"Наш город стал неузнаваем«,-

Как похвальба звучит опять.

О горький смысл! Так изменяем,

Что вправду стало не узнать.

Дома с верандами, балконами

И мезонинами — увы!

Как не назвать вас обреченными,

Коль ваши судьбы таковы?



Б. Чулков



Но далеко не всех такая судьба устраивает. И вот в журнале «Крокодил» в 1985, 1986 и 1987 годах появляются последовательно три статьи, посвященные настоящему и будущему деревянной Вологды. «Отцы города» критику восприняли своеобразно: после последней статьи без всякой надобности было снесено сразу несколько домов. " Это цитата из книги Сазонова А.И. «Такой город в России один».



Вот уж точно — жива традиция — сносить дома в ответ. Преемственность политики на лицо.

Только сейчас начали говорить о культурном и историческом наследии — в 1987 об этом не говорили с высоких трибун.

Действующие лица — живы и здоровы.

Домов нет, которые недавно были.



Журнал «Крокодил» 1985-1986-1987:

1.ЗАСТЫВШАЯ КАКОФОНИЯ

2.РЫЦАРИ ЭКСКАВАТОРНОГО КОВША

3.ГДЕ РЕЗНОЙ ПАЛИСАД?



Статья отсканировалась хуже, корректировала текст руками, вроде точно.







№ 14 май 1987 год, стр. 6-7.



Татьяна ШАБАШОВА, специальный корреспондент Крокодила



ГДЕ РЕЗНОЙ ПАЛИСАД?



ЭТОТ ВОПРОС НЕ ВОЛНУЕТ НИ ГОРИСПОЛКОМ, НИ ПРОКУРАТУРУ ВОЛОГДЫ, ПОЭТОМУ КРОКОДИЛ В ТРЕТИЙ РАЗ ПИШЕТ О СУДЬБЕ СТАРИННОГО РУССКОГО ГОРОДА.



Сигналили из Вологды: «Пока мы с вами беспечно распеваем песни про „резной палисад“, отцы города в прямом смысле слова уничтожают народное достояние — памятники архитектуры, истории, культуры, революционной славы! Помогите!!!»

Дважды выступал Крокодил в защиту Вологды — в № 20 за 1985 год (фельетон «Застывшая какофония») и в № 29 за 1986 год (фельетон «Рыцари экскаваторного ковша»). Но ни первое, ни второе выступления не принесли желаемого результата! Крокодильские страницы пылали гневом, а их поливали холодной водичкой из детской леечки — иначе не назовешь полученные редакцией благополучно-снисходительные отписки председателя горисполкома А. Н. Плеханова. С другой стороны, и его понять можно: отвечает-то сам критикуемый! Не уподобляться же ему той самой злополучной унтер-офицерской вдове, что сама себя высекла? Вот и испещряет товарищ Плеханов свои ответы на критику обтекаемыми словесными формами: «Определены меры по улучшению дела охраны, реставрации и использования памятни¬ков истории и культуры». А нам как раз и хотелось бы узнать, что это за чудодейственные «меры»? Или: «Исполком указал главному архитектору города (тов. Л. А. Тихомирову) на имеющиеся факты нарушения Закона РСФСР »06 охране и использовании памятников истории и культуры«. Спасибо и на этом. Но опять же недоговорено, а указал ли кто-нибудь товарищу Плеханову на то же самое? Что до облисполкома и лично его председателя товарища Корнилова А. Г., то высокий этот орган власти не только не перечит Плеханову, а с любезностью необыкновенной все его градоразрушительные распоряжения тут же утверждает. Это именно они, товарищи из облисполкома, совершали деловые вояжи в Москву с просьбами разрешить строительство убийственной для двухэтажной Вологды четырнадцатиэтажной махины в самой что ни на есть старинной части города.

Не получив окончательного разрешения, ходатаи не упали духом: «Министерство далеко, а своя рука — владыка!» В результате Гулливером среди лилипутов обосновался скороспелый небоскреб, придавив собой исторический центр и таранив силуэт Вологодского кремля с его жемчужиной — Софийским собором. Судя по всему, многочисленные постановления, письма, телеграммы из Министерства культуры РСФСР с требованиями соблюдать закон об охране памятников служат для вологодских администраторов развлекательным чтением. Не более того. Так же, как и письма вологжан.

