Я очень люблю ездить по деревням Севера, потому что получаю удовольствие от вида старых деревянных домов. Так сложилось, что для меня зимовки, пятистенки, карнизные свесы, охлупни и взвозы гораздо интереснее всех Рубенсов, Тицианов и Веласкесов вместе взятых; притом, что в деревне я никогда не жил и даже не ездил ни к каким родственникам. Видимо, это что-то генетическое, поскольку практически все мы в Тотьме потомки уездных крестьян (остальных в прошлом горьком веке кого репрессировали, кто уехал, — от списка уездной интеллигенции Тотьмы начала века едва ли осталась хотя бы четверть фамилий).

Меня завораживает тот факт, что эта Атлантида медленно, но уверенно погружается в небытие; наверняка мы пред- или даже последнее поколение, кто видит эти улицы пятистенков в более или менее натуральном виде, пусть даже с многочисленными проплешинами. В скором времени останутся «последние из могикан»: будут стоять мрачными бревенчатыми громадами посреди современных новодельных коттеджей, обитых сайдингом (если деревня на газовой трубе) или посреди пустоты (если газовой трубы нет).

Но пока этот мир ещё есть. Его можно и очень любопытно снимать: с юга на север, от Заволжья к Белому морю, — наблюдая эволюцию построек в высоту и ширину. Крошечные низенькие домики в три окна с наличниками — на «ближнем севере» в районе Костромы-Иваново. Переходный тип домов от верхневолжского к северному — в районе Толшмы и Печеньги (Великодворья). Крупные дома в полтора-два этажа с «мизинетами» в среднем Посухонье. Дома-богатыри в Поважье и Красноборье. Наконец, поморско-пинежско-мезенские хоромы: кульминация всего и сразу для любителя деревянного зодчества, заставляющая открыть рот и фотографировать, фотографировать, фотографировать…

Сегодня мы поездили по Вожбалу: самобытный тотемский куст деревень севернее сухонской дороги, достаточно живая территория с прогрессивным колхозом. Но в целом жизнь бьёт ключом вокруг центральной усадьбы, а в окраинных деревнях доживают свой век старинные прекрасные дома, за которыми на заднем плане простираются знаменитые вожбальские дали на километры вперёд. В деревне Сродино мы хотели найти прекрасный резной балкон с фигурами людей, запечатлённый на фото 1974 года в районной газете «Ленинское знамя». Надежд было мало, но дом мы таки обнаружили — правда, на балконе и следа от тех фигур не осталось… Когда-то в Сродино было 70-80 домов, теперь осталось, наверное, 15, и только половина стабильно жилые. Не будем по этому поводу вздыхать и вопрошать «Куда мы идём?», повторяя подвиг писателей, переехавших в города и оттуда говоривших о печальной судьбе деревни. Просто зафиксируем это состояние и порадуемся за себя самих. Мы ещё успели это увидеть. Мы ещё — застали.