрашивали читатели! Их вопросы звучат для меня и смешно, и грустно, и я воистину чувствую себя жителем другой планеты. Вот для примера список часто задаваемых мне вопросов и ответов на них.
Правда ли, что коровы любят конфеты? – Еще как любят! В моем детстве на животноводческую ферму, где трудились мои родители, привозили отходы с кондитерских фабрик. А уж как буренушки любят патоку и варенье!
А вальдшнепы на тяге всегда летят одним и тем же путем? Точно всегда? А откуда они знают, куда им лететь? – Точно всегда. Не только одним путем, но и по одной траектории, знание которой передается, очевидно, генетически из поколения в поколение. А почему, орнитологи до сих пор не знают. Такое вот обыкновенное чудо из чудес.
Почему старые бабушки в вологодских деревнях шили кукол даже для мальчиков и мужчин? – Это отголоски угро-финских поверий. Напомню, что раньше нашу область заселяли угро-финские племена. Одно из крупнейших поселений еще первобытного века находилось на реке Вёксе под Вологдой. У этих племен были свои традиции и обычаи, которые трансформировались и смешались с христианскими и славянскими. В некоторых деревнях на каждого будущего и настоящего охотника полагался оберег-кукла. В них не играли, конечно же, хранили тайно.
А почему крестьянам не нравится покупать молоко в магазине? – Потому что они крестьяне, и хотят молоко не покупать, а продавать, т.е. иметь возможность держать коров. Сейчас такой возможности государство не дает, задавило ценами на корма.
А правда, что в русской печке можно мыться? Ожогов точно не будет? – Можно и нужно. Очень для здоровья полезно. Когда моются, огонь уже не горит, только жар остается, ожогов не бывает.
А у вас в рассказе собачке лапки косой отрезали: что коса, правда, такая острая, как скальпель? – Бывали несчастные случаи, когда хорошо отточенной косой перерезали не то что лапки собачке, а ноги здоровенным мужикам. Не случайно ведь и смерть с косой ходит.
Готова поклясться, как на суде: все сказанное правда и только правда, как бы фантастично не выглядели эти факты в глазах людей, рожденных в многоэтажках, людей, которые никогда не ходили на тягу, не мылись в русской печке, не имели оберега в виде куклы, не набивали косу и вообще не сенокосили, не держали коров, не избавлялись от них из-за высоких цен на корма и не страдали потом от того, что за молоком нужно идти в магазин, а не к родной матушке-Звездке. Ну, вот опять требуется пояснение! Звездка - это традиционная и любимейшая для вологодских деревень кличка для коровы с белым пятнышком на лбу. Изначально весьма поэтичное сравнение. Сколько в нем любви и восхищения той, что кормит всю семью от мала до велика!
Реальная фантастика деревни: Звездки, уплетающие конфеты. Куклы для суровых охотников. Косы, острые, как скальпель хирурга, и птицы, что совершенно по-библейски оказываются умнее мудрых ученых. Факты и только факты, которые выглядят более художественно, более эстетично, чем вымысел. И вымысел, который чаще всего в деревенской тематике (и в тематике природы) отдает прогорклой фальшью, достаточно посмотреть телесериалы «а ля рюс деревенька».
Остается добавить, что Интернет-журнал «Лицей» (Карелия) начал публиковать произведения северных прозаиков. В том числе в рамках проекта Дмитрия Новикова «Новая северная проза» напечатан мой рассказ «Как Байкала хоронили». Даю ссылки на уже вышедшие тексты. Список будет пополняться.