Ксения Удалова вернулась домой невеселая:

– Корнюша, где ж найдешь этого врача, если у нас в городе столько зданий поликлиники, а врач один! И мне даже кажется, – добавила она чуть ли не шепотом, – он от нас, вообще, прячется. В шести зданиях легко затеряться.

– А, правда, дед, почему в Гусляре столько поликлиник, и врач только один?

– в кухню, где с приходом бабушки снова ароматно запахло самыми вкусными гуслярскими шанежками, тут же забежал внук Игорь, у которого всегда свои дела, но в то же время и отменный аппетит.

– Видишь ли, – предвидя трудности ответа, дед отложил свежий номер «Гуслярской мысли» и снял очки, – когда-то в нашем городе было много врачей…

– Почему же когда-то, их и сейчас много! – возмутилась Ксения, оборвав мужа на полуслове.

– Вон в «Косолапом» завсегда прием и даже очереди!

Кто не живал в Великом Гусляре, тот и не понял бы, какое отношение имеет к медицине некий «косолапый» и его берлога. Правда, еще совсем недавно полуклинику «Косолапый» называли «Медведем», но ныне вывеску сменили – подобное наименование вышло из моды, да и медвежья болезнь (именно такой слух начали распускать конкуренты) всё чаще одолевала его посетителей. А вот врачей там, действительно, было порядочно. То ли частная полуклиника смогла обеспечить медицинских работников более достойными заработными платами, то ли поликлиника муниципальная в их услугах более не нуждалась.

В «Косолапом», правда, все и было на уровне полуклиники, ведь ответственности никакой: анализ крови делали на глаз, анализ мочи – по запаху… Лечили по ощущениям. Если у клиента было ощущение, что пора заканчивать (т.е. наблюдалось снижение двух главных показателей диагностики – деньги и боль), лечение завершалось. Для закрепления результатов (при более высоком первом показателе) предлагался и собственный «косолапов» эксклюзив – сеансы черной магии от доктора Волгоградова, гадания на спичках и обертывания голубой глиной.

А теперь вот и Ксения почувствовала, что при превышении болевого порога ей придется-таки переступить порог берлоги «Косолапого», и Корнелий тоже думал о грустном. Чем дольше живешь на свете, тем вернее убеждаешься, что на пенсию не выйти никогда. Где ж их, денег, наберешься?

Но это он отвлекся. А Игоряшка ждал ответа. Его отец Максим Корнельевич в этом возрасте тоже любил задавать сложные вопросы и, видно, получив на них исчерпывающие ответы, давно уехал из Гусляра, правда, никогда не забывая каждое лето делегировать к бабушке и дедушке столь же любознательное чадо.

Корнелий глянул на Ксению, сделав вид, что серчает:
– Не прерывай меня. Я вот о чем. Да, были у нас времена, что в больницу уговаривали лечь и залечивали там до полного выздоровления. Но это было так давно… В годы нашей юности… Когда я сбегал из больницы, представь, в больничной пижаме прямо на свидания с твоей будущей бабушкой…

- Ага, если бы я тебя первый раз увидела не в этой великолепной пижамке, а в твоем старом, латаном костюмчике я бы еще подумала за кого выходить замуж – за тебя или за Малюжкина, – живо откликнулась Ксения.

– Костюмчик мне просто стал мал после больницы и порвался в слабых местах. Знаешь ведь, как кормили, – в очередной раз вынужденно отвлекся от темы Корнелий.

– Ну-ну, тебя, видно, сгубило пристрастие к полдникам, – напомнила Ксения, – молоко и глазированные пряники за себя и за соседа!

– Ну да, люблю. А еще карамель «Раковые шейки».

– «Петушиные гребешки» забыл. Кулечки с «гребешками», – голос Ксении стал нежным и мечтательным, боль отступала.

– Ааа, помнишь. Всегда бабушке покупал ее любимых «чепушиных», слышь, внук, женщины любят сладкое…

– Дед, не отвлекайся, я про шесть зданий говорю. Как дошли до жизни такой? Зачем столько-то?

Корнелий посерьезнел и заговорил о грустном:

– Понимаешь, в те года считалось, что человека надо лечить, пока он не умер. А если везти его до области, то он непременно умрет. Расстояния же, сам знаешь, какие.

Но сейчас решили, что любой рано или поздно умирает, так пусть еще напоследок съездит – увидит мир.
Вот и стало с тех пор в Великом Гусляре как-то косолапо. А здания пока остались. Может, под очередную берлогу «Косолапого» пойдут. Вот ремонт закончат, и получай в лучшем виде.

– А последнего врача муниципальной поликлиники можно в музей сдать как уникальный экспонат, умеющий прятаться, – добавила Ксения.

Внук гоготнул:

– Лучше в зоосад Деда Мазая, – вопросы медицины Гошку еще не волновали, а к проекту «Великий Гусляр – родина Деда Мазая» он уже начал относиться скептически. Достиг, чай, поры юношеского максимализма – подмечал дед.