Теория
Ежегодный фестиваль «М-8» отличается от прочей литературно-фестивальной каши заранее заданной темой. А именно впервые эта особая тема появилась два года назад – тогда на «М-8» был заявлен круглый стол с глубокомысленной темой «Литература и история». Очень такой неконкретный посыл отталкивал, но в результате пересечения этих двух отраслей знания были свои открытия. Гораздо более живой понравилась тема «М-8» в прошлом году, когда беседа теоретиков посвящалась литературным объединениям прошлого и современности. Круглый стол «М-8» 2 012 года был посвящен двум литературным явлениям: 100 лет русского футуризма и 20 лет альманаха «Вавилон». В общем, опять то же самое пересечение литературы и истории, но еще более конкретное и с аналогией в современности. Скажем прямо, даты выбраны условно и организаторы этого даже не скрывали. Литературная группа «Академия эго-поэзии» возникла в 1912 году в Санкт-Петербурге. Той же зимой встретились Давид Бурлюк и Владимир Маяковский, а в конце 1912 вышел знаменитый сборник «Пощёчина общественному вкусу».
Невольно улыбнёшься. Фестиваль «М-8» по имени трассы Москва-Вологда обычно знакомит нас с московскими поэтами и пощёчины общественному вкусу мы от них уже получали. На одной из акций Опен-эйр у памятника Батюшкова поэтические чтения состояли из чистого мата. Ну что ж, так было задумано. И вообще, как только что-то возмущает, надо приводить слова неоднократного участника «М-8» поэта Дмитрия Кузьмина: «Вас это возмущает? Правильно. Но то что вас не возмущает и не вызывает вашего гнева, вообще не заслуживает внимания». Цитата не дословна, но весьма доходчива.
К шестому фестивалю «М-8» (москвичи его почему-то называют вологодским, а вологжане московским) сложились постоянные рубрики фестиваля: пресс-конференция, круглый стол, чтения гостей, чтения вологодские, Опен-эйр и Слэм.
В этот раз на пресс-конференцию как немного народу, и среди этого народа не было замечено журналистов – кроме Александра Мальцева.. Зато были замечены персоны ранее не посещавшие данный фестиваль, например, Ольга Фокина и Инга Чурбанова.
Организаторы в лице мсковской группы «Культурная инициатива» - Данил Файзов и Юрий Цветков – были на удивление кратки, объявили тему (русский футуризм и альманах «Вавилон»), поблагодарили за поддержку областную библиотеку и департамент культуры. Постоянные участники «М-8» профессор Юрий Орлицкий и Данила Давыдов подчеркнули, что нынешняя тема актуальна. Официоз был разбавлен спичем Дмитрия Кузьмина, цитата из которого приведена выше. Файзов заметил на пресс-конференции, что «М-8», заявленный ранее, как фестиваль актуальной поэзии стоило бы избавить от этого лэйбла. Ибо поэзия участников вся современна и актуальна. Другие авторы на фестивалях и не бывают. В прошлом году впервые в истории «М-8» был проведён Вологодский Слем. Его победительница Лета Югай представила Вологду на всероссийском слеме в Перми. Поэтому решено Вологодский Слем сделать традиционным.
Галина Щекина поприветствовала организаторов фестиваля и сравнила «М-8» с гигантской поварёшкой, которая интенсивно перемешивает литературную кашу в городе. Лет пять-семь назад она на студии неоднократно объясняла, что такое актуальная поэзия, а теперь об этом знают все и не только литераторы. А что касается творчества москвичей и вологжан, то организаторы научились успешно балансировать и очетать, а в результате происходит взаимопроникновение творчества.Раньше Волода считалась тихой и партиархальной, а теперь когжда в ней произросло столькозветсных авторов, это опредление как-то не приходит в голову.
Круглый стол на тему «О столетии футуризма». Ведущий круглого стола Юрий Орлицкий профессор РГГУ, он же адепт и поклонник и еретик свободного стиха, говорил в своём выступлении о неизбежности исторического литературного авангарда – футуризма. Чтобы возникло новое, необходимо опровергнуть старое. Часто слово в поэзии воспринимается как-то в общем: о чём оно сказано. Но для авторов важнее, как это сказано. Что же принёс русский футуризм в русский стих? Появление символизма уже было связано с вызовом, а футуризм явился с одной стороны продолжением символизма, а с другой стороны его же опровержением. После традиционных форм стал преобладать тонический стих, предназначенный для декламации. Затем верлибр Елены Гуро и Василия Каменских продемонстрировал стих вовсе без метра. Свободный стих подчёркивал авторский рисунок. Его можно было усилить чтением либо на бумаге (визуальная поэзия). Публика, привыкшая к гармоническом размеренному стиху, восприняла новую поэзию, как оскорбление. Это ломало многие представления, но открывало пути для дальнейших поисков. Футуристы обращались прямо к публике, их выступления напоминали демонстрации. Это резко меняло всю практику поэтических выступлений.
Участники круглого стола были одновременно и сами поэты, и теоретики. Они только на круглом столе выступали, как профессура, как преподаватели, а на чтениях выступали как поэты. В частности наряду с профессором Орлицким очень интересно говорила о футуризме поэт Наталья Азарова. Она сказала, что заслуга футуристов в том, что они создали звуковой стих. Магия звука играла здесь основную роль. Не будь этой эмоциональной звуковой атаки, вряд ли футуризм привлёк бы к себе такое внимание, и позде бы стало возможным возникновение структурной лингвистики. Выяснилось, что сокровищница нового языка – это архаизм. Футуризм утвердил восприятие языка как носителя возможностей, не как констатации, а как потенциальность. Получалось, что творить – это значит управлять потенциальными возможностями. ( как раз к моменту открытия этого фестиваля и к моменту разговора об авангарде умер профессор Степанов, который много сделал для авангарда, начиная с работ 2003 года).
