Безусловный плюс дебатов, как просветительского проекта, в том, что мы стали лучше понимать друг друга, впрочем, мои выводы о православии нельзя назвать ободряющими.

Дебаты, как шоу, были не слишком удачны, потому что одна из сторон не собиралась аргументировать свою позицию, а другая отнеслась с уважением к вере, которая не нуждается в доказательствах.

Правда, православные активисты перепутали веру в бога — милосердие, всепрощение и пр. — с верой в волшебную силу магических атрибутов, но это мы знали и раньше, такая вот бытовая вера.

Осталось без ответа, например: зачем попам дорогие машины; о региональном курсе «Истоки» как пропаганде православия; о принципиальной разнице между Pussy Riot и Ксенией Петербуржской, откуда неправославным знать такие детали, как местонахождение и назначение солеи и не желают ли православные сесть на пару лет за нарушение шариата.

Причем это не вина ни Ивана Попова, ни Анатолия Грязнова. Анатолию просто не дали дожать ни один вопрос — регламент. Иван прекрасно понимал, что ответов на эти вопросы не будет, потому что их не существует и выжимал из этих дебатов, что мог. Единственное по итогам дебатов (для следующего раза) мое предложение Анатолию: дали микрофон — крутись, как хочешь, а оппонента жми! Анатолий был излишне этичен с уверенной в поддержке православной общины и потому не склонной играть по-честному Полиной Малышевой.

Серия эмоциональных вопросов о приходе религии в школы вызвала у Полины улыбку победителя: «что плохого, если дети узнают больше об истории родного края?» Нет, знаете ли, история не подается в таком сусально-квасном виде. Это пропаганда, смотрим правде в глаза. В школьном курсе есть история, в рамках которой все необходимые факты об общественной и политической деятельности религий и должны освещаться. Добавляйте! Только и инквизицию не забудем, и роль РПЦ в Великой Отечественной. Не устраивает? Еще бы! Органы власти поистине стали частью народа, чиновников страшит гнев божий, так что вологодские школьники плюются, но изучают начала закона божьего, Полина сияет, а ответственные родители возмущены, как Анна Гуслистова, как я.

Теперь о сексе. Эту тему задали православные, очевидно, они хотят узнать больше. Иван Попов в свойственной ему манере поддержал такой поворот дискуссии. Анатолий в понимании оппонентов должен был устыдиться и осудить эротически-политическую акцию группы «Война» в Зоологическом музее.

Сюрприз! В светском обществе тема секса не под запретом, а сальные шуточки были и остаются частью человеческой культуры и, уверена, так будет и после естественного отхода религий на полагающиеся им маргинальные (в хорошем смысле, гугль в помощь) позиции. Мало того, на дебатах я ощутила на себе, как растущее православное давление в этой сфере провоцирует на подобные шутки.

Принятый же в первом чтении закон об уголовном преследовании оскорбления чувств верующих буквально берет на слабо. Я всегда уважала эти чувства, и результат плохой: религия уже в школах. Так что по итогам инквизиторского процесса и законотворческой деятельности уважения к православным в обществе явно убавилось. Один мой знакомый (удивительно светлый, позитивный, честный человек, он, например, не только жене не изменяет, но даже платит все налоги ) после приговора Наде, Маше и Кате выбросил крест.

Давно замечено, что христианские заповеди чаще и охотнее соблюдают неверующие. Им грехи не отмолить, так с ними и живут, потому и не копят. Грехи финансово выгодны церкви. Грешники приносят гораздо больше дохода. О нестяжательстве священников не будем, прошу не пытаться оскорблять мой здравый смысл.

Еще одно неприятное наблюдение. Верующие просты и невинны, как дети. Многие из них склонны любое незнакомое и пугающее явление сравнивать с какашками. Видимо, это по-христиански. Видимо, это то, что, по мнению православных активистов, всех объединяет. Меня лично от этого тошнит.

Тема обиды меня немало позабавила во всей этой истории с Pussy Riot. Вот я, к примеру, верю в здравый смысл моего народа, в большой взрыв, в эволюцию. И что, если кто-то из моих соотечественников разобьет глобус или будет отрицать неандертальцев или выберет Путина, мне обижаться и бежать в суд? Нет, моя вера тверда, не нуждается в светской судебной защите, при том, что и на высший суд надежды особо нет Что же это за обида на девушек, которые молились иначе, чем это принято у православных? Что это за вера, такая уязвимая и обидчивая? Почему бы не положиться на высший суд и по пути не исполнить пару-тройку заповедей Христа?

Мешает страх потерять последнюю надежду. Ни правительство, ни оппозиция (не к ночи будь помянута:)), ни Пенсионный Фонд, ни полиция, ни отечественная медицина — ничто не надежно, все зыбко. С другой стороны есть практически вечная в истории человечества надежда на финальную справедливость. В церкви все просто и понятно: молись, покупай свечки, соблюдай пост — эти три несложных действия дают равное для банкира и бомжа право на счастливую жизнь хотя бы после смерти. Этот бонус используется всеми поголовно религиозными деятелями, даже в людоедских племенах, и — удивительно! — всегда с неизменно превосходным для жрецов результатом!

Еще зависть к смелости. В лице возмущенной православной общественности имеем, к сожалению, тех, кому нужен поводырь, кто не желает заморачиваться, отличая самостоятельно добро от зла, красоту от уродства, и потому испытывает трудности с созданием нового, сплошные репродукции. Это, кстати, означает, что агрессивно-послушное большинство не даст Церкви реформироваться и она будет все больше отдаляться от народа.

Патриархи РПЦ всегда будут (доказано тысячелетней историей: никогда с народом, всегда с властью) на стороне победителя, и православные активисты неизбежно в свое время дружными рядами пойдут рвать майки с партийной символикой жуликов и воров.

Когда господь не покарал кощунниц на месте (о том, что произошло чудовищное кощунство, не сравнимое с обливанием икон и пилением крестов телезрители узнали от самого Кирилла, подталкиваемого Путиным, и от специально нанятых комментаторов-нагнетателей), люди реально испугались: а вдруг церковные законы не работают, и всё: все посты, все свечки — всё зря! На кого надеяться? Во что верить?

Я сочувствую.