Вообще всё это можно разложить уже не на эмоциях, а более спокойно и по порядку. Я вчера выпивал в компании старых приятелей и долго с ними об этом спорил, и пусть это будет частично по следам спора.



1. Ты что, считаешь, что они поступили хорошо? Ты это одобряешь?



Нет, не считаю и не одобряю. На эстетическом уровне мне эта акция просто неинтересна, на этическом — скорее, неприятна. Другое дело, что значимость личной оценки обратно пропорциональна сроку, отбытому PR в тюрьме.



2. А если бы тебя так оскорбили/у тебя дома так сплясали/тебе на стол насрали?



Очень частый довод, и вчера, например, я его тоже услышал не единожды. Это довольно противный сорт аргументации к пафосу, как бы предполагающий, что оппонента никогда не обижали, не задевали и не оскорбляли в лучших (или хотя бы не в самых худших) чувствах, и он ну никак не может примерить на себя чужие страдания.



Оскорбляли. Могу примерить. Собственно, именно поэтому я не очень верю в душевные муки потерпевших, ненатуральные и написанные под копирку.



3. Если их не наказать, то все начнут такое вытворять.



По-моему, интеллектуальная беспомощность аргумента «если все так будут» очевидна. Если все москвичи плюнут, будет озеро. Если все китайцы прыгнут — землетрясение.



И, конечно же, уголовное наказание является не главным и уж подавно не единственным социальным регулятором. Если я, дожив до 26 лет, ни разу не сплясал в балаклаве ни в Софийском соборе Вологды, ни в «мичети» Кул-Шариф, ни в синагоге международного аэропорта Бен-Гурион, то причиной этому уж точно не страх 213 статьи.



Более того, предположить схожие и, боюсь, куда более худшие выходки в храмах можно именно теперь. Да какое предположить, они уже происходят. При этом концерты PR на мавзолее или крыше троллейбуса не вызвали ни малейшего интереса.



4. Они осквернили святое место.



Во-первых, не осквернили. У слова «осквернение» применительно к православному храму есть чёткое терминологическое значение, и танцы PR ему не соответствуют. К тому же, при настоящем осквернении храм прекращает функционировать до переосвящения. ХХС не переосвящали.



Во-вторых, никаких юридических преференций перед цирком, стадионом или кинотеатром не имеет и храм. И, если перевести случившееся на язык голых фактов, то получится следующее: «Несколько человек пришли в некое общественное место и несколько минут вели себя не так, как в этом месте принято». Никаких других преступлений там нет. Они даже ничего не сломали. По мнению судьи Сыровой это стоит двух лет в тюрьме.



5. Они знали, на что шли.



Не уверен. На штраф или спецприёмник — возможно. Провести полгода в СИЗО и ещё полтора года в колонии — сильно сомневаюсь.



Впрочем, по мнению «повидавшего жизнь» русского человека, под первым номером усвоившего заповедь «не выёбывайся», все всегда знают, на что идут.



6. И что, можно просто так оскорблять чувства верующих, издеваться над религией?



Я думаю, да, можно. В конечном счёте, это является одной из опор веротерпимости и свободы совести. Я бы предпочёл жить там, где над моими взглядами открыто смеются (что некоторые и делают, и дай им бог здоровья), нежели там, где они запрещены.



Поэтому да, можно оскорблять чувства православных, баптистов, крутящихся дервишей, либералов, ватерполистов, перидромофилов и вообще всех на свете без исключения. В противном случае мы сталкиваемся с тем, что государство делит своих граждан на тех, чьи хрупкие и уязвимые чувства оно бережёт, и тех, кому в наличии тонких чувств отказывает.







Это часть оформления здания берлинской левой газеты «die tageszeitung». Человек слева держит табличку со словами «Верховный суд: теперь каждый может сказать пиписька». Более чёткого и универсального определения свободы слова я не знаю. Кстати, обратите внимание, как этот человечек одет, это, конечно же, оскорбление чувств верующих.



Само собой, есть важное уточнение. Живя в свободном обществе и имея возможность нести любую ахинею, какую вздумается, было бы правильным не лезть в места, специально отведённые для других целей. К таким местам относится и ХХС. Но для защиты монастырей от сующихся со своим уставом есть очень простой и надёжный инструмент. Он называется Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях.



7. И что их, вообще не наказывать?



Частично ответ содержится в предыдущем разделе. Всё, что было содеяно PR, целиком укладывается в содержание КоАП РФ.



Можно наказывать так, как это делают прокуратура и Хамовнический суд: приобщая показания потерпевших о том, как они «оцепенели от бесовских дрыганий», используя в судебном определении слово «богохульство» и ссылаясь на безграмотные предвзятые экспертизы. По-моему, страшно само существование подобных практик. Страшно ещё и потому, что РПЦ вовсе не обороняется от натиска в осаждённом ХХС. Напротив, она ведёт очень активную экспансию, пытаясь сунуть свой нос всюду, от школ до выставок Пикассо. Спрашивается, есть ли гарантия того, что похожие формулировки будут применены к тем, кто в храм не вломится, а заденет духовные основы православия иным образом? Я таких гарантий не вижу.



8. Против PR выступает большинство.



Во-первых, есть довольно банальные вещи, вроде того, что право это не только воля большинства, но и защита меньшинства.



Во-вторых, как писал Алексей Толстой, «есть мужик и мужик». Есть социологические данные, показывающие, что число сторонников тюремного срока уменьшалось все полгода заключения PR под стражу. Кроме этого, как обычно бывает, громче слышны голоса более активных и пассионарных, а в данном контексте активность и пассионарность как-то сами собой оказались сплетены с узколобостью, нетерпимостью и любовью к насилию. Это бывает, но не надо думать, что неодобрение акции в ХХС обязательно синонимично истерике самых реакционных церковников или патентованных мерзавцев вроде Михаила Леонтьева или Максима Шевченко.



Наконец, единства не наблюдается даже внутри самой РПЦ. Яркий пример — Кураев. Дьякон, как мне давно кажется, человек очень прагматичный и лицемерный, и, вероятно, выступает в защиту PR неспроста, но факт остаётся фактом — к милосердию призывал один из самых известных и авторитетных церковных спикеров.



9. Защита PR наносит ущерб либералам и оппозиции вообще. «Сделали из говна икону».



Да, защита PR однозначно наносит электоральный ущерб любому оппозиционному политику. Я писал выше, что большинство россиян вовсе не зовёт к топору, но одобрение плясок в ХХС распространено ещё меньше — учитываем, что часть наших соотечественников ещё и информирована о случившемся поверхностно. Поэтому репутация защитника хулиганок повредит кому угодно и на любых выборах.



Другое дело, что лично для меня во всех политических процессах важен не только уход Путина, но ещё и желательный приход на его место Непутина. И потому от любого политика хотелось бы хоть минимальной приверженности принципам свободы и ценностям светского государства.



Икону же, насколько я мог заметить, из PR делает лишь очень маленькая группа эстетствующих радикалов. Основная линия общественной защиты, насколько я мог её отслеживать, строилась совсем иначе.



10. Вы все хотите развала России.



Да, безусловно, я просто сплю и во сне вижу развал России.



Впрочем, деградация общественных институтов и победное шествие мракобесия как раз к нему и приведут.