Блестящий поворот темы поэтического авангарда возник в выступлении Юрия Розанова, профессора ВГПУ, которое было посвящено Хлебникову и Ремизову. Юрию Розанову каждый раз удаётся сухие исторические факты материализовать в виде живых ярких личностей. Так было на предыдущем круглом столе, когда он рассказывал о литературных объединениях начала двадцатого века, и в этот раз, когда он касался темы авангарда, то есть он говорил не об авангарде вообще, а рассказывал о взаимоотношениях его носителей. Оба испытывали живейший интерес друг к другу, возможно, основанный на славянской архаике. Ремизов и Хлебников очень дружили и вместе с тем у них были серьёзные разногласия, много времени проводили вместе, но и ссорились тоже. Например, была даже громкая история об обвинении одного из них в плагиате. Была история с «Бархатной книгой» Ремизова, в которой описана семейная родословная, Хлебников тоже писал на эту тему. В результате чего возникла перекличка тем, и история с плагиатом. Хлебников даже вызывал редактора на дуэль, опубликовавшего эти обвинения, но до дуэли так и не дошло, и Ремизов тоже на ней не настаивал. Все эти эмоциональные вспышки были очень в духе футуристов, так как футуристы демонстрировали не только слово, но и личность, создавшую это слово. Вызывающее поведение в быту и в обществе это была неотъемлемая часть футуриста.
«Пощёчина общественному вкусу» стал значениит в 1912. Чем были близки друг другу авторы сборника «Пощёчина общественному вкусу»? Сборник содержал себе не только произведения, но и манифест, под которым можно было подписаться. То есть сборник объединил людей, которые жаждали творческой свободы и отмежевывались от заштампованных взглядов на это творчество. Манифест начинался словами: «Читающим наше Новое Первое Неожиданное. Только мы - лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве».
Полной неожиданностью стало выступление на круглом столе известной молодой поэтессы, а ныне уже кандидата филологических наук Леты Югай. Она сконцентрировала внимание публики на связи футуризма и фольклора. С одной стороны это закономерно, потому что речь идёт о русском языке. Но ведь футуристы искали новизны в слове, а фольклор это уж очень давняя традиция. Лета даже приводила примеры использования поэтами Каменским и Кручёных церковных и народных выражений. Получается что, чем больше они стремились к новому, тем больше они находили его в забытом. И получается, чем более явственна новизна у Хлебникова, тем больше она заимствована из традиции. Фольклор это концентрированное проявление футуризма, причём Лета Югай выявила новые подходы в таких традиционных чертах фольклора, как коллективность и многобожие.
Ещё один участник дискуссии Данила Давыдов – кандидат филологических наук, поэт и критик, видный деятель фестивального движения в России. Он остановился на связи понятий архаисты и новаторы. «Я не вижу никакой пропасти между ними» - сказал он. В частности будетлянство – это национальный образ футуризма. Авангард – это одна из форм футуризма. Но их нельзя разделять на авангард и футуризм – эти понятия продолжают друг друга. Непонимание – вот что всегда сопровождало авангардистов. Но это было необходимо, чтобы подчеркнуть свою позицию. Давыдов определил связь альманаха «Вавилон» с футуризмом: просто футуризм был авангардом того времени, а «Вавилон» - авангард нашего времени. Разграничения языка было чертой авангарда прошлого века, а «Вавилон» не делала из разграничения языка какой-то особой цели, там были люди совершенно разных течений. То есть авангардисты нынешнего времени между собой различаются так же сильно, как авангардисты и остальные поэты сто лет назад. До 60-х годов двадцатого века у большинства поэтов черты языка совпадали, а после 60-х годов ни о каком языковом единстве не могло быть и речи. Произошла дифференциация стилей.
Дмитрий Кузьмин –културтреггер, теоретик современной поэзии и сам известный поэт – сыграл большкю роль в становлении и реализации задач современной поэзии. Он явился организатором альманаха «Вавилон», который объединил под своей крышей довольно разные поэтические стили. Кузьмин задумчиво пояснил: «Мне не ясен жанр данного мероприятия. Что мы хотим, собственно, выяснить? И почему происходит противопоставление футуризма и символизма? Для меня важно одно – футуризм это разновидность символизма. То есть они не разделимы. Футурист равно отличается от символиста так же, как и от академиста. Но новизна присуща больше всего футуристу. Многие футуристы прежде всего практики, и стиль литературы часто становился стилем жизни».
Сообщество «Вавилон» опиралось на новые имена и новые подходы. В этот момент в литературе появились поколения, которые был начисто лишены перспектив. Таких авторов никто не публиковал. Официальная культура их не принимала, и они объединились в сообществе «Вавилон». Это была общая черта для авторов с разными стилями. Авторы максимальной непохожести были объединены не литературной, а социальной общностью. И появление этих авторов в печати и в Интернете как правило, сопровождались скандалами. Это тоже была своеобразная «Пощёчина общественному вкусу», как в своё время и произошло с футуристами в начала XX века. В повторяемости этой ситуации легко усмотреть закономерность. Официальная костенеющая культура всегда мешала и будет мешать всему новому, что зарождается в её недрах.
А фото смотреть у Регины Соболевой http://vkontakte.ru/album3072192_149899489 .