С Надеждой Мандельштам и ее кругом Шаламов порывает в конце 1968 года. Длились эти отношения больше трех с половиной лет и не имеют ничего общего с тем, как их подает Ирина Сиротинская в главке «Надежда Яковлевна Мандельштам» своего лживого мемуара. Проследить их эволюцию за скудостью данных трудно, но, как выясняется, еще в сентябре 1968 года эти отношения сохраняли постоянство и доверительность. Шаламов знал о работе Надежды Яковлевны над «Второй книгой» и, как видно, не поощрял этого занятия (не потому, разумеется, что речь о мемуарах вдовы поэта — первую книгу воспоминаний Мандельштам он принял почти восторженно), — не поощрял (не «хвалил») в силу общего изменения отношений, движущихся к финалу.



__________



«Эпистолярно-биографических вех, документирующих работу Н.Я. над „Второй книгой“, еще меньше, чем в первых двух случаях [имеются в виду книги „Воспоминания“ и „Об Ахматовой“]. Почти все они, собственно, восходят к переписке Н.Я. с Натальей Евгеньевной Штемпель и начинаются, самое раннее, только с 31 июля 1968 года: „Немножко работаю, но очень мало“. Следующая полушутливая вешка датируется сентябрем того же года:

Вроде пробую работать, но почти ничего не выходит. Не знаю, как быть. Варлаам раздувает ноздри и говорит, что никакой комиссии [по литературному наследию Мандельштама, второй по счету, во главе с Симоновым] не надо... Ему хорошо... И еще: существует специальная литература жен, писавших о своих мужьях. Этой литературе никто, как известно, не верит. Поэтому Варлаам советует немедленно перестать писать об Осе. Я даже затосковала: попасть в эти жены обидно, но это единственное, о чем мне хочется говорить и о чем мне есть что сказать. Беда... Посоветуйтесь про жен с Шурой, но пусть он помнит, что у всех жен были друзья, которые их хвалили. Пишите, Наташа...»



В том же сборнике еще один штрих к отношениям Мандельштам и Шаламова.

Визит к Ахматовой в Ботнинскую больницу, поздняя осень 1965 года:

«Последние месяцы жизни A.A. провела в Боткинской больнице. [...] Она всё хотела приехать посмотреть мою новую квартиру, уже было собралась, но ей стало плохо. Отложили на два дня, но она очутилась не у меня, а в больнице. В испуге я помчалась к ней. Меня провожал Шаламов. Он остался ждать в раздевалке, а я поднялась наверх. Такой страшной я ее никогда не видала.[...]

Я спустилась к Шаламову в полном ужасе: конец, как быть без нее?»

Кстати, оставаясь внизу, Шаламов передал Ахматовойзаписку, в которой возводит адресата в «живые Будды» — с годами он пересмотрит это отношение на более трезвое.



Надежда Мандельштам, «Об Ахматовой», М. 2008, сост. Павел Нерлер, электронная версия в библиотеке ImWerden