«Дорогой Крокодил! — пишут научные сотрудники Дома-музея М. И. Ульяновой.— Помоги нам убедить председателя Вологодского горисполкома товарища Плеханова в том, что разрушать мемориальность заповедной зоны семьи Ульяновых в Вологде не нужно. Зачем сносить дома, которые можно и нужно реставрировать? Ведь здесь каждый дом, каждый двор связан с пребыванием в Вологде матери и сестер В.И.Ленина. И эти места, к счастью, сохранились в первозданном виде и дороги каждому вологжанину».

Очевидно, не каждому эти места дороги, если приходится просить-умолять не замахиваться экскаваторными ковшами на святыни! На встрече председателя горисполкома с избирателями из ряда поднялась учительница Т.И.Калинина и, сдерживая гнев, спросила:

— Долго вы еще, товарищ Плеханов, будете сносить памятники национальной культуры только потому, что они вам не по вкусу? Я здесь родилась, прожила всю жизнь, в Вологде жили все мои предки до седьмого колена, и мне невыносимо больно видеть, как обезображивается мой родной город. Где изумительные двухэтажные особняки, сработанные народными мастерами прошлого? Где резной палисад, я вас спрашиваю?!

Конечно, надо признать, вопросы прозвучали резковато. Но и поставленные ребрами они не озадачили товарища Плеханова.

—Ну, зачем Вы так, уважаемая Татьяна Ивановна? — С отеческой укоризной покачал головой Алексей Николаевич. — Приходите ко мне в горисполком в любой день и час, так мы с Вами сядем рядком и поговорим ладком и все вопросы решим в мирной конструктивной беседе.

Только покривил душой председатель. Слово у него разошлось с делом. Не принял он избирательницу ни в «любой» день, не в «приемный», хоть и обивала она долгие месяцы пороги горисполкома. Не догадывалась простодушная Татьяна Ивановна, что уважаемый мэр строго-настрого наказал замам-помам и секретаршам своим всех, кто явится ратовать за деревянный «хлам», до себя не допускать.

«С болью отмечаем, — пишут вологжане, и с возмущением сообщаем об исчезновении уникальных архитектурных памятников. Такой город, как Вологда, не должен быть доверен людям, не умеющим ценить его уникальность и красоту... Спасите город от гибели!!!». В конце письма лист с подписями. Подсчитали — их около ста!

Любопытна одна деталь в ответе товарища Плеханова на второе выступление Крокодила. Она могла бы утонуть в потоке общих фраз о «согласовании», «утверждении», «положении», «планировке», «регулировке», «корректировке», но мы выудим ее и рассмотрим.

«В настоящее время, — пишет товарищ Плеханов (хотя, должно быть, для подстраховки внизу указывается, что „ИСП. ТИХОМИРОВ Л.Н.“ — т.е. главный архитектор), все новое строительство в центральной части города ограничено. Ведется лишь строительство отдельных уникальных (запомни это слово, читатель!), важных (и это словечко не забудь!) в градостроительном отношении объектов...»

Что же это такие «важные» до уникальности объекты, ради которых можно не моргнув нарушать закон и втискивать их в заповедный центр города? А это, уважаемые товарищи, девятиэтажный жилой дом сотрудников горисполкома, жилой дом обкома КПСС и уже упоминавшееся четырнадцатиэтажное здание облисполкома. Правда, после громкого скандала, взбудоражившего весь город, часть квартир обкомовского дома повышенной комфортности отдана передовикам производства. Но это сути дела не меняет: важность и уникальность этих объектов состоит в том, что они напрочь разрушили уникальность старой Вологды.

Но вот вопрос, который давно рвется на эту страницу: а что же прокуратура? Прокуратура в лице прокурора города товарища Корнилаева взирает на то, как нарушается закон и ... безмолвствует. Производственная группа по охране памятников сигналит в прокуратуру — сообщает адреса, приобщает документы, а прокурор А.В.Корнилаев все вошедшие к нему бумаги складывает в аккуратную бандероль и переправляет... кому бы Вы думали? В управление культуры облисполкома Тамаре Васильевне Замараевой с прелюбопытной припиской: «по имеющейся договоренности (!) возвращаю Вам материалы, направленные производственной группой по охране и эксплуатации памятников истории и культуры в прокуратуру города. ПРИЛОЖЕНИЕ на 18 листах».

