Она сгорела. Она стояла на площади мощеной булыжником, на котором так трясло велосипеды нашего детства.

А потом случился пожар, и без каланчи в городе стало неуютно.

Говорят, таких зданий у нас было всего два: в Санкт-Петербурге и в Устюжне.

Я просматриваю старые фотографии и думаю: «Почему?» Почему после нас остаётся разруха? Почему на реке Мологе лет пятьдесят не появлялся ни один земснаряд, и она превращается в зловонное болото? И т.д., и т.п.

Конечно, есть «объективные» причины. Но главная – малые города никому стали не нужны. Народ бежит оттуда, как совсем недавно бежали люди из деревень, со скоростью, приближающейся к скорости света. Бежит от безработицы, непомерных коммунальных платежей, разрушающихся домов, нищеты…

Такая огромная страна, как Россия, с исчезновением Устюжны и Кириллова, Тильзита (Советска) и Весьегонска и ещё сотен и сотен других городов, обречена.

Мы как-то собирались с друзьями, рассуждали: восстановить каланчу можно. Например, создать общественный фонд…

А кто возродит малые города?