А товарищ Замараева строга. Это как изволите понимать? Какая-то производственная группа смеет соваться в прокуратуру, вытряхивать сор на мундир? И передает эту злополучную бандероль обратно в производственную группу с указанием: «впредь таких вольностей не допускать!»

Приехав в Вологду направляюсь с представителем производственной группы по охране памятников

М.И. Карачевым на встречу с А.В.Корнилаевым. И в результате почти трехчасовой беседы, прошедшей в холодной недружественной атмосфере взаимонепонимания, получаю в чистом виде одну из причин творящихся здесь разрушений: прокуратура ни какого «высшего надзора» не осуществляет, ее голос в хоре начальственных голосов, как сказал поэт, «тоньше писка». Охрана памятников для нее посторонний вопрос. Из эмоционального диалога Карачева и Корнилаева читателю все станет ясно.

КАРАЧЕВ: Мы направили вам 18, а потом 50 листов с сообщениями о нарушениях, а вы нам даже не ответили!

КОРНИЛАЕВ: Это не мои вопросы, не вопросы прокурору! У каждого своя компетенция. Я не обязан хранить ваше старье!

КАРАЧЕВ: Это не старье, а национальные ценности!

КОРНИЛАЕВ: Эти ваши ценности давно разваливаются!

КАРАЧЕВ: И будут разваливаться, пока прокуратура будет занимать позицию невмешательства!

КОРНИЛАЕВ (Исчерпав весь запас вежливости переходит на «ты»): Все вопросы к своему начальству Замараевой!

КАРАЧЕВ: В заповедном центре построены типовые высотные дома, это же грубое нарушение законодательства!

КОРНИЛАЕВ: Вы группа по охране, вы и охраняйте!

КАРАЧЕВ: Мы не можем ходить с ружьем и охранять! Горисполком идет на грубое нарушение законодательства!

КОРНИЛАЕВ: У меня и своих проблем хватит!

КАРАЧЕВ: Если нарушается закон и не выполняются требования министерства, куда же нам ещё обращаться, как не в прокуратуру?

КОРНИЛАЕВ: Если бы ты мне дал документы, я бы представления в горисполком давно внес! Что же ты молчал?

КАРАЧЕВ: Да мы же вам на восемнадцати листах, вам на... на... (от возмущения на-на... пя-пятидесяти листах...

КОРНИЛАЕВ (утомленно): Ну и что дальше?

КАРАЧЕВ: А дальше то, что прокуратура должна нарушения закона пресекать!

КОРНИЛАЕВ: Михалываныч, имей в виду — нам с тобой работать!.. Я бы тебе не советовал все валить на прокуратуру!

КАРАЧЕВ: Не надо мне угрожать! На Пушкинской, 12 разрушили часть стены, на Комсомольской, 18, дом сожгли, а это были памятники охраняемые законом!

КОРНИЛАЕВ: А Тихомиров говорит, что все в порядке, что дом на Комсомольской будет перенесен!

КАРАЧЕВ: А вы верите! От дома остались одни головешки!

КОРНИЛАЕВ: А я надзор за городом не осуществляю! Зачем ты меня вмешиваешь в эти вопросы?

КАРАЧЕВ: Я флигель дворянского собрания не давал сносить, прибежал к вам в прокуратуру, а они все равно долбанули! Теперь вот четырнадцатиэтажный дом отгрохали незаконно!

КОРНИЛАЕВ: Дом построили, что я — снесу его? И зачем ты при корреспонденте начал с того, что прокуратура виновата? И вообще, что вы к нам лезете? (это уже относилось к корреспонденту.) В Москве живете — про Москву и пишите! Какое вам дело до Вологды?



Не будем сейчас уточнять, кому до чего дело. Но скажем с уверенностью: если закон будет продолжать бездействовать, городские и областные власти заниматься самоуправством, то через десять — двадцать лет Вологда как исторический город перестанет существовать.

...Цитируем концовку ответа А.Плеханова:

«В городе уже сегодня насчитывается более 1800 аварийных зданий, которые по действующим нормам и правилам ремонту и восстановлению не подлежат. Сохранить наиболее ценное, важное, уцелевшее — вот то главное, что выдвигается в этой работе».

Исходя из этого, задачи исполкома по охране деревянного зодчества сводятся к

1. томительному выжиданию, когда старинная часть города придет в негодное состояние;

2. подсчету безвозвратно потерянного;

3. сохранению уцелевшего (если оно обнаружится).

Уцелевшего обнаруживается все меньше.